Георгианская эпоха-14
Почему-то, когда речь заходила о Георге IV, у меня было чувство, что это какой-то практически опереточный персонаж, умерший, к счастью окружающих, довольно молодым. На самом же деле этот "вечно юный" Джордж прожил 68 годиков, а был ли он опереточным персонажем, судите сами. Во всяком случае, уж его-то вряд ли кто мог назвать в детстве "мышонком"!
С мамой и братцем Фредериком у нее на коленях
Отношения с отцом у принца не задались с довольно раннего возраста. Сначала, видимо, было слишком мало внимания - "принни" рос симпатичным, здоровым, и был легко обучаем, а больше родителям ничего от наследника престола и не надо было. Возможно, у отца-короля в принципе не может быть теплых отношений с наследником - довольно тяжело общаться с тем, кто буквально дышит тебе в затылок, ожидая, пока ты наконец-то уступишь ему место. Ну а в случае Джорджа-отца и Джорджа-сына сказывалась ещё и различие темпераментов. Отец, знающий, что любой стресс и экстравагантность могут нанести сильный вред его психике, очень старался быть в приватной жизни скучным, скромным и предсказуемым, и довольствовался маленькими радостями от набожности, музыки, книг, и времени, проведенного с женой. Сын же откровенно не понимал, зачем носить корону, если живешь жизнью обычного сельского помещика средней руки.
Джордж в возрасте 18-20 лет. Хорош, не так ли?
Натурой и неуправляемостью Джордж пошел явно в деда Фредерика. Любил поесть, выпить и гульнуть с шиком. В отличие от деда, он был хорош собой, и в любом состоянии был обворожительным собеседником. Если хотел, конечно. И, как и Фредерику, ему вечно не хватало денег. Не то чтобы "принни" держали в черном теле, ему ассигновали на содержание сумму, эквивалентную 6,5 миллионов фунтов в год. К сожалению, только одни только конюшни Джорджа пожирали пятикратную сумму. И ведь были ещё наряды и белье, стиль жизни и покровительство, и многое другое. Право, Джордж действительно нуждался в деньгах больше, чем Англий в целом.
Скромный домик наследного принца, Карлтон Хаус. Став королем, он велит его снести, и построить на его месте более блестящий Карлтон Терасс
В 1811 году Джорджа утвердили регентом на время болезни отца - после того как убедились, что полностью соблюсти Акт о регентстве, отдававшем это право королеве, совершенно невозможно. Шарлотта тотально не была пригодна рассуждать о государственных делах даже на салонном уровне, она не могла себя заставить посещать парламентские заседания, ударяясь от неумолимых слов "вы должны" в слезы и припадки жалости к себе. Так что регентом стал решением парламента "принни", преследуемый вечным страхом, что отец внезапно придет в себя (что действительно периодически случалось) и потребует власть обратно, а за королевой Шарлоттой осталось регентство над персоной супруга.
Естественно, Джордж просто не мог не отпразновать свое почти воцарение на самую широкую ногу 19 июня 1811 года, в полночь. Под благовидным предлогом дня рождения короля и в поддержку французского королевского дома. На свой fête он разослал 2000 приглашений! Не все приглашенные явились. Наиболее демонстративным было отсутствие королевы Шарлотты - с ее точки зрения, Джордж попрал все правила приличия, веселясь, когда его отец был болен. Она также запретила появление на празднике своим многострадальным дочерям. Принцесса Шарлотта, дочь Джорджа, которой было уже 15 лет, жаждала присутствовать, но ее безжалостно отослали в Виндзор к бабушке - мала ещё.
Было отмечено отсутствие действительной суприги принца, Марии Фицгерберт. Да, их брак был дважды недействителен, потому что он был тайным и Мария была, к тому же, католичкой, но факт есть факт: женщины в жизни Джорджа появлялись и исчезали, а Мария оставалась, и их обвенчали согласно обряду раньше, чем Джордж, в погоне за возможностью увеличить свое содержание (о величине которого решал парламент), публично женился на Каролине. Он почему-то считал, что содержание удвоят, но этого, конечно, не произошло. Так что Каролина из жизни "принни" была изгнана как ночной кошмар, тем более что наследницу Джордж получил, и передал, так сказать, эстафету долга продолжения династии ей. А Мария осталась.
