Доказан ли чёрт? “Мастер” и “Братья Карамазовы”
В самом начале исследования “Этика Михаила Булгакова”, когда еще не проведены параллели с Достоевским, А. Зеркалов объясняет, как построена сцена на Патриарших:
“Добиться ощущения достоверности в фантастической вещи очень трудно, если читатели знают, что описываемая ситуация совершенно нереальна. Суд Пилата над Иешуа мог быть на самом деле, явление Воланда - нет. И, что самое неприятное для писателя, свидетели этого явления, Берлиоз и Бездомный, мешают ощущению достоверности. Они не узнают дьявола и не должны этого делать. А обычно в фантастике персонажи как бы подпирают автора своими плечами: они безмерно удивляются фантастическому событию и тут же начинают в него верить, демонстрируя реальнейшие психологические реакции. И это по закону симпатической магии заряжает читателя.
Булгаков решает все по-иному. Берлиоз и Бездомный не верят в сатану, и читатель тоже не должен верить! <…> Булгаков не маскирует, а выпячивает литературную условность, сквозь Воланда просвечивает Мефистофель; мы видим, что разыгрывается литературно-психологический этюд, только разыгрывается чисто: персонажи в условной ситуации ведут себя так же, как вели бы себя мы с вами.
Булгаков сам, решительно, сделал все, чтобы у нас не создалось ощущение фальши - неизбежное, если бы он старался заставить нас поверить в существование дьявола” [З, 17].
Но это же метод карамазовского чёрта - приводить доказательства того, что чёрта нет, на самом деле желая уверить в обратном. Как похоже на то, что происходит в сцене на Патриарших: “Твоя цель именно уверить, что ты сам по себе, а не мой кошмар, и вот ты теперь подтверждаешь сам, что ты сон”, - говорит Иван Федорович, на что кошмар отвечает: “Друг мой, сегодня я взял особую методу, я потом тебе растолкую” [Д, 641]. И через 5 страниц растолковывает:
“Я именно, зная, что ты капельку веришь в меня, подпустил тебе неверия уже окончательно, рассказав этот анекдот [анекдот был давно придуман самим Иваном - значит, по мысли Ивана, не чёрт его рассказывает, а сам Иван припоминает]. Я тебя вожу между верой и безверием попеременно, и тут у меня своя цель. Новая метода-с: ведь когда ты во мне совсем разуверишься, то тотчас меня же в глаза начнешь уверять, что я не сон, а есмь в самом деле, я тебя уж знаю; вот я тогда и достигну цели” [Д, 646-647].
Как бы отступление. Суть булгаковского метода в “Мастере” состоит в том, что “настойчивые отсылки к какой-либо книге означают ее принципиально-дискуссионное использование” [З, 41]. М. Булгаков переворачивал любой чужой, заимствованный сюжет [З, 145], то споря с писателем-предшественником, то как бы рассказывая ему: в ваше время, Ф. М., было так, а в наше теперь вот как. И в конечном итоге обращаясь к читателю-современнику, хорошо знакомому с классикой и способному уловить отсылки к “Братьям Карамазовым”, например.
Так вот. В “Братьях Карамазовых” чёрт разуверяет Ивана в своем существовании - чтобы тот, наоборот, в него поверил. В “Мастере и Маргарите” ситуация переворачивается: вся свита водит читателя “между верой и безверием попеременно”, вполне убеждая его в своем существовании. Как не поверить в столь реалистично выписанных персонажей, которые еще и двигают сюжет романа? Последнее - как будто тоже по завету Достоевского: “Без тебя [т. е. без чёрта] не будет никаких происшествий, а надо, чтобы были происшествия” [Д, 643]. Свита убеждает читателя в своем существовании, чтобы тот, наоборот, усомнился. И тогда уже задумался: а кто на самом деле виновен в чертовщине, которая происходит в Москве 30-х годов? (А. Зеркалов, например, относит события романа к 1937 году.)