В любую сторону моей души
В художественной литературе описываются ключевые, поворотные моменты в жизни персонажа: вот, приключилось такое, и после этого он уже не был прежним. Так вышло, что обе истории, которые я сейчас расскажу, связаны с транспортом. Посвящаю их natalia_goodler, всем ее транспортным историям и заданиям, которые промедведил.
В детстве я ездил на выходные к Другой Бабушке. Пока был совсем мелкий, меня отвозила туда Главная Бабушка, маршрут наш был всегда одинаковым и брал свое начало на остановке троллейбуса номер пятнадцать, что на Литейном у Академкниги. Всегда. Неизменно.
Однажды я засомневался: мы идем-то по Жуковского, в то время как по Некрасова было бы существенно ближе. И приходим, таким образом, не на «нашу» остановку, а на следующую. Спросил: а чего не идем на ту, которая у нас практически за углом?
А так, нипочему. Да ну, мол. Там разве остановка, ерунда какая-то, мне она не нравится, будем ходить на эту, всегда ходим на эту.
Я не понял этих резонов, но вдаваться не стал. Понимаете, у детей столько всего происходит внутри и снаружи - а если они еще и книжки читают, то плотность внутренней работы совсем уж немыслимая - что некоторые аспекты действительности долго остаются нерассмотренными. Откладываются на потом. Тем более что и отношения с внешним миром пока еще находятся на подготовительном этапе.
А вот грянуло мне девять лет - в пионеры, значит, примут! - тут я и решил, что дудки теперь, один буду ездить. Ну один так один, в самом деле, большой уже. Стал ездить. Топ-топ до Академкниги, всё как раньше, так уж суждено. Пятнадцатый троллейбус. Потому что, повторяю, не достиг еще той ступени, на которой такие вещи осмысляются.
Когда же достиг… может, через полгода, может, через год, не упомню… это было озарение. Прозрение. Инсайт. Качественный скачок.
Я могу - понял я - пойти не к Академкниге, а к Парадному Подъезду, что напротив музея-квартиры Некрасова.
Как передать те ощущения? Вот я вышел из арки и пошел не направо, а налево. По Некрасова, а не по Жуковского: на эту остановку, а не на ту. И вся планета распахнулась для меня, и эта радость словно солнце не остынет. Break on through to the other side.
Позже - шаг за шагом: новые прозрения. Можно не ждать пятнадцатого. Можно сесть на тройку или восьмерку, выйти у Техноложки и топать через садик «Олимпия». Можно вообще дойти до метро «Маяковская» и ехать до той же Техноложки с пересадкой. А можно до «Владимирской» или до «Восстания» пешком, тогда без пересадки. А можно - и это последний шаг, за которым абсолютное чудо свободы - можно вообще без транспорта. От силы час ходьбы же! И не обязательно всю дорогу по Загородному. Можно смотреть улицы, переулки, открывать какой-то таинственный Клинский, Полки и секреты балерины, Витебским вокзалом можно полюбоваться и даже внутрь зайти поглазеть. Можно пирожок с капустой купить и жевать его по дороге. Всё можно.
Как это сказать словами? Я понял, что я существую, вот что. Я вступил в отношения с миром и осознал себя его активным субъектом. Я отделил себя, свое «я» от нерасчлененного потока ощущений-восприятий-переживаний и начал взаимодействовать с окружающей действительностью как самостоятельный актор. Я увидел множественность опций и понял, что могу между ними свободно выбирать. Я насквозь, с того момента и навсегда, проникся несравненным ощущением этой субъектности.
А второй раз я прозрел, внезапно, в обратную сторону. Диалектически, так сказать, противоположил. И снова с помощью транспорта.
Мой лучший друг жил тогда довольно далеко, ездил в школу на трамвае. И я к нему ездил в гости, на том же трамвае номер двадцать восемь: прямо от меня, прямо до него. И вот через пару лет после уже описанного прозрения, а именно летом с пятого на шестой класс, мы с ним собрались махнуть к нашему третьему другу на дачу в Левашово.
Ну и говорю я во всей простоте своего двенадцатилетнего сознания:
- Давай ты утром ко мне заедешь, и вместе поедем на Финляндский.
Потому что от меня Финляндский типа близко: четыре остановки на любом троллейбусе. А он-то живет у черта на рогах, угол Полюстровского!
- Да? - удивился мой друг. - А может, ты ко мне утром заедешь? И вместе поедем на Финляндский.
У меня аж вся картина мироздания в голове завернулась и перекосилась. Как так - я туда, на край земли… а потом обратно в центр?... А он поясняет: от него, мол, тоже ехать прямо и тоже недолго, и трамваев тоже не один.
То есть что? Выходит, я не ось мироздания? Выходит, есть какая-то другая точка отсчета, отличная от моей? Я не мера всех вещей, не я задаю единственно верный масштаб, не я определяю розу ветров, и краеугольный камень тоже не я.
Это необходимо понять в какой-то момент. Я вроде и раньше никогда не ставил своих предпочтений во главу угла сознательно - не воспитывался пупом земли - всегда легко уступал, никаких одеял на себя не тянул, ибо и из жизни, и из литературы уяснил, что это не есть правильно. Но всё это - из области этики, а здесь потрясение чисто онтологическое на башку свалилось. Вдруг осознать действительное, а не умозрительное многообразие мира и множественность действующих в нем точек отсчета, равноправность систем счисления. Окончательно, изнутри, навсегда понять, что я не один на свете.
Встретились на Финляндском, у паровоза.
Такие два события, такие два противоположных опыта, составивших одно целое. Я существую, - и я существую не один. Я свободен, и все свободны. Я делаю свой выбор, они делают свой; я есмь, и ты еси, и они суть. Вроде тривиально, вроде общее место; но это надо было пережить как потрясение, чтобы оно оказалось внутри себя. То же и ко всем общим местам относится, без личного опыта переживания они суть звук пустой. Потом еще об одном ключевом моменте расскажу, он тоже транспортный, но в это повествование не вписывается, он про поезд, а здесь на троллейбусе - к себе любимому, и на трамвае - к другим, любимым, нелюбимым, посторонним, разным; такая транспортная история, в любую сторону моей души.