Не в своих санях: Ликоспастов («Записки покойника»)
Точка входа в это исследование - фельетон «Не в свои сани», в котором Максудова высмеивает некий автор под псевдонимом Волкодав. В фельетоне Мольер, Шекспир, Лопе де Вега, Чехов издеваются над тем, что им приходится соседствовать на Парнасе с никому не известным автором.
Дальше идут три коротких абзаца - реакция Максудова (озлобление), после чего сразу появляется Ликоспастов, якобы для моральной поддержки, но мы-то знаем.
А через страницу о Ликоспастове читаем: «вообще любивший говорить пословицами и поговорками». Для чего Булгакову подчеркивать эту особенность, причём подчёркивать именно сейчас? И в этот момент вспоминаешь, что фельетон-то назывался как? «Не в свои сани»! Очень интересное совпадение (вовсе не совпадение, конечно).
1. Кто правит санями?
После этого я стала проверять. Прежде всего, действительно ли Ликоспастов так любит пословицы и поговорки. Оказалось, да: на предыдущей странице - «назвался груздем, полезай в кузов», если полистать назад - «бьешься, как рыба об лёд», «руку бы дал на отсечение», «в тихом [омуте]...». А его фразеологизм «метафора не собака» по структуре напоминает народную мудрость (как «работа не волк»). О самом Ликоспастове говорится «был тише воды, ниже травы».
Здесь возникает вопрос: не сам ли Ликоспастов сочинил этот фельетон, а теперь пришёл посмотреть на реакцию изображённого в нём знакомого? Тем более, что первая характеристика, данная Ликоспастову в романе, данная даже раньше фамилии, - «оказавшийся при более близком знакомстве ужасною сволочью». Врёт ли он, когда говорит, что автор фельетона - не он, а другой человек, который, так уж совпало, пристально разглядывал Максудова возле афиши?
Всё ли так просто?
Тут появляется другая гипотеза: что выражение «Не в свои сани» действительно было озвучено Ликоспастовым (или навеяно его манерой выражаться: в компании литераторов он произносит фразу «бьёшься, как рыба об лёд»), но фельетона он не писал. Воспользовался его материалом другой человек, а сам Ликоспастов оказался в роли «тетюшанской гомозы» - источника как минимум фразеологии фельетона (на самом деле не только).
В этом случае получается и тонко, и красиво, и смешно, и в какой-то степени сочувствуешь персонажу, чью интеллектуальную собственность пустил в дело более ловкий коллега.
И наконец, третья гипотеза - сговор. Волкодав выпускает фельетон на основе идей Ликоспастова и с его ведома. В пользу этого говорят:
1) осведомленность Ликоспастова: он в курсе, кто такой Волкодав. Можно с большой долей уверенности сказать, что это одноразовый псевдоним (как те, которыми пользовался для своих публикаций, например в «Гудке», сам Булгаков), а значит, настоящую фамилию его носителя не вычислишь просто так. К тому же это псевдоним, заточенный под Максудова с его волчьими чертами. Неизвестно, насколько легко они считывались и отмечал ли их кто-то столь же активно, как Ликоспастов («поглядите: смотрит на меня волчьими глазами», «волчьи глаза» персонажа рассказа, списанного с Максудова, «слова Ликоспастова о волчьей улыбке»). Да и фамилия Ликоспастов неспроста переводится как «Волкорванов», «рваный волком» («ликос - по-гречески волк») [А. Арьев] - месть «волка» Максудова;
2) способность Ликоспастова использовать знакомых как материал для творчества (он уже описывал Максудова в рассказе «Жилец по ордеру»);
3) ценности Ликоспастова: он постоянно твердит, что «нет ничего хуже, чем друзей забывать», «теперь ты приятелей, конечно, узнавать не будешь». Вряд ли он назвал бы Волкодава «славным малым» и стал бы его оправдывать перед Максудовым («что же это, никто уже слова про тебя не смей сказать?», «ты зря злишься»), если бы Волкодав «забыл его» и воспользовался идеями Ликоспастова без его ведома.
