В РОССИИ ВВЕДЕНЫ КВОТЫ НА ЖИЗНЬ
Борис Миронов
Бюджет европейских стран и США на поддержку семьи и детей составляет свыше трёх процентов от ВВП, у нас этот показатель за последние 20 лет никогда не превышал даже одного процента, сейчас он - 0,79. В Соединенных Штатах огромные дотации получают производители детских товаров. Памперсы, игрушки, одежда для малышей у американцев одни из самых дешёвых в мире. Финансовой поддержкой от государства обеспечены различные детские учреждения (сады, оздоровительные лагеря), плата за пребывание в них мизерна («Аргументы и факты», № 46, 2009 год). Изучая причины нашего «лидерства» в мире по числу абортов, социологи называют низкий уровень жизни, высокие цены, маленькие детские пособия, нехватку мест в детских яслях и садиках. «Чтобы ликвидировать очереди в детские дошкольные учреждения, нужно построить порядка 17 тысяч детских садов, а это нереально», - заявляет директор Департамента общего образования Минобрнауки России Елена Низиенко. «Сложилась новая социальная категория женщин, которые говорят, что делают аборт, потому что не могут отдать долги»,- сказала Светлана Руднева, возглавляющая фонд «Семья и детство». Благотворительный фонд столкнулся с резким увеличением числа звонков на его кризисную линию и большим числом вопросов от женщин, желающих сделать поздний аборт. В России эта операция законна до 12 недель. «Женщины все больше ссылаются на экономически ненадежную ситуацию, как на причину, по которой семьи оказывают на них давление, чтобы они сделали аборт, - сказала Ирина, психолог, работающая на горячей линии по вопросам беременности. - Это еще одна из многих причин, на которые ссылаются в оправдание аборта. Сегодня главной причиной являются материальные трудности».
«Демографическая ситуация в стране гораздо сложнее, чем принято считать, - убеждён Л. М. Рошаль, директор НИИ неотложной детской хирургии и травматологии, эксперт Всемирной организации здравоохранения. - Смертность людей трудоспособного возраста в 4,5 раза превосходит аналогичные показатели европейских стран. Уровень смертности детей в возрасте до пяти лет более чем в 2,5 раза выше, чем в развитых странах. Чтобы избежать позора, Минздравсоцразвития занижает показатели младенческой смертности. На самом деле показатель почти в четыре раза выше европейских. Уровень смертности детей старше пяти лет также превышает европейские показатели в 1,5-2 раза. Главные причины - травмы, отравления, утопление, то есть управляемые состояния, которые можно предупреждать и хорошо лечить. Между тем специализированные отделения в районных больницах закрываются. Обеспеченность сельского населения медицинскими кадрами клинического профиля в 1,8 раза меньше, чем в среднем по стране. Около 60 процентов работников сельского здравоохранения не повышали квалификацию более десяти лет.
По данным Министерства сельского хозяйства, почти в 40 тысячах сельских населенных пунктах отсутствует автобусное сообщение. Свыше трети - 34 процента - отдельных сельских поселений вообще не имеют подъездных дорог. На одиннадцать сел приходится одна аптека. О какой доступности медицинской помощи можно говорить?
Сегодня государство не гарантирует населению бесплатную медицинскую помощь, и это прямое нарушение 41-й статьи Конституции Российской Федерации. А платные медицинские услуги возможны сегодня только для тех, у кого доход на одного члена семьи не меньше двух - трёх тысяч долларов. Много таких в России? Не больше 15 процентов, - считают социологи.
В Приморском крае произошла шокирующая история. Жительница Владивостока, мать двоих детей, сама себе удалила опухоль груди, опасаясь, что полтора месяца до назначенного ей первичного приема в краевом онкоцентре могут стать роковыми.
