Три сестрички
Как по мне, девчонки - как девчонки. Ничего необычного. Светленькие, симпатичные, веселые. Но старший мой брат, его друзья, да и все парни с района, кто были постарше, ими восхищались. Каждый мечтал сходить с ними в клуб, потанцевать, а может пригласить в кино на выходных. В спортзале или на площадке многие старались показать им свои спортивные достижения - кто сколько раз подтянется, сделает сальто на турнике или поднимет гирю весом в 32 кг.
Спорт
Хорошо помню их имена - Надя, Вера и Люба. Сестры. Самая старшая - Любовь. Мечтала уехать в Москву, стать актрисой. Она одевалась в невероятной красоты белые платья и гуляла только с теми, кто постарше. Я часто видел Любу в обществе мужчин в модных костюмах. Ее водили в ресторан и дарили большие букеты роз. Сестры ей, похоже, завидовали, но вида не подавали. Средняя из сестер - Надя, сразу после школы устроилась работать в больницу. Очень часто кто-то из старших парней встречал ее после смены и провожал домой. Длинную, светло-русую косу Наденьки, было, видно издали, а звонкий смех ее я слушал вечерами, сидя у окна нашей квартиры. Иногда она пела под аккомпанемент дворовой гитары. И голос Нади - чистый, сильный, красивый, летел над двором, заставляя молчать даже тех, кто ссорился и скандалил на кухнях. Особенно любила она казачьи романсы.
Сёстры
Младшая - Верочка, только окончила школу и готовилась ехать учиться в Ростов. Хотела стать педагогом начальных классов. Вера сама мне говорила о своих планах, мечтах. И еще давала читать книги, помогала с домашкой, представляя наверно меня одним из своих учеников. Немудрено, что постепенно я, девятилетний пацан, от встречи к встрече влюбился в нее, как говорится по уши. Но светло-зеленые глаза Веры вечно смотрели сквозь меня. Она часто о чем-то размышляла, иногда делясь своими мыслями со мной. «Сестры - дуры, только о парнях и мечтают»,- говорила она мне, как бы по секрету, - «а я хочу получить образование и учить детей. Если б ты знал, как мне это нравится! И, кажется..», тут Вера делала глубокий вдох и переходила на таинственный шепот- «это дело всей моей жизни, мое призвание». Похоже, дома никто не относился к Вере серьезно. Младшая, что с нее возьмешь. Вот и выбрала она меня, своего соседа для таких бесед - исповедей. Если старшие сестры всегда были веселы, могли громко петь, смеяться над глупыми шутками, рассказывать анекдоты, то Вера, Вера была другой.
Беспечное детство
В тот воскресный день, я встретил ее днем заплаканной. Возвращаясь с рыбалки с полным ведром лещей, я резко остановился, увидя Верины глаза полные слез. Именно так - вначале глаза мокрые, растерянные, а затем ее кукольное, совсем еще детское, испуганное личико. «Наверное, собака испугала или с сестрами в очередной раз поссорилась»,- подумалось мне, но я все же не удержался и первый спросил, что случилось. «Война случилась. Война. Напали на нас, сосед»- всхлипывая, тихо прошептала она.
Первый день Великой Отечественной
В городе поначалу очень многих на фронт не взяли. Шахтеры потому что. Парни очень переживали, что повоевать не успеют, все были уверены, что агрессора быстро разобьют. Но все вышло иначе. Очень скоро враг пришел на порог моего дома. К воротам нашего родного Новошахтинска. С октября город уже слышал звуки боев на Донбассе, видел зарево пожаров на горизонте. Ночами по городским улицам шла на фронт техника - танки, бронемашины, грузовики с пехотой. Днем были видны в небе самолеты с красными звездами на крыльях. Но в первые дни ноября 1941 звуки боя стали ближе и улицы, рынки, кухни города наполнились слухами. Шептали, что скоро здесь появятся немцы. Болтали, что Новошахтинск не удержать, войск для обороны нет. И именно тогда, в те страшные дни, было создано наше шахтерское ополчение.
Ополченцы
Мы, мальчишки, с завистью смотрели, как с долгожданным нетерпением уходили бить врага наши старшие братья. Даже шпана и самые грозные хулиганы, таскавшие в карманах кастеты, а в сапогах финские ножи, уходили защищать родной город. Вместе с ними ушли на войну и сестры. Втроем. Встали в строй, держась за руки. У каждой через плечо медицинская сумка с красным крестом. Серьезные, сосредоточенные, без смеха, без песен. Правда, потом все же запели, но все вместе, строем «Вставай страна огромная!». С этой песней и вышли из города. Больше их никто не видел. Живых.