Миссис Фицгерберт, как Мария себя называла
В данное время, тем не менее, у "принни" с Марией был очередной кризис, носивший имя маркизы Хертфорд. Принц не просто пригласил маркизу на праздник, а пригласил ее сидеть за своим столом, тогда как Марию - нет, и Мария отказалась явиться на праздник вообще.
Маркиза Хертфорд
Официальная жена принца, принцесса Каролина, приглашена, разумеется не была, но герцогиня Йоркская, Фредерика Прусская, присутствовала, наряженная в платье, расшитое серебром и украшенное бриллиантами.
Членов французского королевского дома (граф де Лисл, герцог де Бурбон, герцог дю Берри, принц Конде, герцогиня Ангулемская) принц принял, сидя под балдахином, одетый в форму маршала (как и герцог Йоркский) - скромненько, но со вкусом. Ужин начался в три часа (ночи), причем за столом принца сидели аж 200 человек, включая французских принцев и герцогов, так что, возможно, леди Мария напрасно обиделась на своего Джорджа - присутствие маркизы за этим столом было уместно, присутствие же миссис Фицгерберт - нет.
Принцу Джорджу было на тот момент 48 лет, но выглядел он уже несколько поистаскавшимся, хотя, по собственному мнению, всё ещё был "первым джентльменом Англии"
Это был бал, достойный короля, не то что принца-регента. Хрустальные светильники искрились сиянием, заливавшим залы, центр бального зала был украшен инициалами хозяина, вдоль всего главного стола, за которым сидел сам Джордж и его избранные гости, была выстроена модель реки, бравшей начало в серебряном фонтане, украшенной островками мха и плавающими цветами, и заканчивавшейся изящным водопадом в чашу, причем всё было сконструировано так, что в из воды приодически показывались золотые и серебряные механические рыбки. Ужин, состоящий из горячих и холодных блюд, подавали 60 лакеев в синих, с золотыми позументами, ливреях, на серебре. Столы ломились под тяжестью изысканных фруктов, замороженных вин, сладостей. А сад! Крытые переходы, жирандоли и канделябры, гирлянды из свежих цветов, там и сям столики с закусками, четыре возвышения для музыкантов на лугу, и феерический фейерверк.
Не все были в восторге, конечно. "What think you of the bubbling brooks and mossy banks at Carlton House", - припечатал юный Шелли. - "It is said that this entertainment will cost £120,000. Nor will it be the last bauble which the nation must buy to amuse this overgrown bantling of Regency" (если сильно причесать его высказывание, Шелли обозвал гостей Джорджа разряженными пустобрехами и ... Ну, скажем, бабами немытыми. А весь институт регентства выродком-переростком. И озвучил, сколько стоил нации всего лишь один такой вечер-"финтифлюшка" - 120 000 фунтов, около 5,5 миллионов фунтов на деньги нашего времени).
Но бал не был спланирован только развлечением для избранных. После того, как он закончился, Карлтон Хаус был открыт для публики. Было ли это иллюстрацией иллюзий регента в отношении народа, или просто подобные мероприятия были в то время делом обычным, я не знаю, но The Gentleman’s Magazine изложил происходившее так: "...многие тысячи были в восторге от увиденного, но мы должны с сожалением заметить, что дело не обошлось без нескольких серьезных инцидентов".
Проще говоря, давка была такой, что принаряженные женщины не только оказывались внезапно без пелерин, оборок, шляпок и даже туфель, но были в реальной опасности быть раздавленными - лорд Ярмут лично спас компанию приличных леди, просто втащив их через окно первого этажа в помещение. На следующий день организаторы подготовились лучше, расставив у входа охрану и открывая двери лишь периодически, чтобы регулировать поток гостей, но давление толпы было таким, что когда двери открывали, люди падали под напором сзади, и даже оказывались между створками закрывающихся ворот.
