Робеспьеропост традиционный :)
К оружью и бокалам, граждане! (Что? Рабочий день? О-о… :))
Сегодня, по случаю Максимильена, коему честных и полных 255 лет, у меня сюжет, который… который я хотела сделать в прошлом году, но не добралась ;)
Это текст авторства Флоранс Готье, представляющий собой, сколько я понимаю, приложение к докладу, прочитанному ею на конференции в Аррасе в 1994 году, по случаю установления мемориальной доски по одному из аррасских адресов Робеспьера. (За возможность ознакомится с текстом благодарю eleonored.)
Вот этой мемориальной доски:
Тут написано: «Здесь жили с 1764 года у своих деда и бабки Каро Максимильен и Огюстен Робеспьер».
По поводу самой статьи имею сказать следующее.
Текст это своеобразный - прежде всего потому, что прочитан в кругу единомышленников по конкретному случаю, и в нём есть некоторое количество деталей и действующих лиц, известных и легко понятных аррасским робеспьеристам (но где они - где мы!); к тому же в нём обнаружились некоторые стилистические завихрения, которые люди, выросшие на французской риторической традиции, глотают не дрогнув (даже если с текстом что-то не так), а нам, пожалуй, лучше не есть. Посему перевод был слегка причёсан, в итоге на выходе получилось нечто гладко-нейтральное :)
Но общую постановку вопроса, главную мысль Готье, я считаю категорически правильной. До этого мы бы в конце концов с вами и сами договорились, если бы я методично продолжала копать наш Аррас, не отлынивая :)
(Отдельные извинения приношу за «Крыс» - кто прочтёт, увидит сразу. Там непереводимая игра слов, а крысы нужны лично мне - я пишу про них целый топонимический аррасский сюжет.)
Итак:
Максимильен, сын Жаклин Каро, выросший на пивоварне
Дом Робеспьера на улице, носящей его имя, известен всем жителям Арраса и туристам. Все биографы Неподкупного, французские и иностранные, описывали его.
Муниципалитет недавно приобрел этот дом, и мы надеемся, что он будет открыт для многочисленных туристов, желающих узнать больше о самом знаменитом нашем земляке, и их любопытство сможет быть удовлетворено.
Робеспьер снял жильё здесь, на улице «Крыс-носильщиков» (Rats Porteurs), в 1787 году и покинул её двумя годами позже, ради Версаля, потом - Парижа, где его ожидала политическая карьера, столь же необыкновенная, сколь и недолгая.
Но аррасский дом, в котором он жил дольше всего, - это, несомненно, дом его деда и бабки по материнской линии, пивоваров Ж. Каро-Корню, номер 12 по улице Ронвилль.
Именно там приняли его вместе с братом Огюстеном в 1764 году, после того, как мать их умерла родами, а отец, обескураженный драмой, покинул семейный очаг.
От других домов, где Робеспьер жил короткое время - дома в приходе Мадлен, где он родился, домов, где он жил позже, будучи адвокатом, в 1781-1787 годах, - не осталось и следа.
Единственный дом, о котором есть достоверные сведения, - это пивоварня Каро, бывшая для Максимильена (и его младшего брата) настоящим домом с 1764 до 1778 (года смерти деда). Возможно, она оставалась им и дальше, поскольку выкупил его их дядя, торговец маслом Огюстен Каро.
Разумеется, с 1769 по 1781год Максимильен - пансионер коллежа Людовика Великого в Париже, но он регулярно возвращается на каникулы на улицу Ронвиль.
Вполне закономерно поэтому, что Аррас обогатился ещё одним важным историческим местом и повесил мемориальную доску на дом, где в значительной мере сформировался внутренний мир того, кто стал впоследствии ключевой фигурой Французской революции.
В 1994, в год двухсотлетия трагической гибели Робеспьера, стоит отдать ему эту дань уважения в родном городе.
Почему 26 июня?
Выбрав для церемонии двухсотлетний юбилей победы при Флерюсе, мы хотим напомнить, что молодая Республика была спасена ценой тех огромных жертв, на которые добровольно пошёл народ, побуждаемый революционным правительством и Робеспьером.
Наш призыв - помочь узнать больше о семье Жаклин Маргерит Каро, матери Робеспьера (скончавшейся в возрасте 29 лет 14 июля 1764 года), был услышан.
Мы получили первые результаты, прежде всего - достаточно полную генеалогию семьи Каро, составленную мадам Трюшон де Ривери (Сомма), происходящей из этой семьи, которой мы выражаем горячую благодарность.