- На данный момент мы испытываем дефицит коек, - объясняет ситуацию и. о. главного врача Приморского краевого клинического онкологического диспансера Людмила Гурина. - В Приморье состоят на учете 22 109 онкобольных. Мест катастрофически не хватает. Если только на первичный прием запись на месяц вперед, то неизбежны трагические исходы. Программа государственных гарантий оказания бесплатной медицинской помощи у нас не выполняется. Пациентов просто некуда класть для лечения. На платный сервис тоже очередь.
В крае необходимо иметь 740 коек, а их всего 396. Одна радиологическая койка на 57 вновь выявленных больных. Ежегодно в Приморском крае регистрируется свыше шести тысяч онкологических больных, три тысячи из них умирают. Оборудование в больнице не обновлялось более пятнадцати лет. Аппарата для иммуногистохимических исследований вообще нет. Нет ни рентгеновского компьютерного томографа, ни гамма-камеры для доклинической диагностики опухолей и ее метастазов…
Когда о ситуации в Приморье, где люди вынуждены сами себе делать операции, рассказала «Новая газета», из министерства Татьяны Голиковой, любимицы Президента Путина, пришёл ответ, как всегда абсолютно безграмотный по стилю и языку, и, как всегда, циничный и наглый по отношению к больным. «Система оказания медицинской помощи онкологическим больным у нас разработана, - говорится в ответе. - Утвержден порядок оказания медицинской помощи онкологическим больным. Если человек, у которого практически подтвержден онкологический диагноз, не может быстро попасть на консультацию к врачу-онкологу - эти проблемы должны решать регионы, на которые возложена вся ответственность по оказанию медицинской помощи… У нас работает онкологическая программа, учреждения соответствующего профиля обеспечены всем необходимым оборудованием, налажен порядок организации медицинской помощи... Минздравсоцразвития России обеспечило полный алгоритм ведения таких больных. Теперь высокая доля ответственности лежит на регионах» («Новая газета», № 104 от 20 сентября 2010 года).
Бессовестная отписка и сплошное враньё. Взять крупнейший город Сибири - Красноярск. Онкодиспансер здесь построен в 60-х годах и не соответствует современным требованиям. Спроектирован он на 90 коек и пять операционных. Cейчас в нем занято постоянно 480 коек. Операционных нужно как минимум в четыре раза больше...
На онкологическом учёте в России стоит 2,6 миллиона больных, в год выявляется 500 тысяч новых случаев. По уровню лекарственного обеспечения онкобольных мы даже от Польши отстаём в два раза, от Соединённых Штатов - в девять раз. Россия, Венгрия и Украина - тройка стран с наивысшими показателями смертности от рака в Европе. «У больных нет доступа к информации и нет доступа к лечению, - говорит директор Бюро по изучению рака почки, член научного совета международной Ассоциации по борьбе с раком почки Илья Тимофеев. - По исследованиям, проведенным совместно с лигой пациентов с метастатическим раком почки, только шесть человек из 100 нуждающихся получают новейшие таргетные препараты, причем 52 процента из тех, кто получает, - покупают их сами. 25
процентов этих больных не получают никакой терапии. 14 процентов получают пустышки - препараты доступные, но не имеющие эффективности (часто это тамоксифен). Но средства на это тратятся. Врачи при отсутствии лекарств вообще не сообщают больным, что при их заболевании возможно лечение («Новая газета», № 18, 18 февраля 2013).
Как минимум в 1,7 раза больше, чем сейчас, должно тратить государство на медицину, если мы хотим достигнуть тех показателей, которые поставлены Правительством к 2020 году: увеличить продолжительность жизни до 73-74 лет и снизить общий коэффициент смертности до 11,0 (это число смертей в год на 1000 населения, сегодня этот показатель - 14,2). Такие показатели были в нашей стране в 80-е годы. Показатели «старых» европейских стран, где продолжительность жизни 81 год, а коэффициент смертности - 9,2, для нас пока, к сожалению, недостижимы.
