поезд на Сурхарбан
Это было утро первого января. Как и любое утро первого января она началось с бессильных и поэтому очень действенных попыток проявить нежность. Кирилл с Марком, пока мы с Ирой спали, решили приготовить нам яйца-пашот. Кирилл не нашел уксус, поэтому заменил его водкой, которую обнаружил у Иры в каком-то шкафчике. Они сервировали роскошный стол. За окном шел дождь и наступивший год явно демонстрировал, что сегодня сердцу его отраднее всего ноябрьская хтонь. Пока мы пили шампанское, Кирилл решил выяснить, где все-таки Ира хранит уксус. Он выяснил и это, и то, что водка, которой он воспользовался, стоила примерно как ночь в хорошей американской гостинице (то есть как крыло от сбитого боинга). Ира берегла ее для какого-нибудь особого случая. Что ж, случай, как и положено случаю, случился внезапно.
Мы решили, что поедем в зоопарк. Лучше визита в зоопарк первого января в дождь может быть только прогулка по кладбищу. Однако мы решили, что, пожалуй, это будет слишком хорошо. Зоопарк находился в Балтиморе, мы сели в машину и отправились в путь. Путь был быстрым и удивительным - одноэтажная Америка, покрытая вуалью совершенно питерской мороси, сквозь которую не просвечивало ни одного человека, стремительно проносилась перед нами под вальсы Штрауса. Никогда еще «Сказки Венского леса» и «Голубой Дунай» не имели такого восхитительного контрапункта. Теперь я точно знаю, какую музыку выбрать для апокалипсиса, если он застанет меня здесь.
В зоопарке не было ни одного человека, зато львы рычали, волки выли, жирафы помывали шеями, дождь накрапывал, тучи очень красиво сбивались в смерч, стаи воронов кружились, время от времени появлялись орлы. В общем «люди, львы, орлы и куропатки» и не думали угасать. Марк в полном восторге носился от львов к слонам и обратно. Мы степенно следовали за ним, время от времени подпаивая его горячим чаем с лимоном из термоса, а себя теплым коньяком из фляжки.
И тут появился он - вынырнул из ниоткуда, из какого-то просвета между камней: маленький ярко-красный поезд с золотыми полосками. Он звонко прогудел и все преобразилось - потому что в реальности появился просвет, а любой просвет - это наглядное доказательство глубины того, что кажется плоским, сложности того, что кажется одномерным, множественности того, что кажется единственным. Марк застыл - потому что перед ним предстали его «Алые паруса». Всю осень и зиму Марк читал книжки про поезда, в одной из них он и встретился с маленьким красным поездом, который ездит по зоопарку. С тех пор этот поезд стал героем его снов и важной составляющей нашей реальности. Сияние глаз Марка трудно описать, потому что лучше всего его описывают те слова, которые давно стерлись и уже ничего не могут не передать: «его глаза сияли как звезды».
Поезд остановился и мы подошли к нему. Он состоял из шести вагончиков, был снабжен двумя «машинистами» и совершенно пуст. Ира и Кирилл отказались отправиться в это увлекательное путешествие, сославшись на ветер и дождь. Я и не думала отказываться от такого, но тут еще и с чистой совестью забрала у них фляжку с коньяком. Мы уселись и поехали (боюсь, что именно в этом случае нужно употребить глагол «тронулись» во всей его дивной многозначности). Поезд ехал мимо носорогов и фламинго, жирафов и тигров, волков и енотов - все они смотрели на нас сквозь пелену дождя - поезд ехал сквозь мглу и крики воронов, поезд ехал сквозь. Марк пел песню на всех языках сразу, я пила коньяк, вагончик позвякивал. Ничего лучше не могло произойти с нами в первый день Нового года: мы ехали на нашем поезде - на том самом поезде, который непременно вернется к нам, на том самом поезде, который непременно вернется за нами.
Мы решили, что поедем в зоопарк. Лучше визита в зоопарк первого января в дождь может быть только прогулка по кладбищу. Однако мы решили, что, пожалуй, это будет слишком хорошо. Зоопарк находился в Балтиморе, мы сели в машину и отправились в путь. Путь был быстрым и удивительным - одноэтажная Америка, покрытая вуалью совершенно питерской мороси, сквозь которую не просвечивало ни одного человека, стремительно проносилась перед нами под вальсы Штрауса. Никогда еще «Сказки Венского леса» и «Голубой Дунай» не имели такого восхитительного контрапункта. Теперь я точно знаю, какую музыку выбрать для апокалипсиса, если он застанет меня здесь.
В зоопарке не было ни одного человека, зато львы рычали, волки выли, жирафы помывали шеями, дождь накрапывал, тучи очень красиво сбивались в смерч, стаи воронов кружились, время от времени появлялись орлы. В общем «люди, львы, орлы и куропатки» и не думали угасать. Марк в полном восторге носился от львов к слонам и обратно. Мы степенно следовали за ним, время от времени подпаивая его горячим чаем с лимоном из термоса, а себя теплым коньяком из фляжки.
И тут появился он - вынырнул из ниоткуда, из какого-то просвета между камней: маленький ярко-красный поезд с золотыми полосками. Он звонко прогудел и все преобразилось - потому что в реальности появился просвет, а любой просвет - это наглядное доказательство глубины того, что кажется плоским, сложности того, что кажется одномерным, множественности того, что кажется единственным. Марк застыл - потому что перед ним предстали его «Алые паруса». Всю осень и зиму Марк читал книжки про поезда, в одной из них он и встретился с маленьким красным поездом, который ездит по зоопарку. С тех пор этот поезд стал героем его снов и важной составляющей нашей реальности. Сияние глаз Марка трудно описать, потому что лучше всего его описывают те слова, которые давно стерлись и уже ничего не могут не передать: «его глаза сияли как звезды».
Поезд остановился и мы подошли к нему. Он состоял из шести вагончиков, был снабжен двумя «машинистами» и совершенно пуст. Ира и Кирилл отказались отправиться в это увлекательное путешествие, сославшись на ветер и дождь. Я и не думала отказываться от такого, но тут еще и с чистой совестью забрала у них фляжку с коньяком. Мы уселись и поехали (боюсь, что именно в этом случае нужно употребить глагол «тронулись» во всей его дивной многозначности). Поезд ехал мимо носорогов и фламинго, жирафов и тигров, волков и енотов - все они смотрели на нас сквозь пелену дождя - поезд ехал сквозь мглу и крики воронов, поезд ехал сквозь. Марк пел песню на всех языках сразу, я пила коньяк, вагончик позвякивал. Ничего лучше не могло произойти с нами в первый день Нового года: мы ехали на нашем поезде - на том самом поезде, который непременно вернется к нам, на том самом поезде, который непременно вернется за нами.