Искушение Аннушки. Часть 2
4. Аннушка и Берлиоз
В сцене на площадке Азазелло и Аннушка разыгрывают знакомую нам по первой главе романа сцену на Патриарших, где Азазелло - за Воланда, Аннушка - одновременно и за Берлиоза, и за Бездомного.
Аннушку искушают по тому же сценарию, по которому пробовали на прочность Берлиоза, который воплощает попытку людей сохранить нейтралитет и не верить ни в Бога, ни в чёрта. Все элементы сценария искушения сохранены, хотя и несколько в другом порядке: появление иностранца - манипуляции с крупной драгоценностью (портсигар/подкова), предложение взять что-то у нечисти (сигарету/деньги) - попытка удушения за горло/отрезание головы трамваем.
Искушение Берлиоза на Патриарших не увенчалось успехом: он ничего не взял у нечисти, даже сигарету, и не согласился с доводами Воланда, в итоге был убит. Неверие в дьявола не защитило его от смерти, т.к. силы зла не соблюдают закона свободы воли и выбора и действуют без спроса. Неверие в Бога перекрыло ему способ защититься. Силы света закон свободы воли и выбора соблюдают, и это значит, что, пока человек не обратится к ним за помощью, они не смогут помочь. Таким образом, попытки соблюсти нейтралитет и не верить ни в Бога, ни в чёрта невыигрышны, т.к. отрезают только от Бога.
5. Любознательность: Аннушка и Иуда
С образом Аннушки связана и тема предательства Бога, она задана ещё до появления странной компании на лестнице: «К чести Аннушки надо сказать, что она была любознательна <...>». Словом «любознательный» в романе охарактеризованы три персонажа: Иуда, барон Майгель и Аннушка. Причем с Иудой Аннушку объединяет еще и мотив зажигания светильников из притчи о десяти девах:
«- Очень добрый и любознательный человек, - подтвердил арестант, - он выказал величайший интерес к моим мыслям, принял меня весьма радушно...
- Светильники зажег... - сквозь зубы в тон арестанту проговорил Пилат, и глаза его при этом мерцали».
Светильники из притчи о 10 девах, необходимые для встречи жениха-Христа, превращаются в романе в средство обнаружения преступника. А. Зеркалов в «Евангелии Михаила Булгакова» (глава «Светильники») пишет: «Для Пилата светильники - не пустяк, а очевидный атрибут ловушки. <…> Он мог знать, что еврейский закон требовал освещенной ловушки - чтобы не произошла следственная ошибка. Вот статья закона: «Ни для кого из подлежащих смерти, по определению Торы, не устраивают засады, кроме совратителя. (Если тот хитер или не может говорить при них, то ставят свидетелей в засаде позади стены)…А он сидит во внутреннем помещении; и зажигают для него светильник, дабы видели его и слышали его голос…» [с. 88].
6. Аннушка и Иешуа
Сцена в подъезде с участием Аннушки есть в 4, 8 и 9 (окончательной) редакциях романа (по В. Лосеву). Она менялась со временем.
Так, вместо притчи о 10 девах (или вместе с ней) христианский контекст в 4 и 8 редакциях вводится через сходство Аннушки и Иешуа.
В 4 редакции несколько раз говорится, что у нее подбит глаз: «в щель приоткрытой двери торчал ее острый нос и один глаз. Другой, заплывший в чудовищном багровом синяке (Аннушку накануне били), скрывался во тьме»; «высунула изуродованную физиономию»; «единственный действующий глаз Аннушки едва не вылез из орбиты»; «сверкая единственным глазом»; «ударил Аннушку по уху с той стороны, что приходилась у здорового глаза».
В окончательной редакции романа об Иешуа сказано: «Под левым глазом у человека был большой синяк, в углу рта - ссадина с запекшейся кровью».
В более ранней 6 редакции параллелизм ещё чётче: «а под заплывшим правым глазом сидел громадных размеров синяк. Левый здоровый глаз выражал любопытство» - это об Иешуа сказано, не о любознательной Аннушке.