Мы обнаружили на кладбище Льевена могилу Зели Каро (1848-1914), прабабки мадам Барбьё, которая и начала оправданное разыскание о семье матери Неподкупного.
Оправданное? Несомненно.
Перелистав самые известные из многочисленных биографий Робеспьера, мы с удивлением обнаружили, сколь лаконичны упоминания о семье Жаклин Каро.
Конечно, о предках семьи Робеспьер, судейских из поколения в поколение, в течение нескольких столетий, остались непрерывные письменные свидетельства, и биографам было легко их собрать и подробно изложить эту семейную историю. Само собой, семья Каро была происхождения более тёмного, от неё не сохранилось легкодоступных источников, и она не вызывала такого интереса.
И это вдвойне печально.
Прежде всего потому, что юный Робеспьер лишился одновременно и матери (она умерла) и отца (он покинул дом), и прямое и непосредственное влияние и той и другого на шестилетнего мальчика было равным и недолгим. А также потому, что семья, в которой он нашёл приют, была семьёй его матери, именно Каро занимались его воспитанием ни много ни мало до двадцати одного года.
Дед Деробеспьер умер в 1762 году, его жена в 1778, дед Каро - в 1778, его жена - в 1775-м.
Только две тётки, сёстры отца, могли сохранить какие-то связи с Максимильеном. (Они в то время воспитывали осиротевших сестёр Анриетту и Шарлотту, которые встречались с братьями в доме Каро каждое воскресенье.)
Нам известна только одна серьёзная работа - «Когда Дантон и Робеспьер изобретали Францию» Андре Стиля, в которой автор воспротивился упорному стремлению проводить генеалогические изыскания выдающихся людей исключительно по отцовской линии.
«Откуда, от кого происходит Де Робеспьер? От Жаклин Каро. Почему первенствовать всегда должен отец?». Далее Андре Стиль добавляет (раздосадованный, очевидно, некоторыми интерпретациями, в которых для подтверждения желаемых выводов прибегли к психоанализу): «Надо, разумеется, иметь в виду отсутствие отца. Но не придавать ему чрезмерной важности. Одной из самых явных черт таких семей XVIII века было то, что отцов, даже если они были живы, часто не было рядом с детьми, хорошо ещё, если они не видели ничего дурного в присутствии рядом с детьми матерей».
Определяя глубокое влияние Руссо на Робеспьера, Андре Стиль старается не отделять его от «прожитого» обоими и возвращается к житейскому опыту, приобретённому во время жизни на пивоварне деда: «От ужинов у каменщика Пийё к жизни у пивовара Каро, а потом - столяра Дюпле протягивается ещё одна связующая нить, это общество лишь немногим (но незначительно) выше того, что Руссо именовал “чернью”…»
Сын, внук, правнук адвокатов и прокуроров, Максимильен Робеспьер совершенно не знал этого круга в детстве, ему гораздо лучше были знакомы кухонные печи, мешки с зерном, работники, покупатели, развозчики с улицы Ронвиль.
За исключением Мариан Бекер, которая в книге «Максимильен. История Робеспьера» строит довольно долгие предположения о том, какой могла быть жизнь мальчика у Жака Каро, «немного грубого, но славного и честного», - где было «не бедно», но и «не слишком богато», и Ж. Ленотра, который в «Робеспьере и Богоматери», на основании обнаруженной описи, точно восстанавливает интерьер пивоварни, где личная жизнь и работа были нераздельны («ни намёка на изящество») - большая часть биографов придает так мало значения семье Каро, что то немногое, что пишут о них, оказывается в разных книгах прямо противоположным.
Для Ж. К. Фрера Жаклин - дочь мелкого пивовара, не ровня Робеспьерам. Для Ж. Вальтера она дочь пивовара респектабельного. К. Мазарик говорит о «деде и бабке с материнской стороны, мелких небогатых дельцах». Жан Массен утверждает, что Франсуа де Робеспьер, выступив в брак с дочерью буржуа Жаклин Каро, следовал семейной традиции. Для Макса Галло мать Робеспьера - дочь богатого пивовара, в то время как для Р. Корнгольда - дочь пивовара мелкого. Ж. Ратино пишет, что по материнской линии Максимильен принадлежал к той буржуазии, которая могла «подняться до уровня крепко стоящих на ногах»…
Такие же расхождения и в вопросе о том, какое внимание дед (которого кратко характеризуют как зажиточного или небогатого, сурового или любящего) уделял образованию маленького Максимильена. Чаще всего он его «отправляет» в арраский коллеж пансионером; а некоторые биографы говорят, что мальчик возвращался домой каждый вечер.