Здания ремонтировать и оснащать больницы оборудованием нужно, но только после того как нашему населению будут доступны грамотные врачи. Иначе может оказаться, что в отремонтированных стенах работать станет некому. Кроме подготовки кадров и повышения их квалификации, очень важно направить деньги на бесплатные лекарства в амбулаторных условиях. Люди не должны раздумывать: купить лекарство или яблоко ребенку. Прописанное врачом лекарство больной должен получать бесплатно. Это гарантия успеха лечения, снижения инвалидности и риска смерти в трудоспособном возрасте.
Директор Ассоциации медицинских обществ по качеству (АСМОК) Гузель Улумбекова обратила внимание на жуткую статистику с больничными листами: «В пересчете на 100 тысяч населения заболеваемость увеличилась по сравнению с 1990 годом на 46 процентов, смертность людей трудоспособного возраста за этот же период выросла на 40 процентов. Больничных же стали выдавать значительно меньше. Люди не обращаются за больничными и переносят заболевание «на ногах», потому что боятся потерять работу у частных работодателей или потерять заработок определенного уровня. Отсюда хронические заболевания, различные осложнения.
Для достижения целей «Концепции-2020» необходимо улучшить здоровье, снизить смертность трудоспособного населения хотя бы до уровня 1990 года (с 6,9 до 4,9 человека на тысячу трудоспособного населения), т.е. почти в 1,5 раза. Подсчитано: если снизить смертность трудоспособного населения до 2020 года в полтора раза, т.е. до уровня Советского
Союза, значит сохранить жизнь полутора миллионам человек, которые, если даже думать только об экономике, за этот период внесут дополнительные 1,2 триллиона рублей в ВВП страны. Зарубежные работодатели подсчитали экономический эффект от дополнительных (сверх государственных программ) вложений в здоровье работников - четыре доллара на каждый «вложенный в здоровье» один доллар. Чтобы граждане России жили дольше и меньше умирали, заболевший человек должен получить квалифицированную помощь, если необходимо, то с отрывом от работы. Для этого не должно быть препятствий. Снижение выплат по больничному листу останавливает людей от обращения к врачу. Доходы большинства населения ниже 15 тысяч рублей в месяц. Как прожить заболевшему на 80 или 60 процентов от такой зарплаты?
Процитирую ряд писем, опубликованных газетой «Московский комсомолец», жёстче, честнее всяких экспертов ставящих диагноз нашей сегодняшней медицине: «Умер сосед по палате. Ему 35 лет. Не было мест на гемодиализе» (город Тверь), «Республика Саха большая, диализ же только в двух городах - Якутске и Мирном. Несколько человек умерли по дороге» (город Якутск), «Мне 21 год. Меня поставили в очередь на гемодиализ. Я был 156-й в этой очереди. Конечно, многие в этой очереди до диализа не доживают» (город Рязань), «Из тех, с кем я начинал диализ несколько лет назад, никого нет в живых» (г. Абакан, Красноярский край), «Диализ был отвратительным. Но тогда никто из больных не предполагал, что хорошую очистку мы не получаем. Очень много людей умерли за четыре года» (город Озерск, Челябинская область) («Московский комсомолец», 9 апреля 2010 года).
Поясню: гемодиализ (от гемо- и др.-греч. διάλυσις - разложение, отделение) - метод внепочечного очищения крови при острой и хронической почечной недостаточности. Во время гемодиализа происходит удаление из организма токсических продуктов обмена веществ. В общем, есть такие специальные аппараты для очищения крови, которых у нас катастрофически не хватает. Процедуру диализа перевели из высокотехнологичной в специализированную медицинскую помощь, после чего финансироваться диализ стал не федеральным бюджетом, а региональным, и число диализных центров после этого резко сократилось. То, что их катастрофически не хватает, - это одна сторона беды, другая, те аппараты, что есть, не выдерживают никакой критики.
