Письмо о Роберте Планте
Привет, Луцилий.
Надеюсь дела у тебя в порядке. Хочется верить, что твоя полоса аппатии уже позади и ты снова музицируешь. Тебе нельзя бросать репетиции.
Знаешь, сегодня в компании, с которой я был на представлении Роберта Планта, оказался человек, который будучи советским солдатом попал в 1979 году на концерт Led Zeppelin. В Будапеште некоторых из его роты писарей регулярно водили на шоу капиталистических звезд эстрады. Почти фантастическая история.
Даже через десять лет после этого венгерского концерта в моей фонотеке не было ни одной записи цепеллинов. Наверное только в 90-м в пиратской серии, среди прочего, в СССР выпустили их сборник. Летом следующего года, когда в нашей республике началась война я гостил у дядюшки, крупного филателиста. После очередного разговора о почтовых марках он предложил мне собирать что-то, что по моему мнению, никогда не будет терять своей стоимости. На следующий день я купил "в коллекцию" два тех же одинаковых советских винила Led Zeppelin. Мне казалось, что это абсолютная ценность, которая останется вечной. Дядюшка не стал меня критиковать.
А, видимо, в 92-м году Тропилло, наконец, издал несколько их главных альбомов. В стремлении купить эти пластинки мы даже прогуливали первые уроки, чтобы занять очередь у магазина "Мелодия", что располагался в моем провинциальном городе на улице имени 25-го Октября.
Вам сегодняшним это может казаться странным, но звук советских виниловых проигрывателей был совсем неплох. Уж точно получше этого цифрового суррогата, к которому неожиданно скатились так многие. Я слушал Led Zeppelin на вертушке "Вега-119". Меня сводило в судорогах от Since I've Been Loving You. И это было очень хорошее время.
Я вспомнил об этом потому, что именно эти картинки моего отрочества и были самым ярким впечатлением от песен и голоса Планта. В начале, пока еще действовала пинта пива и в конце, когда неожиданно вдавило в кресло от звуков Gallows Pole. Почему-то именно эти 5-7 лет после моего тринадцатилетия до сих пор остаются главным эмоциональным якорем, который раз за разом притягивает к себе.
Мне еще рано классифицировать периоды жизни, но одно, Луцилий, я могу сказать наверняка: несколько последних лет и еще несколько следующих не отпустят тебя уже никогда. Некоторые из твоих сверстников изо всех сил уже тренируют свою коммерческую конкурентоспособность. Это страх. Конвертируя свою юность в благосостояние в будущем, они точно многое теряют. К тому же и сытое завтра для них вовсе не гарантировано. Не бойся. Живи. Играй.
фото: ИТАР-ТАСС
Плант зачем-то выступает с американской группой. Это ужасно. Понятно, что все эти концерты ему уже глубоко безразличны и он просто пытается получить больше удовольствия от работы. Это звучит смешно, но в соответствии с духом закона "О защите прав потребителей" я бы запретил менять гитарные партии Пейджа на любые другие, тем более на такие бездарные как это было сегодня. Чтобы подключаться к прошлому всем в зале нужно было услышать Black Dog нота в ноту. Но через этот канал Плант уже высосал из собственного прошлого все что мог и теперь его эти звуки, понятно, уже не интересуют.
Махаянисты наверное сказали бы, что артист должен отдавать себя слушателям. Но у нас ведь каждый сам за себя. Брать или отдавать? Это один из главных вопросов в нашей жизни. Просто чаще спрашивай себя об этом и пробуй найти верный ответ.
Плант совсем старенький. Американская дама-костыль в подпевке временами просто заглушала его прекрасный голос. Может быть когда-то кому-нибудь и удастся сделать из лошадино-фермерского кантри что-то путевое, но мне сложно такое даже представить. Планту, естественно, все равно, но для его слушателей такая подпорка отвратительна.
При этом сам Роберт в свои 62 по-прежнему хорош. Хорош настолько, насколько это возможно вокалисту-старику. Как все же легче в данном случае музыкантам-поэтам. Гребенщиков или Дилан как артисты гораздо менее подвержены старости. Следует ли из этого наблюдения какой-то практический вывод? Ровным счетом никакой. Музы не дают поэтам сильный голос и наоборот. Достаточно, если они дают что-то одно. Поэтому выбирать никогда никому не приходится.
Попытка в юности подстроиться под сытую зрелость, а в зрелости только и делать, что готовить мягкую старость - удел трусов. Будь смелым, Луцилий. Главный итог жизни - довольство собой на смертном одре. Оглядываясь назад нам не должно быть стыдно.
Будь здоров.