Никто не вспоминает ни о кузенах Каро, один из которых, Антуан (пятью годами младше Робеспьера), будет во время Революции мэром Каранси и сыграет важную роль рядом с Лебоном; ни о дяде Огюстене Каро, торговце маслом, который позже унаследовал пивоварню, а значит должен был часто туда заходить…
Генеалогия семьи Каро
Каро Франсуа (1630-1675) из Истрюса (небольшая деревня близ Перн-ан-Артуа), супруг Дефаск Жанны, имел сына Каро Жана Франсуа, бывшего ткачом в Этрене (деревня в 7 км от Арраса).
Этот Жан Каро был женат на Жанне Эдуар (1673-1717), дочери Гислена Эдуара и Жанны Лион (скончалась в Эстрюсе в 1669). У них было двое жетей: Жак Франсуа Каро (1701-1778) и Жан-Батист Каро (1715-?).
Нам в первую очередь интересен Жак Франсуа Каро, поскольку он дед (пивовар) Максимильена Робеспьера и его «опекун» до 1778 года.
Он женится на Мари Маргерит Корню (1693-1775), дочери Жан-Батиста Корню (1649-1732), помощник откупщика в Латр-Сен-Кантене (небольшая деревня в 15 км от Арраса) и Мари-Жанны Канделье (1657-1719). Известно, что молодой Робеспьер ездил в деревушку Белавен близ Латр-Сен-Кантен (там, кажется, осталась ферма, на которую он приезжал); а значит, небесполезно уточнить, что Жан-Батист Корню, прадед Максимильена, был сыном Грегуара Корню, цензитария в Белавене, и Марин Вилемец из Латр-Сен-Кантен. Насколько далеко можно проследить, семьи Каро и Корню, как и Робеспьеры, имеют артезианские корни.
Вернемся к деду и бабке - Жаку Каро и Мари Корню; они заключили брак в 1732 году и имели троих детей:
1 - Жан-Батист Каро
2 - Жаклин Маргерит Каро (1735-1764), мать Максимильена,
3 - Огюстен Изидор Каро.
О Жан-Батисте Каро ничего не известно, похоже, он умер молодым.
Другой дядя Максимильена, Огюстен Каро, стал торговцем маслом в Аррасе, где женился на Катрин Сабин Депланк. У них было пятеро детей, кузенов Максимильена:
1 - Огюстен Каро, родился в 1752, женат на Натали Оброн, от которой имел семерых детей.
2 - Мари Селестин Каро, родилась в 1767 (?) и скончалась в то же день.
3 - Антуан Филипп Каро, родился в 1763 (скончался в 1837), женился в 1789 году в Каранси (12 км от Арраса) на Мари-Флоранс Крепен, дочери откупщика. Этот кузен Максимильена будет в 1791-1792 годах мэром Каранси, затем присоединится в Аррасе к Лебону и сыграет рядом с ним довольно важную роль.
4 - Жан-Батист-Гислен Каро (1768-1797), в 1788 году женился на Мари Мальпо, от которой имел сына Гислена Каро, родившегося в Каранси во II году Республики.
5 - Сабин Каро, родилась в 1771.
Чтобы установить родство Максимильена Робеспьера и лиц, которые нам писали (мадам Трюшон де Ривери и мадам Барбьё де Фёши), нам следует вернуться к Жан-Батисту Каро, брату деда Максимильена, родившемуся в 1715 году. Он был бондарем и женился на Розалии Шопен. У них было четверо детей, родившихся в Аррасе:
1 - Розали Каро, 1750.
2 - Жан-Батист Каро, 1754.
3 - Розали Жозефа Каро, 1756.
4 - Франсуа Жозеф Каро, 1758.
Последний, приходившийся соответственно кузеном матери Робеспьера (и ровесник Максимильена), женился в 1779 году на Жанне Леметр (тоже 1758 года рождения). У них был сын Луи-Жозеф Каро, родившийся в Аррасе в 1792 году. Последний был женат на Огюстине Карлье (родившейся в 1789 году) и имел сына Шарля Каро, родившегося в 1822 году.
Он женился на Софи Дотрикур (1826-1860). У них была дочь: Зели София Каро, родившаяся в 1848 и скончавшаяся в 1914 году Льевене (Па-де-Кале), где мы обнаружили её могилу (а также могилу её супруга Ипполита Дюффосуа, скончавшегося в 1922 году). Зели Каро - прабабка мадам Раймонды Трюшон (урождённой Пио), которой мы обязаны основной информацией, которая позволила нам восстановить эту генеалогию. Благодарим также господина Робера Дельбара из Сен-Жосс-сюр-Мер, который также предоставил нам интересные сведения.