Отвечая на вопрос, вынесенный в подзаголовок, я бы сказала, что правит санями Волкодав, но и без Ликоспастова не обошлось: он что-то вроде пушкинского форейтора бородатого (как-никак 25 лет в литературе, а всё ещё не Шекспир и даже не начинающий русокудрый Лесосеков).
2. Уши Ликоспастова в фельетоне
Перечислим, что в фельетоне «Не в свои сани» от Ликоспастова, который первым заметил афишу и обратил на неё внимание всей компании литераторов, а также познакомил будущего Волкодава с Максудовым:
1. Заголовок, т.к. Ликоспастов часто использует в речи пословицы и поговорки.
2. Псевдоним, которым фельетон подписан (Волкодав), т.к. именно Ликоспастов постоянно отмечает у Максудова волчьи черты.
3. Идея: «Где уж нам с Шекспирами водить дружбу» - говорит Ликоспастов. Из этого зерна вырастает весь фельетон.
4. Эмоции: Ликоспастов первым эмоционально зарядил ситуацию с афишей. Как правильно заметил Максудов в своём риторическом вопросе: «Что же я этому сукину сыну [т.е. Волкодаву] сделал?», у самого Волкодава никаких эмоций на его счёт не наблюдалось, они с Максудовым даже не были знакомы. Зато эмоции и претензии были у Ликоспастова, на его обиде, по сути, и основан фельетон: «Бьешься… бьешься, как рыба об лед… Обидно!» - говорил он литераторам, «Ну, конечно, обидно ему немного. Всем обидно…» - это он уже Максудову. Причём обида эта зародилась давно, гораздо раньше максудовского успеха, - еще когда во время чтений романа Максудов отвечал волчьим взглядом на обесценивающие реплики Ликоспастова и его фамильярность.
3. «Да я же его и открыл»
В сцене у афиши есть диалог без деления на реплики и указания, кто что произносит:
«Доносились клочья то агапеновского баса, то ликоспастовского тенора.
- …Да откуда он взялся?.. Да я же его и открыл… Тот самый… Гу… гу… гу… Жуткий тип…»
Авторство фразы «Да я же его и открыл» легко вычислить. Когда Максудов допытывается, кто такой Волкодав, Ликоспастов отвечает: «Да ведь ты же с ним знаком», «Я же тебя и познакомил». Предложение «Да я же его и открыл» построено по той же характерной для Ликоспастова структуре.
Правда ли Ликоспастов открыл Максудова? В романе есть ответ. Когда Максудов впервые встречается с редактором Рудольфи, тот спрашивает: «Вы написали роман?» - «Откуда вы знаете?» - «Ликоспастов сказал».
Вроде бы ситуация понятна: Ликоспастов поспособствовал первой крупной публикации своего знакомого. Понятна в таком случае и его боль, ведь часики тикают, литературного успеха всё нет, а при твоём посредничестве выигрывают другие: редактор получает текст для книжки журнала, Максудов - публикацию, а затем возможность работать с театром, а сам Ликоспастов, благодаря которому это устроилось, не получает ничего.
Ирония в том, что именно сказал Ликоспастов о Максудове в том самом разговоре с редактором и за что теперь хочет получить лавры его первооткрывателя:
«- А что говорил Ликоспастов о моем романе?
- Он говорил, что этот роман никуда не годится».
Воистину «бьёшься... бьёшься, как рыба об лёд», и даже твоё злословие работает в обратную сторону! Как тут не обидеться.
В связи с этим дополнительную подсветку получают слова, которыми Ликоспастов поздравляет Максудова с выходом романа: «ловок ты, брат. Руку бы дал на отсечение, что роман твой напечатать нельзя, просто невозможно» (хочется добавить: после моей-то нелестной аттестации!).
4. Отчуждение
И бонус-трек на тему обиды. Ликоспастов у афиши обвиняет Максудова в том, что тот теперь непременно загордится и забудет старых друзей. Но на самом деле проблема не в Максудове. Он ещё с первого взгляда на Ликоспастова замечает перемену: «Это были ликоспастовские глаза, но что-то в них появилось новое, отчужденное, легла какая-то пропасть между нами». Иными словами, Ликоспастов закрылся, отрезал себя первым, и уже из этого состояния он говорит: «Ну, теперь ты, конечно, приятелей узнавать не будешь! Где уж нам с Шекспирами водить дружбу!» То, что постоянно говорят эти наши духовные практики, - что мы первые закрываемся от мира - не мир от нас.