«Установки, стоящие сегодня в наших отделениях, в 99 случаях из 100 по части микробиологии, да и не только, это откровенные помойки», - цитирую откровенное признание специалиста по оборудованию для гемодиализа Сергея Калинина. Об этом же свидетельствуют и сами больные. «Раствор для диализа разводят в сваренном из стали квадратном баке (такие на дачах используют для поливки огородов), бачок этот стоит в раздевалке, над бачком нависла вешалка для верхней одежды, а сам бак закрыт наполовину досками. Несколько раз сам видел, как в этот бак нечаянно роняли перчатки, один раз шапка упала» (город Улан-Удэ).
Диализ делают и платно. Стоимость от 2 000 до 23 000 рублей «в зависимости от региона и аппетита медицинского учреждения». В Челябинске, например, ежемесячный курс стоит 276 000 рублей. Но даже если кому и повезёт попасть на бесплатные процедуры, всё равно надо самим покупать кислоту для стерилизации аппаратов, одноразовые перчатки для медперсонала, лейкопластыри, бинты, дорогостоящие лекарства и платить за анализы. С учётом того, что средний возраст больных с хронической почечной недостаточностью 40 лет, вдумайтесь в страшную статистику, только она одна уже должна звучать приговором всем этим Голиковым и Путиным за такой уровень здравоохранения: 95 процентов больных хронической недостаточностью почек в России не доживают до диализа; 40 процентов тех, кто попадает на диализ, умирают в течение года. Согласно международному регистру, из 46 исследуемых стран Россия на 43 месте, хуже нас только Бангладеш, Филиппины и Пакистан.
Откровенные письма больных в прессу редки и дорогого стоят. «Будешь жаловаться - вообще останешься без диализа», - говорят сотрудники диализных центров полностью зависимым от них пациентам, что неприкрыто звучит как «Будешь жаловаться - умрёшь!». И это не пустые угрозы, если судить по той злобе и агрессивности, с какой министр Голикова, нынешний помощник Путина, обрушилась на всемирно известного доктора Рошаля после его публичной критики министерства в присутствии Путина. Уж если Рошаля министерство принялось возюкать в грязи, то как простому человеку достучаться до них с критикой. С таким вот отношением к народу и к его критике мадам Голикова стала учредителем «Общероссийского народного фронта», который, как обещает его вождь В. В. Путин, станет местом приема жалоб и заявлений, доступным для каждого гражданина России.
С телевизионных экранов, с газетных полос, из радиоэфира с каждым годом нарастают мольбы и частных лиц, и благотворительных фондов помочь собрать деньги на спасение ребёнка. Печатают фотографии больных детей, дают слово несчастным родителям… И спасают! Только один фонд «Подари жизнь», организованный Екатериной Чистяковой, собирает и тратит на помощь умирающим детям десятки миллионов рублей. Доходит до полного абсурда, когда за материальной помощью в Фонд обращается … Российская детская клиническая больница: молит оплатить счет на реагенты для тканевого типирования на шесть миллионов рублей. НИИ Бурденко просит у Фонда помощи, потому что к концу года у института «закончились квоты». «Конечно же, мы платим за лечение тех детей, которым не хватило квот, - говорит Екатерина Чистякова. - А также платим за тех детей, которым требуется лечение, не считающееся высокотехнологичным, а потому оно не квотируется, например, специфические виды лучевой терапии, вентрикулоперитонеальное шунтирование, интраартериальная химиотерапия и другое. Мы потратили на это в 2011 году 4 648 623 рубля. В 2012-м фондом оплачено лечение «бесквотников» на 2 340 185 рубля («Новая газета», 25 февраля 2013 года). Вот как это понять? Почему разные благотворительные фонды, чтобы спасти детей, родившихся и проживающих в России - граждан России! - собирают деньги на лечение, на продолжение жизни этих детей?! Куда исчезло государство, которое обязано гарантированно лечить и спасать детей? Это не понимают и сами правители государства. В начале 2013 года на совещании в Самаре недоумённо разводила руками и возмущалась заместитель Председателя Правительства России по социальной политике Ольга Голодец:
«Ежедневно мы сталкиваемся с историями, когда собирают деньги для ребенка, которому почему-то не сделали необходимой операции. Человек не должен оказываться в ситуации, когда деньги на лечение собираются всем миром. У нас вся высокотехнологичная помощь должна обеспечиваться государством. Это уже почти детективная история, почему у нас помощь вовремя не оказывается государством» («Новая газета», 25 февраля 2013 года). Когда люди задают вопрос Правительству, это понятно и здраво, когда Правительство безадресно задаёт те же самые вопросы - это абсурд или издевательство, в любом случае это уже не Правительство. Банда, шайка, организованное преступное сообщество, сборище недотёп или негодяев, но только не Правительство.
