Рабочее утро
Я приехал в офис первым, разулся и отправился в ванную бриться, поскольку не успел сделать это дома.
Наш клиент обанкротился, хотя и не нашими усилиями; мы уехали оттуда, и шеф снял огромную квартиру в центре, чтобы использовать ее как офис. Наконец-то я перестал пастись в супермаркете клиента, где, не имея бэджика сотрудника, приходилось несколько раз в день просить охранника пропустить меня в туалет.
Я сел в массивное кожаное кресло, включил компьютер и зашел в рабочую почту. Программа на утро была выполнена.
Выйдя на балкон, я закурил гуантанамеру, початую коробку которых мой арабский сотрудник любезно оставил на кухне. На крыше соседнего дома копошились рабочие в касках. Меня постепенно наполняло чувство если не счастья - уже несколько лет счастье доступно мне только под воздействием наркотика, - то временного удовлетворения. Я подумал, что хорошо бы сейчас умереть, и Господь услышал меня, потому что у меня в голове, должно быть, что-то лопнуло и полилась кровь из носа, и рот тоже наполнился кровью, и я снова пошел в ванную и опустился на колени, и смотрел, как кровь крупными густыми каплями капает в биде, и мне было легко и хорошо, как после обморока. Потом я вытянул из кармана платок, стараясь не закапать рубашку, и приложил к лицу. Кровь оставила вкус ржавчины во рту и засохла на усах и бороде.
Когда пришел сотрудник, я сказал, что у меня нет Интернета и я не могу без него работать, а сам ушел в другую комнату и в одежде бросился на широкое ложе, которое, по мысли шефа, предназначалось в нашей фирме для подписания контрактов с клиентами и их женами.
Я лежал лицом вверх, чтобы кровь не потекла на покрывало, и думал о том, что неплохо было бы, если бы здесь оказалась Н., секретарша клиента.
Вчера я был в супермаркете в последний раз, но она об этом не знала. Впрочем, должно быть, она догадывалась о чем-то, видя, что я появляюсь все реже и реже, и даже зашла ко мне в офис, когда я был там один, чего никогда не делала раньше, чтобы выяснить какой-то вопрос, и смотрела на меня так выразительно, что совсем меня загипнотизировала, и я не мог отвести глаз от ее глаз (мне хочется думать, что у нее большие голубые глаза, хотя я никогда не замечаю таких вещей) и теребил волосы на затылке на протяжении всего разговора.
Что ж, теперь она не будет торопиться уйти с работы одновременно с о мной, чтобы стоять рядом на остановке, и просить сигарету у курящих подруг, чтобы покурить в нескольких метрах от меня на улице, и не будет так часто менять оттенок и форму своих пышных волос, которые мне так нравились, и втыкать в них деревянные палочки, когда я прохожу мимо по дороге в туалет...
Из соседней комнаты я слышал, как сотрудник по телефону упоминает мое имя и говорит, что у меня всё в порядке. Когда он закончил, я крикнул "Кто это был?", хотя прекрасно знал ответ. Услышав ее имя, я улыбнулся и заснул на два часа.
Наш клиент обанкротился, хотя и не нашими усилиями; мы уехали оттуда, и шеф снял огромную квартиру в центре, чтобы использовать ее как офис. Наконец-то я перестал пастись в супермаркете клиента, где, не имея бэджика сотрудника, приходилось несколько раз в день просить охранника пропустить меня в туалет.
Я сел в массивное кожаное кресло, включил компьютер и зашел в рабочую почту. Программа на утро была выполнена.
Выйдя на балкон, я закурил гуантанамеру, початую коробку которых мой арабский сотрудник любезно оставил на кухне. На крыше соседнего дома копошились рабочие в касках. Меня постепенно наполняло чувство если не счастья - уже несколько лет счастье доступно мне только под воздействием наркотика, - то временного удовлетворения. Я подумал, что хорошо бы сейчас умереть, и Господь услышал меня, потому что у меня в голове, должно быть, что-то лопнуло и полилась кровь из носа, и рот тоже наполнился кровью, и я снова пошел в ванную и опустился на колени, и смотрел, как кровь крупными густыми каплями капает в биде, и мне было легко и хорошо, как после обморока. Потом я вытянул из кармана платок, стараясь не закапать рубашку, и приложил к лицу. Кровь оставила вкус ржавчины во рту и засохла на усах и бороде.
Когда пришел сотрудник, я сказал, что у меня нет Интернета и я не могу без него работать, а сам ушел в другую комнату и в одежде бросился на широкое ложе, которое, по мысли шефа, предназначалось в нашей фирме для подписания контрактов с клиентами и их женами.
Я лежал лицом вверх, чтобы кровь не потекла на покрывало, и думал о том, что неплохо было бы, если бы здесь оказалась Н., секретарша клиента.
Вчера я был в супермаркете в последний раз, но она об этом не знала. Впрочем, должно быть, она догадывалась о чем-то, видя, что я появляюсь все реже и реже, и даже зашла ко мне в офис, когда я был там один, чего никогда не делала раньше, чтобы выяснить какой-то вопрос, и смотрела на меня так выразительно, что совсем меня загипнотизировала, и я не мог отвести глаз от ее глаз (мне хочется думать, что у нее большие голубые глаза, хотя я никогда не замечаю таких вещей) и теребил волосы на затылке на протяжении всего разговора.
Что ж, теперь она не будет торопиться уйти с работы одновременно с о мной, чтобы стоять рядом на остановке, и просить сигарету у курящих подруг, чтобы покурить в нескольких метрах от меня на улице, и не будет так часто менять оттенок и форму своих пышных волос, которые мне так нравились, и втыкать в них деревянные палочки, когда я прохожу мимо по дороге в туалет...
Из соседней комнаты я слышал, как сотрудник по телефону упоминает мое имя и говорит, что у меня всё в порядке. Когда он закончил, я крикнул "Кто это был?", хотя прекрасно знал ответ. Услышав ее имя, я улыбнулся и заснул на два часа.