И у Аннушки в подъезде, и у Понтия Пилата мозаичный пол.
В 4-й редакции: «- Ай да иностранцы! - прошептала Аннушка, - вот какую жизнь ведут, - и пала животом на холодную мозаику площадки».
В 9-й (окончательной) редакции: «На мозаичном полу у фонтана уже было приготовлено кресло, и прокуратор, не глядя ни на кого, сел в него и протянул руку в сторону».
В 8-й редакции Аннушка обладает неприятным для собеседника голосом («визгливо отвечала»), а следователь морщится от боли в виске: «- Но дал-то он тебе червонцы, ты говоришь? - спрашивал следователь, с трудом сдерживая зевоту и морщась от боли в виске (он не спал уже сутки)».
В финальной редакции об Иешуа сказано: «Голос отвечавшего, казалось, колол Пилату в висок, был невыразимо мучителен».
В последней редакции параллелизм с Иешуа был снят, поскольку он вступал в противоречие с отсылками к притче о 10 девах (Аннушка не может одновременно выступать и в роли метафорического Христа, и в роли дев).
7. Подковка
Подковка - интересный предмет. Создаётся впечатление, что в последней редакции она нужна только для того, чтобы уловить Аннушку. Подковка появляется аккурат перед сценой на площадке подъезда, исчезает после нее и больше не упоминается.
Поиски потерянной драгоценности на полу Аннушка ведёт в 4, 8, 9 (финальной) редакциях романа. Булгаков пробовал разные варианты.
В 4 редакции это была золотая подковка, отпавшая от обуви кого-то из «иностранцев». Потом, в 8 редакции, она превратилась в золотую коробочку. В последней редакции автор снова вернулся к подковке, но уже не отпавшей от обуви, а врученной в подарок.
То, что при всей своей любви к коробочкам (см. работы Е. Иваньшиной) Булгаков всё же выбрал подковку, дорогого стоит. Значит, стоит присмотреться к этой детали повнимательнее.
Подкова амбивалентна в культуре, например может символизировать как удачу, так и неудачу в зависимости от того, вверх или вниз она направлена.
Подкова - это, с одной стороны, отсылка к теме дьявольского копыта (вспомним варианты заголовков романа «Консультант с копытом», «Копыто инженера» и т.д.). Подкова символичнее, чем коробочка, особенно учитывая то, что для Аннушки она замещает крест за пазухой.
С другой стороны, подкова может быть намёком на будущее путешествие на конях в покой (интересно, что подковку дарят ещё до главы «Судьба мастера и Маргариты определена» - была ли их судьба определена гораздо раньше, чем нам формально об этом сообщили? Смыслы мерцают!).
С третьей стороны, в 1-й редакции романа слово «подковать» употребляется в значении «ловко провести, обмануть»: «О таких фокусах администрацию надлежит уведомлять. Помилуйте, на 110 рублей подковали буфет». То есть подковка = обман.
8. Механизм компенсации: Аннушка и окно
Интересно наблюдать за тем, как Булгаков меняет детали и пробует новые варианты донесения смысла. Очень простой пример - окно в подъезде, в которое вылетают люди.
В 4-й редакции оно находится у самого пола: «Аннушка <...> подбежала к окну и, легши животом на пол, высунула изуродованную физиономию». Ничего больше не надо, чтобы показать болезненное любопытство персонажа, ведь парой абзацев выше говорится, что лестница в доме была «годами не мытой».
В 8-й редакции Булгаков пробует другой вариант и поднимает окно в подъезде повыше: «Аннушка ахнула, подбежала к окну, легла животом на подоконник и стала глядеть вниз» - для этого не нужно быть страстной охотницей до чужих дел, так могли бы поступить многие люди. Поэтому падение градуса любопытства у окна компенсируется тем, что Аннушка подслушивает у двери квартиры № 50 («припала ухом к ней и долго слушала»).
Но в последней редакции Булгаков вернул низкое окно, в которое можно выглянуть, только будучи сверхлюбознательным человеком: «Она легла животом на площадку» и снял комментарий по поводу чистоты лестницы.