Чтобы прекратить этот хаос, лорд Ярмут объявил, что допуск во дворец закончен. Но толпа не разошлась, и когда ворота пришлось открыть, чтобы выпустить уже находившихся внутри, люди поперли со всей дурью навстречу выходившим. В результате четыре леди были затоптаны насмерть, одна пострадала так сильно, что умерла позже, и у нескольких были переломаны ноги. Принц-регент был в ярости на то, что его красивый жест был претворен в жизнь так бездарно, и больше подобного не устраивал. Лондонцы, впрочем, в целом сочли, что погуляли на славу, и никто не был всерьез в претензии - ну затоптали кого-то, так дело житейское, не в первый же раз.
Надо сказать, что в политику Джордж особенно не совался. Вряд ли можно предположить, что этот павлин осознавал ограниченность своих способностей в этой области, скорее всего, ему было просто не интересно, или он хотел быть одинаково любимым всеми своими подданными. Впрочем... Когда ему приходилось как-то озвучивать свое мнение, как в случае процесса так называемой "католической эмансипации", целью которого было уменьшить, а затем и отменить, ограничения гражданских прав католиков - свободы вероисповедания и доступа к государственным должностям, он явно осмысленно избегал конкретных фраз.
Поскольку Георг III по своим взглядам был ближе к тори, королева Шарлотта настойчиво рекомендовала принцу-регенту придерживаться именно этой линии, поскольку его отец был всё-таки королем, и политика должна была выглядеть именно его политикой. Поэтому, вопреки ожиданиям вигов, к которым тяготел сам Джордж, он не сделал ничего, чтобы поддержать их в парламентских интригах. Даже когда стало вполне очевидно, что если у короля и в дальнейшем будут возвраты в относительно нормальное состояние, править он всё равно будет не в состоянии, на все вопросы и надежды политиков принц-регент просто велел им не ссориться и править дружно, на благо нации. Поскольку представление о благе нации у каждого свое, дружба тори и вигов решительно не складывалась, что дало Джорджу возможность продолжать с правительством тори, которые были в курсе злободневных проблем, и благодаря этому Наполеон оказался в одиночестве против альянса Англии, России, Австрии, Пруссии и прочих (виги не слишком стремились, на тот момент, участвовать в военных конфликтах континента). В ходе событий Ганновер получил статус самостоятельного королевства.
Чем Джордж занимался всерьез, так это вопросами стиля и вкуса, сильно поспособствовав созданию так называемого "стиля Регентства", с его "индийской готикой" и "китайскими интерьерами" Нэша. Чем мог, тем и занимался, конечно. К 1820 году он погрузнел, обрюзг, и лечил свой сплин и нездоровье "ланданумом" по моде времени. Он стал королем в 57, представляя собой развалины некогда блестящего фасада. Править он уже не мог, по сути, но все ещё воевал свою войну с женой Каролиной, исключив ее имя из молитв во здравие членов королевского дома, и мечтая развестись, от чего его отговаривали советники, напоминавшие, что бракоразводный процесс вытащит на белый свет и его насыщенную личную жизнь.
Надо отдать ему должное - Георг IV собрал себя посетить не избалованные королевским присутствием части империи: Ирландию, впервые со времен Ричарда II, и, по инициативе Вальтера Скотта, Шотландию - впервые с XVII века. А в целом практически весь период царствования он прожил в Виндзоре, продолжая наряжаться и объедаться. Что ж, можно бы было сказать, что он умер счастливым, прожив жизнь в свое удовольствие, но увы - он не смог добиться своей главной цели, стать объектом всеобщего обожания. Его запомнили худшим из королей - эгоистичным, коварным, бесчувственным. Поскольку он пережил дочь, умершую от осложнений после неудачных родов, трон унаследовал его 64-летний брат Уильям.