Флоранс Готье
Конец цитаты :)
Ну вот. Теперь - что я думаю по этому поводу.
Флоранс Готье говорит простую и правильную вещь - потерянное надо искать там, где потерял, а не там, где светло :) При малом количестве исходных данных, давайте смотреть не туда, куда проще, потому что там «видно всё», не туда, куда мы хотим (как в случае с попытками психоанализа, ибо нельзя провести анализ в отсутствии пациента прямо перед вами на кушетке; ну, не приходил к вам пациент Р., не жаловался: «Мама умерла, сестричка умерла, папа, сволочь, меня бросил! А ещё достал меня Демулен, не могу, убил бы!» - не сочиняйте). Смотрите туда, куда ведёт сюжет, - и если там темно - признайте, что не знаете, или ищите.
И ведь это потрясающе - все дружно интересуются безответственным папашей, бросившим детей, когда старшему было шесть, и навсегда испарившимся с их горизонта, и практически никто - людьми, которые этих детей потом воспитывали ЧЕТЫРНАДЦАТЬ лет! Не удивительно, что мы в итоге так мало знаем :(
В этой теме, важной, насколько вообще важен вопрос о среде, где вырос человек, есть один момент, мне неизвестный, непонятный… я боюсь, что для многих он интересен и непостижим, в силу того, что мы живём в другое время: вопрос о межклассовых кодах общения в другую эпоху. Как разговаривал месье из приличной буржуазной семьи с крестьянами, с аристократами, с коллегами (ежели он судейский чиновник), равными себе, какую дистанцию соблюдал, какие неписаные правила были там и тогда?..
Но мне казалось всегда, что эти коды, границы общения между «своим» кругом и «простым народом» у Максимильена Робеспьера были стёрты. Их в известной степени не было. Это видно по некоторым деталям, по обрывкам, доносящимся до нас из его «дореволюционной» жизни (а это действительно обрывки, никакой целостной картины нет, мы не знаем точно, каково было его положение в аррасском обществе в 1789 году) … И оказывается в итоге, что «"Бедный народ!" - будто где-нибудь видел народ!» - это не наш случай :)
В общем, все последующие тыканья пальцем и шуточки насчёт внешности «учителя танцев», старомодного сюртука и неизменно пудреного парика в эпоху бурь и потрясений, несоответствия буржуазного прикида заявлениям «я и есть народ» тут оказываются вдруг мимо кассы (и «психоаналитический» бред о значении чрезмерной заботы о причёске туда же). Эти бытовые привычки - знак чего угодно, очерчивание личной территории, ритуалы для борьбы с тревожностью... но не знаки принадлежности к «другому кругу». Ибо коды «другого круга» он знал с детства (а «своему» уж научили) и умел ими пользоваться в быту (и, кстати, на подколы роялистской прессы, очень даже не тупые, он реагировал вполне пофигистично - с «недобрым» стилем общения, принятым тогда в «порядочном» кругу, он тоже был вполне себе знаком, хотя оно ему со скрипом давалось [на эту тему зреет сюжетец, умоляю дождаться :)])
В общем, мы знаем, где он рос, и если хотим понять, каким (, надо пытаться исследовать этот круг, а не выяснять, был ли пресловутый родоначальник Вильям Робеспьер ирландцем :)
И вроде кажется, что мы обрели какой-то ориентир, пропущенный теми, кто копал в сторону отца… но оказываемся мы снова, как обычно в нашей истории, на зыбкой почве. Сочинять можно (это не запретишь), но выйдет у нас всё равно что-то вроде вот этого:
Это называется «красиво, но неверно».
Эта церковь - совсем рядом с домом деда Каро. Она была там, когда маленькие Максимильен и Огюстен играли на улице. Она - по местоположению - самая естественная их приходская церковь, но… её разбомбили в первую мировую. А фотографий не осталось. И чертежей, похоже, не осталось. Церковь восстановили «на глаз» как запомнили. Она изумительна, что называется «атмосферна» изнутри, но соответствие её прежней церкви - большой вопрос.
Так и любая наша реконструкция. В особенности в том - чему там научат маленького и малоэмоционального ребёнка на дедушкиной пивоварне :)
Аллес :). В комментариях можно устраивать пляски, а я пошла к стоматологу и дальше гулять :) Буду вечером.