Дальше идут три коротких абзаца - реакция Максудова (озлобление), после чего сразу появляется Ликоспастов, якобы для моральной поддержки, но мы-то знаем.
А через страницу о Ликоспастове читаем: «вообще любивший говорить пословицами и поговорками». Для чего Булгакову подчеркивать эту особенность, причём подчёркивать именно сейчас? И в этот момент вспоминаешь, что фельетон-то назывался как? «Не в свои сани»! Очень интересное совпадение (вовсе не совпадение, конечно).
1. Кто правит санями?
После этого я стала проверять. Прежде всего, действительно ли Ликоспастов так любит пословицы и поговорки. Оказалось, да: на предыдущей странице - «назвался груздем, полезай в кузов», если полистать назад - «бьешься, как рыба об лёд», «руку бы дал на отсечение», «в тихом [омуте]...». А его фразеологизм «метафора не собака» по структуре напоминает народную мудрость (как «работа не волк»). О самом Ликоспастове говорится «был тише воды, ниже травы».
Здесь возникает вопрос: не сам ли Ликоспастов сочинил этот фельетон, а теперь пришёл посмотреть на реакцию изображённого в нём знакомого? Тем более, что первая характеристика, данная Ликоспастову в романе, данная даже раньше фамилии, - «оказавшийся при более близком знакомстве ужасною сволочью». Врёт ли он, когда говорит, что автор фельетона - не он, а другой человек, который, так уж совпало, пристально разглядывал Максудова возле афиши?
Всё ли так просто?
Тут появляется другая гипотеза: что выражение «Не в свои сани» действительно было озвучено Ликоспастовым (или навеяно его манерой выражаться: в компании литераторов он произносит фразу «бьёшься, как рыба об лёд»), но фельетона он не писал. Воспользовался его материалом другой человек, а сам Ликоспастов оказался в роли «тетюшанской гомозы» - источника как минимум фразеологии фельетона (на самом деле не только).
В этом случае получается и тонко, и красиво, и смешно, и в какой-то степени сочувствуешь персонажу, чью интеллектуальную собственность пустил в дело более ловкий коллега.
И наконец, третья гипотеза - сговор. Волкодав выпускает фельетон на основе идей Ликоспастова и с его ведома. В пользу этого говорят:
1) осведомленность Ликоспастова: он в курсе, кто такой Волкодав. Можно с большой долей уверенности сказать, что это одноразовый псевдоним (как те, которыми пользовался для своих публикаций, например в «Гудке», сам Булгаков), а значит, настоящую фамилию его носителя не вычислишь просто так. К тому же это псевдоним, заточенный под Максудова с его волчьими чертами. Неизвестно, насколько легко они считывались и отмечал ли их кто-то столь же активно, как Ликоспастов («поглядите: смотрит на меня волчьими глазами», «волчьи глаза» персонажа рассказа, списанного с Максудова, «слова Ликоспастова о волчьей улыбке»). Да и фамилия Ликоспастов неспроста переводится как «Волкорванов», «рваный волком» («ликос - по-гречески волк») [А. Арьев] - месть «волка» Максудова;
2) способность Ликоспастова использовать знакомых как материал для творчества (он уже описывал Максудова в рассказе «Жилец по ордеру»);
3) ценности Ликоспастова: он постоянно твердит, что «нет ничего хуже, чем друзей забывать», «теперь ты приятелей, конечно, узнавать не будешь». Вряд ли он назвал бы Волкодава «славным малым» и стал бы его оправдывать перед Максудовым («что же это, никто уже слова про тебя не смей сказать?», «ты зря злишься»), если бы Волкодав «забыл его» и воспользовался идеями Ликоспастова без его ведома.
Отвечая на вопрос, вынесенный в подзаголовок, я бы сказала, что правит санями Волкодав, но и без Ликоспастова не обошлось: он что-то вроде пушкинского форейтора бородатого (как-никак 25 лет в литературе, а всё ещё не Шекспир и даже не начинающий русокудрый Лесосеков).