Вы никогда не задумывались, читатель, над понятием «медицинская квота», которое совсем недавно вошло в наш обиход. Уже в самом слове квота (лат. quota) настораживает то, что это всего лишь доля, часть допускаемого в рамках возможных соглашений и договоров. Квотированием и вовсе называют ограничительные меры. Так какое отношение ограничительные меры могут иметь к здоровью человека, к медицине, где, начиная с Клятвы врача, всё обязано действовать исключительно в интересах больного независимо ни от чего. Никогда ещё в истории России, да и было ли нечто подобное в давности других народов, в современном мире точно нет, чтобы квотировать здоровье, как это сделала министр Т. А. Голикова в своём приказе № 1248 н от 31 декабря 2010 года, регламентирующем порядок оказания высокотехнологичной медицинской помощи гражданам Российской Федерации за счет бюджетных ассигнований. В приказе Т. А. Голиковой даётся прямое указание «Руководителям федеральных учреждений обеспечить оказание высокотехнологичной медицинской помощи в соответствии с плановыми объемами». Плановыми! А если объёмы вышли за план, как в Красноярске или Владивостоке, тогда что? «Как правило, - растолковывают медицинские сайты, - количество квот строго ограничено и распределяется между несколькими медицинскими учреждениями. Количество оставшихся квот можно узнать или в департаменте здравоохранения, или в больнице, где вы собираетесь получать высокотехнологичную медицинскую помощь. Для этого практически в каждой больнице работает так называемый квотный отдел. Именно там могут ответить на вопрос: «Сколько осталось квот? И есть ли они вообще?». Что делать, если квот на текущий год больше не осталось? Надо выяснить в департаменте информацию о наличие квот в других лечебных учреждениях. Если квот нигде нет, отчаиваться не стоит. Вас поставят на очередь и выдадут талон, как только квоты появятся. Если болезнь не терпит отлагательств, вы можете получить все необходимое лечение платно, а потом вернуть эти деньги через департамент здравоохранения, предоставив соответствующую документацию». Теперь перечитаем Основной (!) закон Российской Федерации: «Статья 41. Каждый имеет право на охрану здоровья и медицинскую помощь. Медицинская помощь в государственных и муниципальных учреждениях здравоохранения оказывается гражданам бесплатно» и зададимся вопросом, если министр Т. А. Голикова растаптывает Основной государственный закон, а Президент страны В. В. Путин её поощряет и возносит, разве это не государственный переворот или антигосударственный заговор? Это не призывы к свержению конституционного строя, за что нас мытарят по прокуратурам, судам и тюрьмам, деяния Голиковой - это свержение конституционного строя. Вы вообще представляете, что придумали Т. А. Голикова с В. В. Путиным - выдавать квоту на жизнь, и
план спускается: в этом году право на жизнь даруем стольким-то. Они, Т. А. Голикова с В. В. Путиным, взялись определять, кому из нас жить, кому - умирать. Они придумали выдавать ярлык на жизнь. У тех, кому такого разрешения не досталось, есть шанс спастись за плату. Если нет таких денег - помирай. Стране ты не нужен. Квота на жизнь выдаётся не всем, это чиновники из «квотных» комиссий определяют - кому дать, кому отказать. Проштрафился перед властью, чем-либо не угодил, не то сказал, не так посмотрел - не будет тебе квоты. Какое лицемерие!: они ввели мораторий на смертную казнь для преступников, зато создали «квотные» комиссии, чтоб расправляться с людьми без обвинения, следствия и суда. Не это ли истоки «ура-путинизма», насаждаемого ивашовыми, прохановыми, кургинянами, душеновыми, чтобы гарантированно иметь от власти талон на жизнь.