Сегодня, по случаю Максимильена, коему честных и полных 255 лет, у меня сюжет, который… который я хотела сделать в прошлом году, но не добралась ;)
Это текст авторства Флоранс Готье, представляющий собой, сколько я понимаю, приложение к докладу, прочитанному ею на конференции в Аррасе в 1994 году, по случаю установления мемориальной доски по одному из аррасских адресов Робеспьера. (За возможность ознакомится с текстом благодарю eleonored.)
Вот этой мемориальной доски:
Тут написано: «Здесь жили с 1764 года у своих деда и бабки Каро Максимильен и Огюстен Робеспьер».
По поводу самой статьи имею сказать следующее.
Текст это своеобразный - прежде всего потому, что прочитан в кругу единомышленников по конкретному случаю, и в нём есть некоторое количество деталей и действующих лиц, известных и легко понятных аррасским робеспьеристам (но где они - где мы!); к тому же в нём обнаружились некоторые стилистические завихрения, которые люди, выросшие на французской риторической традиции, глотают не дрогнув (даже если с текстом что-то не так), а нам, пожалуй, лучше не есть. Посему перевод был слегка причёсан, в итоге на выходе получилось нечто гладко-нейтральное :)
Но общую постановку вопроса, главную мысль Готье, я считаю категорически правильной. До этого мы бы в конце концов с вами и сами договорились, если бы я методично продолжала копать наш Аррас, не отлынивая :)
(Отдельные извинения приношу за «Крыс» - кто прочтёт, увидит сразу. Там непереводимая игра слов, а крысы нужны лично мне - я пишу про них целый топонимический аррасский сюжет.)
Итак:
Максимильен, сын Жаклин Каро, выросший на пивоварне
Дом Робеспьера на улице, носящей его имя, известен всем жителям Арраса и туристам. Все биографы Неподкупного, французские и иностранные, описывали его.
Муниципалитет недавно приобрел этот дом, и мы надеемся, что он будет открыт для многочисленных туристов, желающих узнать больше о самом знаменитом нашем земляке, и их любопытство сможет быть удовлетворено.
Робеспьер снял жильё здесь, на улице «Крыс-носильщиков» (Rats Porteurs), в 1787 году и покинул её двумя годами позже, ради Версаля, потом - Парижа, где его ожидала политическая карьера, столь же необыкновенная, сколь и недолгая.
Но аррасский дом, в котором он жил дольше всего, - это, несомненно, дом его деда и бабки по материнской линии, пивоваров Ж. Каро-Корню, номер 12 по улице Ронвилль.
Именно там приняли его вместе с братом Огюстеном в 1764 году, после того, как мать их умерла родами, а отец, обескураженный драмой, покинул семейный очаг.
От других домов, где Робеспьер жил короткое время - дома в приходе Мадлен, где он родился, домов, где он жил позже, будучи адвокатом, в 1781-1787 годах, - не осталось и следа.
Единственный дом, о котором есть достоверные сведения, - это пивоварня Каро, бывшая для Максимильена (и его младшего брата) настоящим домом с 1764 до 1778 (года смерти деда). Возможно, она оставалась им и дальше, поскольку выкупил его их дядя, торговец маслом Огюстен Каро.
Разумеется, с 1769 по 1781год Максимильен - пансионер коллежа Людовика Великого в Париже, но он регулярно возвращается на каникулы на улицу Ронвиль.
Вполне закономерно поэтому, что Аррас обогатился ещё одним важным историческим местом и повесил мемориальную доску на дом, где в значительной мере сформировался внутренний мир того, кто стал впоследствии ключевой фигурой Французской революции.
В 1994, в год двухсотлетия трагической гибели Робеспьера, стоит отдать ему эту дань уважения в родном городе.
Почему 26 июня?
Выбрав для церемонии двухсотлетний юбилей победы при Флерюсе, мы хотим напомнить, что молодая Республика была спасена ценой тех огромных жертв, на которые добровольно пошёл народ, побуждаемый революционным правительством и Робеспьером.
Наш призыв - помочь узнать больше о семье Жаклин Маргерит Каро, матери Робеспьера (скончавшейся в возрасте 29 лет 14 июля 1764 года), был услышан.
Мы получили первые результаты, прежде всего - достаточно полную генеалогию семьи Каро, составленную мадам Трюшон де Ривери (Сомма), происходящей из этой семьи, которой мы выражаем горячую благодарность.