2. Уши Ликоспастова в фельетоне
Перечислим, что в фельетоне «Не в свои сани» от Ликоспастова, который первым заметил афишу и обратил на неё внимание всей компании литераторов, а также познакомил будущего Волкодава с Максудовым:
1. Заголовок, т.к. Ликоспастов часто использует в речи пословицы и поговорки.
2. Псевдоним, которым фельетон подписан (Волкодав), т.к. именно Ликоспастов постоянно отмечает у Максудова волчьи черты.
3. Идея: «Где уж нам с Шекспирами водить дружбу» - говорит Ликоспастов. Из этого зерна вырастает весь фельетон.
4. Эмоции: Ликоспастов первым эмоционально зарядил ситуацию с афишей. Как правильно заметил Максудов в своём риторическом вопросе: «Что же я этому сукину сыну [т.е. Волкодаву] сделал?», у самого Волкодава никаких эмоций на его счёт не наблюдалось, они с Максудовым даже не были знакомы. Зато эмоции и претензии были у Ликоспастова, на его обиде, по сути, и основан фельетон: «Бьешься… бьешься, как рыба об лед… Обидно!» - говорил он литераторам, «Ну, конечно, обидно ему немного. Всем обидно…» - это он уже Максудову. Причём обида эта зародилась давно, гораздо раньше максудовского успеха, - еще когда во время чтений романа Максудов отвечал волчьим взглядом на обесценивающие реплики Ликоспастова и его фамильярность.
3. «Да я же его и открыл»
В сцене у афиши есть диалог без деления на реплики и указания, кто что произносит:
«Доносились клочья то агапеновского баса, то ликоспастовского тенора.
- …Да откуда он взялся?.. Да я же его и открыл… Тот самый… Гу… гу… гу… Жуткий тип…»
Авторство фразы «Да я же его и открыл» легко вычислить. Когда Максудов допытывается, кто такой Волкодав, Ликоспастов отвечает: «Да ведь ты же с ним знаком», «Я же тебя и познакомил». Предложение «Да я же его и открыл» построено по той же характерной для Ликоспастова структуре.
Правда ли Ликоспастов открыл Максудова? В романе есть ответ. Когда Максудов впервые встречается с редактором Рудольфи, тот спрашивает: «Вы написали роман?» - «Откуда вы знаете?» - «Ликоспастов сказал».
Вроде бы ситуация понятна: Ликоспастов поспособствовал первой крупной публикации своего знакомого. Понятна в таком случае и его боль, ведь часики тикают, литературного успеха всё нет, а при твоём посредничестве выигрывают другие: редактор получает текст для книжки журнала, Максудов - публикацию, а затем возможность работать с театром, а сам Ликоспастов, благодаря которому это устроилось, не получает ничего.
Ирония в том, что именно сказал Ликоспастов о Максудове в том самом разговоре с редактором и за что теперь хочет получить лавры его первооткрывателя:
«- А что говорил Ликоспастов о моем романе?
- Он говорил, что этот роман никуда не годится».
Воистину «бьёшься... бьёшься, как рыба об лёд», и даже твоё злословие работает в обратную сторону! Как тут не обидеться.
В связи с этим дополнительную подсветку получают слова, которыми Ликоспастов поздравляет Максудова с выходом романа: «ловок ты, брат. Руку бы дал на отсечение, что роман твой напечатать нельзя, просто невозможно» (хочется добавить: после моей-то нелестной аттестации!).
4. Отчуждение
И бонус-трек на тему обиды. Ликоспастов у афиши обвиняет Максудова в том, что тот теперь непременно загордится и забудет старых друзей. Но на самом деле проблема не в Максудове. Он ещё с первого взгляда на Ликоспастова замечает перемену: «Это были ликоспастовские глаза, но что-то в них появилось новое, отчужденное, легла какая-то пропасть между нами». Иными словами, Ликоспастов закрылся, отрезал себя первым, и уже из этого состояния он говорит: «Ну, теперь ты, конечно, приятелей узнавать не будешь! Где уж нам с Шекспирами водить дружбу!» То, что постоянно говорят эти наши духовные практики, - что мы первые закрываемся от мира - не мир от нас.