В сцене на площадке Азазелло и Аннушка разыгрывают знакомую нам по первой главе романа сцену на Патриарших, где Азазелло - за Воланда, Аннушка - одновременно и за Берлиоза, и за Бездомного.
Аннушку искушают по тому же сценарию, по которому пробовали на прочность Берлиоза, который воплощает попытку людей сохранить нейтралитет и не верить ни в Бога, ни в чёрта. Все элементы сценария искушения сохранены, хотя и несколько в другом порядке: появление иностранца - манипуляции с крупной драгоценностью (портсигар/подкова), предложение взять что-то у нечисти (сигарету/деньги) - попытка удушения за горло/отрезание головы трамваем.
Искушение Берлиоза на Патриарших не увенчалось успехом: он ничего не взял у нечисти, даже сигарету, и не согласился с доводами Воланда, в итоге был убит. Неверие в дьявола не защитило его от смерти, т.к. силы зла не соблюдают закона свободы воли и выбора и действуют без спроса. Неверие в Бога перекрыло ему способ защититься. Силы света закон свободы воли и выбора соблюдают, и это значит, что, пока человек не обратится к ним за помощью, они не смогут помочь. Таким образом, попытки соблюсти нейтралитет и не верить ни в Бога, ни в чёрта невыигрышны, т.к. отрезают только от Бога.
5. Любознательность: Аннушка и Иуда
С образом Аннушки связана и тема предательства Бога, она задана ещё до появления странной компании на лестнице: «К чести Аннушки надо сказать, что она была любознательна <...>». Словом «любознательный» в романе охарактеризованы три персонажа: Иуда, барон Майгель и Аннушка. Причем с Иудой Аннушку объединяет еще и мотив зажигания светильников из притчи о десяти девах:
«- Очень добрый и любознательный человек, - подтвердил арестант, - он выказал величайший интерес к моим мыслям, принял меня весьма радушно...
- Светильники зажег... - сквозь зубы в тон арестанту проговорил Пилат, и глаза его при этом мерцали».
Светильники из притчи о 10 девах, необходимые для встречи жениха-Христа, превращаются в романе в средство обнаружения преступника. А. Зеркалов в «Евангелии Михаила Булгакова» (глава «Светильники») пишет: «Для Пилата светильники - не пустяк, а очевидный атрибут ловушки. <…> Он мог знать, что еврейский закон требовал освещенной ловушки - чтобы не произошла следственная ошибка. Вот статья закона: «Ни для кого из подлежащих смерти, по определению Торы, не устраивают засады, кроме совратителя. (Если тот хитер или не может говорить при них, то ставят свидетелей в засаде позади стены)…А он сидит во внутреннем помещении; и зажигают для него светильник, дабы видели его и слышали его голос…» [с. 88].
6. Аннушка и Иешуа
Сцена в подъезде с участием Аннушки есть в 4, 8 и 9 (окончательной) редакциях романа (по В. Лосеву). Она менялась со временем.
Так, вместо притчи о 10 девах (или вместе с ней) христианский контекст в 4 и 8 редакциях вводится через сходство Аннушки и Иешуа.
В 4 редакции несколько раз говорится, что у нее подбит глаз: «в щель приоткрытой двери торчал ее острый нос и один глаз. Другой, заплывший в чудовищном багровом синяке (Аннушку накануне били), скрывался во тьме»; «высунула изуродованную физиономию»; «единственный действующий глаз Аннушки едва не вылез из орбиты»; «сверкая единственным глазом»; «ударил Аннушку по уху с той стороны, что приходилась у здорового глаза».
В окончательной редакции романа об Иешуа сказано: «Под левым глазом у человека был большой синяк, в углу рта - ссадина с запекшейся кровью».
В более ранней 6 редакции параллелизм ещё чётче: «а под заплывшим правым глазом сидел громадных размеров синяк. Левый здоровый глаз выражал любопытство» - это об Иешуа сказано, не о любознательной Аннушке.
И у Аннушки в подъезде, и у Понтия Пилата мозаичный пол.