Мы обнаружили на кладбище Льевена могилу Зели Каро (1848-1914), прабабки мадам Барбьё, которая и начала оправданное разыскание о семье матери Неподкупного.
Оправданное? Несомненно.
Перелистав самые известные из многочисленных биографий Робеспьера, мы с удивлением обнаружили, сколь лаконичны упоминания о семье Жаклин Каро.
Конечно, о предках семьи Робеспьер, судейских из поколения в поколение, в течение нескольких столетий, остались непрерывные письменные свидетельства, и биографам было легко их собрать и подробно изложить эту семейную историю. Само собой, семья Каро была происхождения более тёмного, от неё не сохранилось легкодоступных источников, и она не вызывала такого интереса.
И это вдвойне печально.
Прежде всего потому, что юный Робеспьер лишился одновременно и матери (она умерла) и отца (он покинул дом), и прямое и непосредственное влияние и той и другого на шестилетнего мальчика было равным и недолгим. А также потому, что семья, в которой он нашёл приют, была семьёй его матери, именно Каро занимались его воспитанием ни много ни мало до двадцати одного года.
Дед Деробеспьер умер в 1762 году, его жена в 1778, дед Каро - в 1778, его жена - в 1775-м.
Только две тётки, сёстры отца, могли сохранить какие-то связи с Максимильеном. (Они в то время воспитывали осиротевших сестёр Анриетту и Шарлотту, которые встречались с братьями в доме Каро каждое воскресенье.)
Нам известна только одна серьёзная работа - «Когда Дантон и Робеспьер изобретали Францию» Андре Стиля, в которой автор воспротивился упорному стремлению проводить генеалогические изыскания выдающихся людей исключительно по отцовской линии.
«Откуда, от кого происходит Де Робеспьер? От Жаклин Каро. Почему первенствовать всегда должен отец?». Далее Андре Стиль добавляет (раздосадованный, очевидно, некоторыми интерпретациями, в которых для подтверждения желаемых выводов прибегли к психоанализу): «Надо, разумеется, иметь в виду отсутствие отца. Но не придавать ему чрезмерной важности. Одной из самых явных черт таких семей XVIII века было то, что отцов, даже если они были живы, часто не было рядом с детьми, хорошо ещё, если они не видели ничего дурного в присутствии рядом с детьми матерей».
Определяя глубокое влияние Руссо на Робеспьера, Андре Стиль старается не отделять его от «прожитого» обоими и возвращается к житейскому опыту, приобретённому во время жизни на пивоварне деда: «От ужинов у каменщика Пийё к жизни у пивовара Каро, а потом - столяра Дюпле протягивается ещё одна связующая нить, это общество лишь немногим (но незначительно) выше того, что Руссо именовал “чернью”…»
Сын, внук, правнук адвокатов и прокуроров, Максимильен Робеспьер совершенно не знал этого круга в детстве, ему гораздо лучше были знакомы кухонные печи, мешки с зерном, работники, покупатели, развозчики с улицы Ронвиль.
За исключением Мариан Бекер, которая в книге «Максимильен. История Робеспьера» строит довольно долгие предположения о том, какой могла быть жизнь мальчика у Жака Каро, «немного грубого, но славного и честного», - где было «не бедно», но и «не слишком богато», и Ж. Ленотра, который в «Робеспьере и Богоматери», на основании обнаруженной описи, точно восстанавливает интерьер пивоварни, где личная жизнь и работа были нераздельны («ни намёка на изящество») - большая часть биографов придает так мало значения семье Каро, что то немногое, что пишут о них, оказывается в разных книгах прямо противоположным.
Для Ж. К. Фрера Жаклин - дочь мелкого пивовара, не ровня Робеспьерам. Для Ж. Вальтера она дочь пивовара респектабельного. К. Мазарик говорит о «деде и бабке с материнской стороны, мелких небогатых дельцах». Жан Массен утверждает, что Франсуа де Робеспьер, выступив в брак с дочерью буржуа Жаклин Каро, следовал семейной традиции. Для Макса Галло мать Робеспьера - дочь богатого пивовара, в то время как для Р. Корнгольда - дочь пивовара мелкого. Ж. Ратино пишет, что по материнской линии Максимильен принадлежал к той буржуазии, которая могла «подняться до уровня крепко стоящих на ногах»…
Такие же расхождения и в вопросе о том, какое внимание дед (которого кратко характеризуют как зажиточного или небогатого, сурового или любящего) уделял образованию маленького Максимильена. Чаще всего он его «отправляет» в арраский коллеж пансионером; а некоторые биографы говорят, что мальчик возвращался домой каждый вечер.