Про Уильяма IV можно сказать, что он был бы, возможно, весьма неплохим королем, будь у него побольше времени. О характере его можно судить по тому, что он тихо-мирно прожил сначала 20 лет с ирландской актрисой, нажив с ней 9 детей, а потом столько же - с немецкой принцессой, тоже в любви и согласии. Он был прост и доступен для людей, совершенно лишен тяги к шику. Что касается его интеллекта, то лорд канцлер говаривал, что Георг III задавал массу вопросов по каждому обсуждаемому делу, но никогда не слушал ответов; Георг IV вообще не задавал вопросов, чтобы не обнаружить свое невежество; и только Уильям IV задавал ровно столько вопросов, чтобы вникнуть в суть дела.
"Миссис Джордан", актриса, неофициальная жена Уильяма, оставившая его, наделав долгов, ради несостоявшегося успеха на сценах Парижа, оставив семейные финансы в полном раздрае и, разумеется, нажитых детей
Новый король, хорошо знавший цену деньгам (его финансы привела в порядок его вторая жена, принцесса) был также в ужасе от экстравагантностей старшего брата. Он категорически отказался праздновать коронацию в сравнимых с братом размерах, и остановился на 30 000 фунтов. И когда тори пригрозили бойкотировать такое позорище, он спокойно отпарировал, что чем меньше народа - тем уютнее, да и меньше комнат придется протапливать. Он также довольно успешно окорачивал жадность своих сыновей от первого, неформального брака, а вот дочери ему огорчений не причиняли. Все восхищались ими, говоря, что они обладали достоинством истинных принцесс. Его дети от того союза носили имя Фиц-Кларенсов.
Принцесса Аделаида, вторая, но единственная венчанная супруга Уильяма, разумная и заботливая, согласившаяся взять Уильяма в мужья со всем его приданным в виде детей и расстроенных финансов
Уильям IV отменил рабство в империи в 1833 году, запретил использование детской рабочей силы, обновил Закон о бедных в 1834 году, и попытался модернизировать закон о выборах в 1832. Проблема с социальной системой, предназначенной заботиться о бедных, решена не была. По идее, это просто была попытка как-то организовать жизнь бедняков, заставив работоспособных работать, а не способных - приходить в общежития работных домов, где их содержали бы в обмен на ту деятельность, к которой они были способны. Поскольку ситуация, в которой кто-то практически голодающий не желает получать помощь от социала, а другой, работоспособный и не такой уж бедный, паразитирует на системе помощи, не решена по сей день, не будем об этом больше - Диккенс и Троллоп работные дома с их проблемами уже описали, будучи свидетелями происходящего. Закон же о выборах - это слишком сложно для краткого обзора.
Уильям и его супруга любили будущую правительницу Англии - Александру Викторию Кентскую, которая должна была унаследовать корону. Тем не менее, ее мать, Виктория Саксен-Кобург-Заальфельдская, с которой и у самой Виктории были сложные отношения, ухитрилась вывести из себя даже этого миролюбивого человека. Настолько, что на банкете в честь своего дня рождения в 1836 году он возвестил, что просит у Бога только одного: прожить ещё 7 месяцев до совершеннолетия наследницы престола, чтобы власть не попала в руки негодных людей, окружающих Викторию. То, что он имел в виду мать принцессы и ее сердечного друга сэра Джона Конроя было вполне очевидно для всех присутствующих. И, что бы Виктория ни думала о своей матушки, обладающей действительно мерзейшим характером (а с чего бы, учитывая историю жизни этой красавицы, он был бы хорошим?), любое оскорбление члена семьи было оскорблением всей семьи, особенно если оно выдавалось при таком стечении народа самим королем. Поэтому в будущем Виктория будет отзываться от Уильяме IV без всякой теплоты, как о "милом старичке, эксцентричном и простоватом". В конце концов этот старичок заставил тогда будущую королеву публично разрыдаться от стыда. Такое не прощают.