Герои народного ополчения
Маленькому, девятилетнему человеку сложно было понять для чего люди идут на войну. Мы - дети тогда выслеживали немецких диверсантов, шпионов, провокаторов. Нам все это было жутко интересно и для нас это было как бы игра. Но для тех, кто был постарше… Недели за три до своего ухода Вера рассказала мне, почему они идут на войну. «Я с сестрами ухожу на фронт»,- неожиданно прошептала она, придвинувшись ко мне всем своим хрупким телом, - «мы не можем по другому, хотя ясно, что там смерть и могут убить. Но нам иначе нельзя. Нельзя чтоб нас захватили немцы, нельзя чтоб они лишили нас всего». В тот дождливый октябрьский вечер мы сидели в парке рядом со школой. «Наше все», то за что шла умирать Вера было вокруг нас. Поломанные пьяницами скамейки, разбитые бутылки на аллеях, двухэтажные, покосившиеся от времени шахтерские бараки, построенные еще при царе. В домах в то время уже не было света, а стекла были заклеены крестами белой бумаги. Кресты были как на кладбище. Жильцы верили, что если наклеить бумажные полосы по-христиански, то в дом бомба не попадет. Вот и стояли по всему городу темные дома-кладбища, черные от густой угольной пыли. Накрапывал осенний дождь, и, Вера в каком-то возбуждении говорила непонятные для меня слова: «Не страшно если убьют, страшно жить, если вдруг немцы нас захватят». Помню, что в тот момент у меня страшно мерзли ноги. Я сидел на дожде в летних сандалиях, потому что в семье у нас другой обуви просто не было. Но услышав слова Веры о том, что нас захватят, тут же ответил, перебив ее, что уйду в партизаны и буду убивать фашистов по ночам. Я сказал это совершенно серьезно. И она так же серьезно отнеслась к моим словам, словам девятилетнего мальчишки с окраины Новошахтинска. Вера поцеловала меня тогда. После этих слов. В щеку. То, что она говорила, ее поцелуй, холод осенних луж в парке запомнились мне на всю жизнь. Хотя сейчас многие ее слова покажутся странными и непонятными, а поцелуй вообще ничего не означающим и самым обычным. Сейчас вообще много целуются и говорят красиво, не переставая.
Бой.1941 год.
Веру убило первой. На выкопанные на скорую руку позиции отряда оборонявшего Новошахтинск обрушился огонь артиллерии и минометов. Было много убитых и раненных. Вера с сестрами начали оказывать им помощь. Прямо под огнем. Кого-то вытаскивали в безопасное место, кого бинтовали сразу. Кругом рвались мины и снаряды, а они спасали своих мальчишек-ополченцев и солдатиков, из разных частей поклявшихся отстоять город. Веру убило сразу и никто даже не заметил, как это произошло. Осколок, острый как лезвие перебил ей артерию, и она умерла от потери крови. Помочь ей было некому. Сестры занимались другими раненными. Должно быть, она умерла тихо, как жила. Ее отнесли в овражек и положили с остальными убитыми, накрыв плащ-палаткой. Поплакать над гибелью сестры не Надя, ни Люба не успели. Немцы вновь пошли в атаку. На окопы красноармейцев и ополченцев поползли серые немецкие танки. Навстречу им из резерва вышли наши машины. Завязался яростный, танковый бой. Легкие машины танковой бригады Красной Армии, отстреливаясь от наступающих немцев, начали гореть. Из дымящих, охваченных пламенем танков пытались выбраться экипажи. Помогая друг другу, раненные, обожженные танкисты ползли подальше от своих раскаленных боевых машин. К одному из таких подбитых танков кинулась Люба. Из башни танка выбрался лишь один боец в горящем черном залитом маслом комбинезоне. Подбежав к танкисту, катавшемуся по степной траве, девушка пыталась руками сбить огонь.
Последний миг
Очередь из движущегося немецкого танка разорвала хрупкое тело медсестры. Немецкий пулеметчик прекрасно видел, что расстреливает безоружную светловолосую девочку с медицинской сумкой на боку. Любу положили в овражек рядом с Верой.
Немецкие танки откатились назад. Враг не решился идти дальше, встретив бесстрашное организованное сопротивление и понеся потери. Но после танковой атаки настала очередь фашистской авиации. Пикирующие самолеты перепахивали авиабомбами и огнем своих пулеметов позиции защитников города. Стоило кому-то из ополченцев пошевелиться, подать признаки жизни, как немецкий пилот, отделившись из боевого строя, начинал пикировать, обрушивая шквал своих орудий на выбранную им жертву. Но шахтеры, красноармейцы не дрогнули, не побежали, лишь глубже закопавшись в землю. Когда рев самолетов утих, Надя кинулась откапывать из - под тяжелого степного грунта тех, кого засыпало взрывами авиабомб. Тех, кто еще мог сражаться. Стоны, слабые просьбы о помощи были слышны то там, то тут. Над позициями стояла густая пелена из серой пыли и черной пороховой гари. Но немецкие снайперы, затаившиеся на ближнем терриконе, хорошо просматривали в цейсовскую оптику окопы защитников города. Один из стрелков и убил Надежду. Взмахнув руками, она упала в выжженную Донскую степь. И из - под слетевшей армейской ушанки на землю золотым ручьем легла русая коса, покрытая густыми бурыми каплями крови.
