Свет мой, зеркальце, скажи
Прозвучал намедни такой вопрос - как так вышло, что всенародная любовь, умиление, дизайнерская мысль и мемообразующее начало, метафоры и графика, вообще массовая культура так сильно накренились в сторону котиков; почему именно котики, а не собакены безраздельно овладели умами и столь наглядно превратились сегодня в «наше всё».
Первая-то причина как раз очевидна. Собаки, даже милейшие плюшкины-мопсы, не могут быть столь же дистиллированно умилительными, как коты, потому что самая безобидная из них тянет за собой цепочку ассоциаций с другими представителями семейства. Никого никогда не травили котами; где шпиц, там и немецкая овчарка, где добряк лабрадор, там и стая зубастых на пустыре за домом, и ребенка в школу одного не отпустишь; где колченогая славная дворняга при бабушке, там и бультерьер на дохлом поводке у мордатого хама (оба без намордников); собаки обросли контекстами, в которых далеко не каждый персонаж - сенбернар с бочонком на шее.
Отвлечемся же от этого, будем держать в уме только тех, любимых, бесконечно верных, добрых, преданных; нашего, по Киплингу, Первого Друга. Ага, вот тут-то и обнаруживается самое интересное.
Собаки и лошади вечно противопоставляются людям в контексте: ах, куда до них нам, грешным! Лошади благородны, собаки верны, а человечки так, фи, и апологетам конско-собачьего превосходства бесполезно напоминать, что без жалкого рода человеческого сами категории благородства и верности остались бы несуществующими.
Но в самом деле, собаки взывают к лучшему в нас, и мы чувствуем себя пристыженными от того, что не дотягиваем до их самоотверженности, не оправдываем возложенных на нас ожиданий, и долг наш неоплатен. Собака - контекст героический, жертвенный, возвышенный, она затрагивает наилучшее в нашей природе - а с высоким трудно иметь дело в повседневности; в нем содержится неявный укор.
У Кунца в одном романе: никогда нельзя лгать собаке, he wouldn’t have felt as bad if he had lied to God, because God unquestionably expected less of him than did poor Rocky - лучше бы он господу Богу соврал, потому что Бог от него куда меньше ожидает.
Зато образ котика - совсем, совсем другая басня.
Мем из интернета
Собакен: они кормят меня, заботятся обо мне, наверное, они боги! Котович: они кормят меня, заботятся обо мне… Наверное, я бог!
Котик являет нам не бескорыстное служение, не самоотверженное-недостижимое, высокое... а эгоистичное, мелкое и смехотворное в нас же самих, и мемы про него в основном комические.
Мем из интернета
Я не буду рассматривать все многочисленные грани неисчерпаемой кото-личности, речь не о тех дворовых кшатриях, кто «мостит дорогу весне», а главным образом о драгоценных наших зажравшихся диванных увальнях, которые в преломлении нашего пристрастного (неусыпного, с обожанием) наблюдения предстают карикатурой на нас же любимых.
Наблюдая котика, мы можем посмеяться над человеческой природой, разглядев ее в увеличительное стекло без злобы и презрения, но, внезапно - в нарушение правил функционирования сатиры - с умилением и нежностью. Видели, например, как он охотится на голубей? Увидел… затаился… к земле прижался, хищник, крадется, брюхом по асфальту, Багирой в темных джунглях… бросился! - голубь, не будь дурак, улетел из-под носа. Кот моментально принимает исходное положение, разворачивается и вразвалочку, фланирующей походкой идет в обратную сторону: «А что? Ничего. Не очень-то и хотелось». И мы смеемся над ним, как над собою…
…и срочно тащим ему пожрать, да побольше, а он милостиво принимает наши подношения. Он не требует, не просит, желтый глаз его горит, каждый сам ему приносит и спасибо говорит.
Кот снимает с нас бремя стыда за наше собственное несовершенство: он-то еще и покруче нас в этом смысле будет. Ленивый, шкодливый, хитрый и корыстный, высокомерный и самодовольный, весь такой противоречивый - откройте мне дверь, и я не двинусь с места! Закройте мне дверь, я буду в нее царапаться и орать! - прожорливый, мелочный и злопамятный, тыгыдымкающий в ночи, нигилистически пренебрегающий нашим хрупким елочно-посудным богатством, а уж что он может сотворить с тапками, такого даже мы как правило себе не позволяем.
Пес, как Гамлет, вечно поворачивает глаза зрачками в душу, а там сплошные пятна черноты и нечем вывести. Как «лицо коня прекрасней и умней», так и фотографии собак крупным планом - непременно проникающие в душу, трогательные, взгляд мудрый, глубокий, глаза по умолчанию печальные.
А кот таращится себе круглыми глазами - наш сатирик-карикатурист, любимое наше меховое кривоватое зеркальце.
Свет мой, зеркальце, скажи! А оно в ответ: ну и рожа у тебя, Шарапов. И мы смеемся с облегчением.
***
Еще о котиках:
Цветы нашей жизни
Служим венцу творения