Никто не вспоминает ни о кузенах Каро, один из которых, Антуан (пятью годами младше Робеспьера), будет во время Революции мэром Каранси и сыграет важную роль рядом с Лебоном; ни о дяде Огюстене Каро, торговце маслом, который позже унаследовал пивоварню, а значит должен был часто туда заходить…
Генеалогия семьи Каро
Каро Франсуа (1630-1675) из Истрюса (небольшая деревня близ Перн-ан-Артуа), супруг Дефаск Жанны, имел сына Каро Жана Франсуа, бывшего ткачом в Этрене (деревня в 7 км от Арраса).
Этот Жан Каро был женат на Жанне Эдуар (1673-1717), дочери Гислена Эдуара и Жанны Лион (скончалась в Эстрюсе в 1669). У них было двое жетей: Жак Франсуа Каро (1701-1778) и Жан-Батист Каро (1715-?).
Нам в первую очередь интересен Жак Франсуа Каро, поскольку он дед (пивовар) Максимильена Робеспьера и его «опекун» до 1778 года.
Он женится на Мари Маргерит Корню (1693-1775), дочери Жан-Батиста Корню (1649-1732), помощник откупщика в Латр-Сен-Кантене (небольшая деревня в 15 км от Арраса) и Мари-Жанны Канделье (1657-1719). Известно, что молодой Робеспьер ездил в деревушку Белавен близ Латр-Сен-Кантен (там, кажется, осталась ферма, на которую он приезжал); а значит, небесполезно уточнить, что Жан-Батист Корню, прадед Максимильена, был сыном Грегуара Корню, цензитария в Белавене, и Марин Вилемец из Латр-Сен-Кантен. Насколько далеко можно проследить, семьи Каро и Корню, как и Робеспьеры, имеют артезианские корни.
Вернемся к деду и бабке - Жаку Каро и Мари Корню; они заключили брак в 1732 году и имели троих детей:
1 - Жан-Батист Каро
2 - Жаклин Маргерит Каро (1735-1764), мать Максимильена,
3 - Огюстен Изидор Каро.
О Жан-Батисте Каро ничего не известно, похоже, он умер молодым.
Другой дядя Максимильена, Огюстен Каро, стал торговцем маслом в Аррасе, где женился на Катрин Сабин Депланк. У них было пятеро детей, кузенов Максимильена:
1 - Огюстен Каро, родился в 1752, женат на Натали Оброн, от которой имел семерых детей.
2 - Мари Селестин Каро, родилась в 1767 (?) и скончалась в то же день.
3 - Антуан Филипп Каро, родился в 1763 (скончался в 1837), женился в 1789 году в Каранси (12 км от Арраса) на Мари-Флоранс Крепен, дочери откупщика. Этот кузен Максимильена будет в 1791-1792 годах мэром Каранси, затем присоединится в Аррасе к Лебону и сыграет рядом с ним довольно важную роль.
4 - Жан-Батист-Гислен Каро (1768-1797), в 1788 году женился на Мари Мальпо, от которой имел сына Гислена Каро, родившегося в Каранси во II году Республики.
5 - Сабин Каро, родилась в 1771.
Чтобы установить родство Максимильена Робеспьера и лиц, которые нам писали (мадам Трюшон де Ривери и мадам Барбьё де Фёши), нам следует вернуться к Жан-Батисту Каро, брату деда Максимильена, родившемуся в 1715 году. Он был бондарем и женился на Розалии Шопен. У них было четверо детей, родившихся в Аррасе:
1 - Розали Каро, 1750.
2 - Жан-Батист Каро, 1754.
3 - Розали Жозефа Каро, 1756.
4 - Франсуа Жозеф Каро, 1758.
Последний, приходившийся соответственно кузеном матери Робеспьера (и ровесник Максимильена), женился в 1779 году на Жанне Леметр (тоже 1758 года рождения). У них был сын Луи-Жозеф Каро, родившийся в Аррасе в 1792 году. Последний был женат на Огюстине Карлье (родившейся в 1789 году) и имел сына Шарля Каро, родившегося в 1822 году.
Он женился на Софи Дотрикур (1826-1860). У них была дочь: Зели София Каро, родившаяся в 1848 и скончавшаяся в 1914 году Льевене (Па-де-Кале), где мы обнаружили её могилу (а также могилу её супруга Ипполита Дюффосуа, скончавшегося в 1922 году). Зели Каро - прабабка мадам Раймонды Трюшон (урождённой Пио), которой мы обязаны основной информацией, которая позволила нам восстановить эту генеалогию. Благодарим также господина Робера Дельбара из Сен-Жосс-сюр-Мер, который также предоставил нам интересные сведения.