"Милый старичок" за год до смерти
Уильям правил почти ровно 10 лет, и закончил "георгианскую эпоху" в истории Англии. На трон взошла королева Виктория, открывшая "викторианскую эру".
С мамой и братцем Фредериком у нее на коленях
Отношения с отцом у принца не задались с довольно раннего возраста. Сначала, видимо, было слишком мало внимания - "принни" рос симпатичным, здоровым, и был легко обучаем, а больше родителям ничего от наследника престола и не надо было. Возможно, у отца-короля в принципе не может быть теплых отношений с наследником - довольно тяжело общаться с тем, кто буквально дышит тебе в затылок, ожидая, пока ты наконец-то уступишь ему место. Ну а в случае Джорджа-отца и Джорджа-сына сказывалась ещё и различие темпераментов. Отец, знающий, что любой стресс и экстравагантность могут нанести сильный вред его психике, очень старался быть в приватной жизни скучным, скромным и предсказуемым, и довольствовался маленькими радостями от набожности, музыки, книг, и времени, проведенного с женой. Сын же откровенно не понимал, зачем носить корону, если живешь жизнью обычного сельского помещика средней руки.
Джордж в возрасте 18-20 лет. Хорош, не так ли?
Натурой и неуправляемостью Джордж пошел явно в деда Фредерика. Любил поесть, выпить и гульнуть с шиком. В отличие от деда, он был хорош собой, и в любом состоянии был обворожительным собеседником. Если хотел, конечно. И, как и Фредерику, ему вечно не хватало денег. Не то чтобы "принни" держали в черном теле, ему ассигновали на содержание сумму, эквивалентную 6,5 миллионов фунтов в год. К сожалению, только одни только конюшни Джорджа пожирали пятикратную сумму. И ведь были ещё наряды и белье, стиль жизни и покровительство, и многое другое. Право, Джордж действительно нуждался в деньгах больше, чем Англий в целом.
Скромный домик наследного принца, Карлтон Хаус. Став королем, он велит его снести, и построить на его месте более блестящий Карлтон Терасс
В 1811 году Джорджа утвердили регентом на время болезни отца - после того как убедились, что полностью соблюсти Акт о регентстве, отдававшем это право королеве, совершенно невозможно. Шарлотта тотально не была пригодна рассуждать о государственных делах даже на салонном уровне, она не могла себя заставить посещать парламентские заседания, ударяясь от неумолимых слов "вы должны" в слезы и припадки жалости к себе. Так что регентом стал решением парламента "принни", преследуемый вечным страхом, что отец внезапно придет в себя (что действительно периодически случалось) и потребует власть обратно, а за королевой Шарлоттой осталось регентство над персоной супруга.
Естественно, Джордж просто не мог не отпразновать свое почти воцарение на самую широкую ногу 19 июня 1811 года, в полночь. Под благовидным предлогом дня рождения короля и в поддержку французского королевского дома. На свой fête он разослал 2000 приглашений! Не все приглашенные явились. Наиболее демонстративным было отсутствие королевы Шарлотты - с ее точки зрения, Джордж попрал все правила приличия, веселясь, когда его отец был болен. Она также запретила появление на празднике своим многострадальным дочерям. Принцесса Шарлотта, дочь Джорджа, которой было уже 15 лет, жаждала присутствовать, но ее безжалостно отослали в Виндзор к бабушке - мала ещё.
Было отмечено отсутствие действительной суприги принца, Марии Фицгерберт. Да, их брак был дважды недействителен, потому что он был тайным и Мария была, к тому же, католичкой, но факт есть факт: женщины в жизни Джорджа появлялись и исчезали, а Мария оставалась, и их обвенчали согласно обряду раньше, чем Джордж, в погоне за возможностью увеличить свое содержание (о величине которого решал парламент), публично женился на Каролине. Он почему-то считал, что содержание удвоят, но этого, конечно, не произошло. Так что Каролина из жизни "принни" была изгнана как ночной кошмар, тем более что наследницу Джордж получил, и передал, так сказать, эстафету долга продолжения династии ей. А Мария осталась.