В 4-й редакции: «- Ай да иностранцы! - прошептала Аннушка, - вот какую жизнь ведут, - и пала животом на холодную мозаику площадки».
В 9-й (окончательной) редакции: «На мозаичном полу у фонтана уже было приготовлено кресло, и прокуратор, не глядя ни на кого, сел в него и протянул руку в сторону».
В 8-й редакции Аннушка обладает неприятным для собеседника голосом («визгливо отвечала»), а следователь морщится от боли в виске: «- Но дал-то он тебе червонцы, ты говоришь? - спрашивал следователь, с трудом сдерживая зевоту и морщась от боли в виске (он не спал уже сутки)».
В финальной редакции об Иешуа сказано: «Голос отвечавшего, казалось, колол Пилату в висок, был невыразимо мучителен».
В последней редакции параллелизм с Иешуа был снят, поскольку он вступал в противоречие с отсылками к притче о 10 девах (Аннушка не может одновременно выступать и в роли метафорического Христа, и в роли дев).
7. Подковка
Подковка - интересный предмет. Создаётся впечатление, что в последней редакции она нужна только для того, чтобы уловить Аннушку. Подковка появляется аккурат перед сценой на площадке подъезда, исчезает после нее и больше не упоминается.
Поиски потерянной драгоценности на полу Аннушка ведёт в 4, 8, 9 (финальной) редакциях романа. Булгаков пробовал разные варианты.
В 4 редакции это была золотая подковка, отпавшая от обуви кого-то из «иностранцев». Потом, в 8 редакции, она превратилась в золотую коробочку. В последней редакции автор снова вернулся к подковке, но уже не отпавшей от обуви, а врученной в подарок.
То, что при всей своей любви к коробочкам (см. работы Е. Иваньшиной) Булгаков всё же выбрал подковку, дорогого стоит. Значит, стоит присмотреться к этой детали повнимательнее.
Подкова амбивалентна в культуре, например может символизировать как удачу, так и неудачу в зависимости от того, вверх или вниз она направлена.
Подкова - это, с одной стороны, отсылка к теме дьявольского копыта (вспомним варианты заголовков романа «Консультант с копытом», «Копыто инженера» и т.д.). Подкова символичнее, чем коробочка, особенно учитывая то, что для Аннушки она замещает крест за пазухой.
С другой стороны, подкова может быть намёком на будущее путешествие на конях в покой (интересно, что подковку дарят ещё до главы «Судьба мастера и Маргариты определена» - была ли их судьба определена гораздо раньше, чем нам формально об этом сообщили? Смыслы мерцают!).
С третьей стороны, в 1-й редакции романа слово «подковать» употребляется в значении «ловко провести, обмануть»: «О таких фокусах администрацию надлежит уведомлять. Помилуйте, на 110 рублей подковали буфет». То есть подковка = обман.
8. Механизм компенсации: Аннушка и окно
Интересно наблюдать за тем, как Булгаков меняет детали и пробует новые варианты донесения смысла. Очень простой пример - окно в подъезде, в которое вылетают люди.
В 4-й редакции оно находится у самого пола: «Аннушка <...> подбежала к окну и, легши животом на пол, высунула изуродованную физиономию». Ничего больше не надо, чтобы показать болезненное любопытство персонажа, ведь парой абзацев выше говорится, что лестница в доме была «годами не мытой».
В 8-й редакции Булгаков пробует другой вариант и поднимает окно в подъезде повыше: «Аннушка ахнула, подбежала к окну, легла животом на подоконник и стала глядеть вниз» - для этого не нужно быть страстной охотницей до чужих дел, так могли бы поступить многие люди. Поэтому падение градуса любопытства у окна компенсируется тем, что Аннушка подслушивает у двери квартиры № 50 («припала ухом к ней и долго слушала»).
Но в последней редакции Булгаков вернул низкое окно, в которое можно выглянуть, только будучи сверхлюбознательным человеком: «Она легла животом на площадку» и снял комментарий по поводу чистоты лестницы.