Флоранс Готье
Конец цитаты :)
Ну вот. Теперь - что я думаю по этому поводу.
Флоранс Готье говорит простую и правильную вещь - потерянное надо искать там, где потерял, а не там, где светло :) При малом количестве исходных данных, давайте смотреть не туда, куда проще, потому что там «видно всё», не туда, куда мы хотим (как в случае с попытками психоанализа, ибо нельзя провести анализ в отсутствии пациента прямо перед вами на кушетке; ну, не приходил к вам пациент Р., не жаловался: «Мама умерла, сестричка умерла, папа, сволочь, меня бросил! А ещё достал меня Демулен, не могу, убил бы!» - не сочиняйте). Смотрите туда, куда ведёт сюжет, - и если там темно - признайте, что не знаете, или ищите.
И ведь это потрясающе - все дружно интересуются безответственным папашей, бросившим детей, когда старшему было шесть, и навсегда испарившимся с их горизонта, и практически никто - людьми, которые этих детей потом воспитывали ЧЕТЫРНАДЦАТЬ лет! Не удивительно, что мы в итоге так мало знаем :(
В этой теме, важной, насколько вообще важен вопрос о среде, где вырос человек, есть один момент, мне неизвестный, непонятный… я боюсь, что для многих он интересен и непостижим, в силу того, что мы живём в другое время: вопрос о межклассовых кодах общения в другую эпоху. Как разговаривал месье из приличной буржуазной семьи с крестьянами, с аристократами, с коллегами (ежели он судейский чиновник), равными себе, какую дистанцию соблюдал, какие неписаные правила были там и тогда?..
Но мне казалось всегда, что эти коды, границы общения между «своим» кругом и «простым народом» у Максимильена Робеспьера были стёрты. Их в известной степени не было. Это видно по некоторым деталям, по обрывкам, доносящимся до нас из его «дореволюционной» жизни (а это действительно обрывки, никакой целостной картины нет, мы не знаем точно, каково было его положение в аррасском обществе в 1789 году) … И оказывается в итоге, что «"Бедный народ!" - будто где-нибудь видел народ!» - это не наш случай :)
В общем, все последующие тыканья пальцем и шуточки насчёт внешности «учителя танцев», старомодного сюртука и неизменно пудреного парика в эпоху бурь и потрясений, несоответствия буржуазного прикида заявлениям «я и есть народ» тут оказываются вдруг мимо кассы (и «психоаналитический» бред о значении чрезмерной заботы о причёске туда же). Эти бытовые привычки - знак чего угодно, очерчивание личной территории, ритуалы для борьбы с тревожностью... но не знаки принадлежности к «другому кругу». Ибо коды «другого круга» он знал с детства (а «своему» уж научили) и умел ими пользоваться в быту (и, кстати, на подколы роялистской прессы, очень даже не тупые, он реагировал вполне пофигистично - с «недобрым» стилем общения, принятым тогда в «порядочном» кругу, он тоже был вполне себе знаком, хотя оно ему со скрипом давалось [на эту тему зреет сюжетец, умоляю дождаться :)])
В общем, мы знаем, где он рос, и если хотим понять, каким (, надо пытаться исследовать этот круг, а не выяснять, был ли пресловутый родоначальник Вильям Робеспьер ирландцем :)
И вроде кажется, что мы обрели какой-то ориентир, пропущенный теми, кто копал в сторону отца… но оказываемся мы снова, как обычно в нашей истории, на зыбкой почве. Сочинять можно (это не запретишь), но выйдет у нас всё равно что-то вроде вот этого:
Это называется «красиво, но неверно».
Эта церковь - совсем рядом с домом деда Каро. Она была там, когда маленькие Максимильен и Огюстен играли на улице. Она - по местоположению - самая естественная их приходская церковь, но… её разбомбили в первую мировую. А фотографий не осталось. И чертежей, похоже, не осталось. Церковь восстановили «на глаз» как запомнили. Она изумительна, что называется «атмосферна» изнутри, но соответствие её прежней церкви - большой вопрос.
Так и любая наша реконструкция. В особенности в том - чему там научат маленького и малоэмоционального ребёнка на дедушкиной пивоварне :)
Аллес :). В комментариях можно устраивать пляски, а я пошла к стоматологу и дальше гулять :) Буду вечером.