Миссис Фицгерберт, как Мария себя называла
В данное время, тем не менее, у "принни" с Марией был очередной кризис, носивший имя маркизы Хертфорд. Принц не просто пригласил маркизу на праздник, а пригласил ее сидеть за своим столом, тогда как Марию - нет, и Мария отказалась явиться на праздник вообще.
Маркиза Хертфорд
Официальная жена принца, принцесса Каролина, приглашена, разумеется не была, но герцогиня Йоркская, Фредерика Прусская, присутствовала, наряженная в платье, расшитое серебром и украшенное бриллиантами.
Членов французского королевского дома (граф де Лисл, герцог де Бурбон, герцог дю Берри, принц Конде, герцогиня Ангулемская) принц принял, сидя под балдахином, одетый в форму маршала (как и герцог Йоркский) - скромненько, но со вкусом. Ужин начался в три часа (ночи), причем за столом принца сидели аж 200 человек, включая французских принцев и герцогов, так что, возможно, леди Мария напрасно обиделась на своего Джорджа - присутствие маркизы за этим столом было уместно, присутствие же миссис Фицгерберт - нет.
Принцу Джорджу было на тот момент 48 лет, но выглядел он уже несколько поистаскавшимся, хотя, по собственному мнению, всё ещё был "первым джентльменом Англии"
Это был бал, достойный короля, не то что принца-регента. Хрустальные светильники искрились сиянием, заливавшим залы, центр бального зала был украшен инициалами хозяина, вдоль всего главного стола, за которым сидел сам Джордж и его избранные гости, была выстроена модель реки, бравшей начало в серебряном фонтане, украшенной островками мха и плавающими цветами, и заканчивавшейся изящным водопадом в чашу, причем всё было сконструировано так, что в из воды приодически показывались золотые и серебряные механические рыбки. Ужин, состоящий из горячих и холодных блюд, подавали 60 лакеев в синих, с золотыми позументами, ливреях, на серебре. Столы ломились под тяжестью изысканных фруктов, замороженных вин, сладостей. А сад! Крытые переходы, жирандоли и канделябры, гирлянды из свежих цветов, там и сям столики с закусками, четыре возвышения для музыкантов на лугу, и феерический фейерверк.
Не все были в восторге, конечно. "What think you of the bubbling brooks and mossy banks at Carlton House", - припечатал юный Шелли. - "It is said that this entertainment will cost £120,000. Nor will it be the last bauble which the nation must buy to amuse this overgrown bantling of Regency" (если сильно причесать его высказывание, Шелли обозвал гостей Джорджа разряженными пустобрехами и ... Ну, скажем, бабами немытыми. А весь институт регентства выродком-переростком. И озвучил, сколько стоил нации всего лишь один такой вечер-"финтифлюшка" - 120 000 фунтов, около 5,5 миллионов фунтов на деньги нашего времени).
Но бал не был спланирован только развлечением для избранных. После того, как он закончился, Карлтон Хаус был открыт для публики. Было ли это иллюстрацией иллюзий регента в отношении народа, или просто подобные мероприятия были в то время делом обычным, я не знаю, но The Gentleman’s Magazine изложил происходившее так: "...многие тысячи были в восторге от увиденного, но мы должны с сожалением заметить, что дело не обошлось без нескольких серьезных инцидентов".
Проще говоря, давка была такой, что принаряженные женщины не только оказывались внезапно без пелерин, оборок, шляпок и даже туфель, но были в реальной опасности быть раздавленными - лорд Ярмут лично спас компанию приличных леди, просто втащив их через окно первого этажа в помещение. На следующий день организаторы подготовились лучше, расставив у входа охрану и открывая двери лишь периодически, чтобы регулировать поток гостей, но давление толпы было таким, что когда двери открывали, люди падали под напором сзади, и даже оказывались между створками закрывающихся ворот.