Ангел ополчения
Двадцать дней стояли насмерть шахтеры, защищая свои дома. Отбивали бесчисленные атаки немцев, бились в рукопашных, жгли танки. Ополченцы не дрогнули. И к концу ноября 41-го со штыками наперевес сами пошли в атаку, собрав все силы, и отбросили фашистов прочь, подальше от стен родного города. Говорят, что шахтеры шли в эту атаку с песней. Пели хриплыми, низкими, севшими голосами «Страну огромную». Пели вчерашние школьники, ставшие в одночасье на войне мужчинами. Пели танкисты, оставшиеся в тех боях без танков, кавалеристы, потерявшие своих коней, курсанты, моряки. Все вместе шли они как в песне «на смертный бой». Шли мстить за свои разрушенные дома, за погибших товарищей и за трех сестричек: за Любовь и за Надежду и за Веру. И конечно, за Родину.
Мне рассказывал о том бое отец сестер, безногий седой шахтер. Он говорил, что их похоронили вместе и рядом положили тех, кто сражался вместе с ними плечом к плечу, защищая Новошахтинск в ноябре 1941. Могила была прямо во дворе школы, где учились до войны сестры. В войну же, в школьном здании был госпиталь. После того как наш народ победил врага в мае 45-го, за братской могилой защитников города ухаживали, поставили памятник, а рядом разбили красивый, уютный парк. Ну а когда страны, за которую отдали свою жизнь погибшие, не стало, их место захоронения быстро заросло кустарником, парк оказался в запустении, как и весь Новошахтинск. Шахты закрывались одна за другой и люди покидали свои дома, как летом 42-го, когда немцы ненадолго захватили город. Никому не было дела до брошенной братской могилы. Только я и остался из тех, кто помнил про место захоронения героев.
Этот грустный рассказ мы, поисковики услышали от пожилого жилистого шахтера. Несмотря на возраст, он был полон сил, сохранил трезвый ясный ум, и смог показать место в заброшенной роще, где когда-то находилась братская могила.
Один за другим поисковый отряд поднимал из под двухметровой толщи небытия бойцов-защитников Новошахтинска. Обгоревшие мехводы в танкошлемах, ополченцы в коротких шахтерских бушлатах, курсантики с химическими карандашами в гимнастерках. Быть может, именно этими карандашами они писали свои первые признания в любви, свои стихи, а может клятву верности Родине. Но не было среди найденных сестричек. Неужели старый шахтер выдумал историю про них? Весь поисковый отряд слышал, а теперь и пересказывал его рассказ про трех сестер. Работы шли не первую неделю и оставался последний день нашего поискового труда в заброшенном парке Новошахтинска.
Поисковые работы под Новошахтинском
Утром последнего дня раскопок к нам из Ростова приехали три девчонки -студентки. Они давно просились побывать в поисковой экспедиции и прямо рвались на раскопки в Новошахтинск. Веселые, смех, шутки, одеты в узкие джинсы, светлые маечки. Мы дали расчищать им дальний край братской могилы. Именно им веселым, беззаботным студенткам и повезло. Девчонки в модных майках, перепачканных ржавой глиной, нашли сестричек. Они лежали рядом. Их удалось узнать по восхитительным светлым волосам. Даже спустя годы длинная коса Нади, русая, густая была такая, словно хозяйка жива и ее лишь присыпало землей от близкого взрыва. Студентки не слышали историю сестер. Они лишь видели, что найденные - их ровесницы, погибшие здесь в далеком и страшном ноябре 41-го.
Андрей Кудряков и студенты-поисковики под Новошахтинском
«Мы бы так не смогли», - рассуждали наши студентки, уезжая к себе домой в Ростов поздно вечером. «Просто не хочется погибать не понятно за что. Умирать за это, еще даже не начав жить?!» - одна из девчонок показала рукой на полуразвалившуюся старую школу, на брошенный заросший парк и стоявшие рядом шахтерские дома - бараки. «Я за это отдавать свою жизнь не собираюсь», - подытожила она, садясь в комфорт микроавтобуса и открывая бутылку с «Coca-Cola».
А ведь она на младшую, на Веру, очень похожа», - прошептал потрескавшимися губами старый шахтер, пришедший вечером проститься и проводить поисковиков.
Впереди ещё много работы