Всякое переживала Россия: выдавали «ордера» на жильё, на отрезы тоже давали «ордера», были карточки на хлеб, совсем недавно талоны на водку, при Путине дожили до квот на жизнь. Квотирование жизни определяют уже даже ведомственные инструкции. Директор Фонда «Подари жизнь» Екатерина Чистякова рассказала историю малыша, которого лечили в Российском научном центре рентгенорадиологии (РНЦРР). Его родители - подданные России, живут и служат в Севастополе. По возвращении домой ребёнку надо было на протяжении многих месяцев принимать препарат «Темодал», который полагается за государственный счет. Фонд обеспечил малыша препаратом курса на четыре. Когда пришло время заказывать новую партию «Темодала», и мама ребенка обратилась в Минздравсоцразвития, оттуда ей посоветовали обратиться в Главное военно-медицинское управление (ГВМУ). Ребенок же сын военнослужащих. Отправили запрос в ГВМУ. И тут выясняется, что папа ребёнка рангом не вышел, чтоб его сын жил. Папа - мичман, а это - «недоофицер». По Закону «О статусе военнослужащего» право на медицинскую помощь в военно-медицинских учреждениях имеют только члены семей офицеров. Лечение ребенка дальше оплачивал благотворительный Фонд «Подари жизнь»… Скажи, кто твои родители, и я скажу будешь ли ты жить. Страшно? Очень. Но мы же это терпим. Терпим, когда не находим в аптеках нужных лекарств, и врачи, которым запрещено говорить, что нужных лекарств в регионе нет, вынуждены придумывать им замену. «У нас врачи в регионах запуганы настолько, что боятся сказать, что нет лекарств. Я сейчас говорю не о тех лекарствах, которые не зарегистрированы в России, а как раз о тех, которые внесены в списки государственного обеспечения, - рассказывает юрист Фонда «Подари жизнь» Полина Ушакова. - Почему мы покупаем лекарства, которыми должно обеспечивать государство?».
Страна, которая тратит триллионы на развлечения, спортивные потехи и зрелища, услаждающие правителей, и не находит средств лечить своих граждан - это не страна, как хотите называйте такую страну - концлагерь, резервация, колония, фабрика смерти - в русском языке нет точного определения такому состоянию государства и власти. А потому это не страна. Это территория, заселённая народом, терпящим над собой сумасшедших правителей.
Когда у американского медицинского светила Берни Лауны спросили, у кого лучшая система здравоохранения в мире, он, даже на долю секунды не задумавшись, тут же ответил: «Конечно на Кубе». Там действительно средняя продолжительность жизни 80 лет. А ведь кубинская система здравоохранения строилась исключительно по лекалам советской системы здравоохранения. И консультировал кубинцев после революции академик Евгений Иванович Чазов, впоследствии министр здравоохранения СССР, который считает, что всё наработанное в области охраны здоровья в современной России разрушено и приводит убийственные цифры в доказательство: из 11 361 медсанчасти в России остались медсанчасти лишь у «Газпрома» и у железнодорожников. В СССР было три тысячи отделений профилактики, сегодня нет ни одной. Их просто ликвидировали. Евгений Иванович вспоминает свой разговор с Маргарет Тэтчер, а она приватизировала практически всё, кроме системы здравоохранения, которая в Великобритании продолжает оставаться государственной. Евгений Иванович, тогда ещё советский министр, спросил, почему же она не тронула здравоохранение. «Знаете, профессор, - ответила «железная леди», - если я сделаю это, думаю, через недели две уже перестану быть премьером».