Чтобы прекратить этот хаос, лорд Ярмут объявил, что допуск во дворец закончен. Но толпа не разошлась, и когда ворота пришлось открыть, чтобы выпустить уже находившихся внутри, люди поперли со всей дурью навстречу выходившим. В результате четыре леди были затоптаны насмерть, одна пострадала так сильно, что умерла позже, и у нескольких были переломаны ноги. Принц-регент был в ярости на то, что его красивый жест был претворен в жизнь так бездарно, и больше подобного не устраивал. Лондонцы, впрочем, в целом сочли, что погуляли на славу, и никто не был всерьез в претензии - ну затоптали кого-то, так дело житейское, не в первый же раз.
Надо сказать, что в политику Джордж особенно не совался. Вряд ли можно предположить, что этот павлин осознавал ограниченность своих способностей в этой области, скорее всего, ему было просто не интересно, или он хотел быть одинаково любимым всеми своими подданными. Впрочем... Когда ему приходилось как-то озвучивать свое мнение, как в случае процесса так называемой "католической эмансипации", целью которого было уменьшить, а затем и отменить, ограничения гражданских прав католиков - свободы вероисповедания и доступа к государственным должностям, он явно осмысленно избегал конкретных фраз.
Поскольку Георг III по своим взглядам был ближе к тори, королева Шарлотта настойчиво рекомендовала принцу-регенту придерживаться именно этой линии, поскольку его отец был всё-таки королем, и политика должна была выглядеть именно его политикой. Поэтому, вопреки ожиданиям вигов, к которым тяготел сам Джордж, он не сделал ничего, чтобы поддержать их в парламентских интригах. Даже когда стало вполне очевидно, что если у короля и в дальнейшем будут возвраты в относительно нормальное состояние, править он всё равно будет не в состоянии, на все вопросы и надежды политиков принц-регент просто велел им не ссориться и править дружно, на благо нации. Поскольку представление о благе нации у каждого свое, дружба тори и вигов решительно не складывалась, что дало Джорджу возможность продолжать с правительством тори, которые были в курсе злободневных проблем, и благодаря этому Наполеон оказался в одиночестве против альянса Англии, России, Австрии, Пруссии и прочих (виги не слишком стремились, на тот момент, участвовать в военных конфликтах континента). В ходе событий Ганновер получил статус самостоятельного королевства.
Чем Джордж занимался всерьез, так это вопросами стиля и вкуса, сильно поспособствовав созданию так называемого "стиля Регентства", с его "индийской готикой" и "китайскими интерьерами" Нэша. Чем мог, тем и занимался, конечно. К 1820 году он погрузнел, обрюзг, и лечил свой сплин и нездоровье "ланданумом" по моде времени. Он стал королем в 57, представляя собой развалины некогда блестящего фасада. Править он уже не мог, по сути, но все ещё воевал свою войну с женой Каролиной, исключив ее имя из молитв во здравие членов королевского дома, и мечтая развестись, от чего его отговаривали советники, напоминавшие, что бракоразводный процесс вытащит на белый свет и его насыщенную личную жизнь.
Надо отдать ему должное - Георг IV собрал себя посетить не избалованные королевским присутствием части империи: Ирландию, впервые со времен Ричарда II, и, по инициативе Вальтера Скотта, Шотландию - впервые с XVII века. А в целом практически весь период царствования он прожил в Виндзоре, продолжая наряжаться и объедаться. Что ж, можно бы было сказать, что он умер счастливым, прожив жизнь в свое удовольствие, но увы - он не смог добиться своей главной цели, стать объектом всеобщего обожания. Его запомнили худшим из королей - эгоистичным, коварным, бесчувственным. Поскольку он пережил дочь, умершую от осложнений после неудачных родов, трон унаследовал его 64-летний брат Уильям.
Про Уильяма IV можно сказать, что он был бы, возможно, весьма неплохим королем, будь у него побольше времени. О характере его можно судить по тому, что он тихо-мирно прожил сначала 20 лет с ирландской актрисой, нажив с ней 9 детей, а потом столько же - с немецкой принцессой, тоже в любви и согласии. Он был прост и доступен для людей, совершенно лишен тяги к шику. Что касается его интеллекта, то лорд канцлер говаривал, что Георг III задавал массу вопросов по каждому обсуждаемому делу, но никогда не слушал ответов; Георг IV вообще не задавал вопросов, чтобы не обнаружить свое невежество; и только Уильям IV задавал ровно столько вопросов, чтобы вникнуть в суть дела.
"Миссис Джордан", актриса, неофициальная жена Уильяма, оставившая его, наделав долгов, ради несостоявшегося успеха на сценах Парижа, оставив семейные финансы в полном раздрае и, разумеется, нажитых детей
Новый король, хорошо знавший цену деньгам (его финансы привела в порядок его вторая жена, принцесса) был также в ужасе от экстравагантностей старшего брата. Он категорически отказался праздновать коронацию в сравнимых с братом размерах, и остановился на 30 000 фунтов. И когда тори пригрозили бойкотировать такое позорище, он спокойно отпарировал, что чем меньше народа - тем уютнее, да и меньше комнат придется протапливать. Он также довольно успешно окорачивал жадность своих сыновей от первого, неформального брака, а вот дочери ему огорчений не причиняли. Все восхищались ими, говоря, что они обладали достоинством истинных принцесс. Его дети от того союза носили имя Фиц-Кларенсов.
Принцесса Аделаида, вторая, но единственная венчанная супруга Уильяма, разумная и заботливая, согласившаяся взять Уильяма в мужья со всем его приданным в виде детей и расстроенных финансов
Уильям IV отменил рабство в империи в 1833 году, запретил использование детской рабочей силы, обновил Закон о бедных в 1834 году, и попытался модернизировать закон о выборах в 1832. Проблема с социальной системой, предназначенной заботиться о бедных, решена не была. По идее, это просто была попытка как-то организовать жизнь бедняков, заставив работоспособных работать, а не способных - приходить в общежития работных домов, где их содержали бы в обмен на ту деятельность, к которой они были способны. Поскольку ситуация, в которой кто-то практически голодающий не желает получать помощь от социала, а другой, работоспособный и не такой уж бедный, паразитирует на системе помощи, не решена по сей день, не будем об этом больше - Диккенс и Троллоп работные дома с их проблемами уже описали, будучи свидетелями происходящего. Закон же о выборах - это слишком сложно для краткого обзора.
Уильям и его супруга любили будущую правительницу Англии - Александру Викторию Кентскую, которая должна была унаследовать корону. Тем не менее, ее мать, Виктория Саксен-Кобург-Заальфельдская, с которой и у самой Виктории были сложные отношения, ухитрилась вывести из себя даже этого миролюбивого человека. Настолько, что на банкете в честь своего дня рождения в 1836 году он возвестил, что просит у Бога только одного: прожить ещё 7 месяцев до совершеннолетия наследницы престола, чтобы власть не попала в руки негодных людей, окружающих Викторию. То, что он имел в виду мать принцессы и ее сердечного друга сэра Джона Конроя было вполне очевидно для всех присутствующих. И, что бы Виктория ни думала о своей матушки, обладающей действительно мерзейшим характером (а с чего бы, учитывая историю жизни этой красавицы, он был бы хорошим?), любое оскорбление члена семьи было оскорблением всей семьи, особенно если оно выдавалось при таком стечении народа самим королем. Поэтому в будущем Виктория будет отзываться от Уильяме IV без всякой теплоты, как о "милом старичке, эксцентричном и простоватом". В конце концов этот старичок заставил тогда будущую королеву публично разрыдаться от стыда. Такое не прощают.
"Милый старичок" за год до смерти
Уильям правил почти ровно 10 лет, и закончил "георгианскую эпоху" в истории Англии. На трон взошла королева Виктория, открывшая "викторианскую эру".