Узелки и якорь
Сказка
Она вдруг подошла и сказала:
- Развяжи.
Сказала так запросто, будто они знакомы мильён лет. Пока изумлённый Тихон попытался вспомнить, кто эта Афродита и как ему правильно поступить в столь щекотливой пляжной ситуации, она сказала:
- Я Лика.
Тихон вообще-то тихоней не был, но перед точёными формами этой бойкой шатенки в бикини у него конкретно онемел язык. Сам Тихон после студёного Новосибирска лишь неделю провёл на релокации в Туйхоа. Впрочем, его кожа не приобрела бы такого божественно-бронзового великолепия даже за полгода.
Лика повернулась спиной и приподняла волосы над тесёмками лифа - вот он, коварный узел.
Пальцы предательски дрожали, тем не менее, с мокрым узлом Тихон справился, а вот развязать собственный язык так и не удалось. Глупо. Деликатно придерживая шнурочки купальника, Тихон замер, как гранитный истукан.
- Готово? - спросила Лика, на что Тихон смог выдавить из себя лишь совиное «угу».
Лика спокойно сняла лиф и исчезла так же внезапно, как перед тем появилась.
«Эх, не обернулась…»,- с досадой подумал Тихон; в мыслях-то он был куда как смелее.
На другой день он облюбовал себе место на прибрежной террасе с Wi-Fi зоной, в стороне от пляжа, намереваясь закончить кое-какую работу. Но Лика и там его нашла. И снова по-свойски сказала: «Развяжи». Тихон развязал. Лика сняла лиф, повернулась и без всякого кокетства сказала: «Спасибо». Язык Тихона тут же опять примёрз. Глупо до невозможности. «Одно слово, кретин», - обругал себя Тихон.
На третий день Лика подошла, повернулась спиной и, не говоря ни слова, просто приподняла обеими руками волосы.
- Развязать? - отряхивая с ладоней налипшие песчинки, услужливо уточнил он, боясь ошибиться.
- Угу, - сказала она, привставая на цыпочки.
- А что будет, если не развяжу? - осмелел Тихон, всю ночь набиравшийся гусарской отваги. Получилось развязно и пошловато, он и сам это сразу же понял. Лика повернулась, их взгляды встретились, она удивилась:
- Почему не развяжешь?
- Ну… то есть… я хотел сказать… - мысленно костеря себя за унылое тупоречие, Тихон попытался исправить неудачную шутку, - я подумал… вдруг не получится развязать?
- Почему не получится? - по-детски наивно спросила она без тени наигранности.
- У тебя узел… затянут туже и туже…
- Чем у тебя?
- Чем в предыдущий раз…
- Правда? И что это значит?
- …это как бы ещё не точная закономерность, но я заметил… и это значит, что… когда-нибудь…
- Не развяжется? - длинные ресницы Лики затрепетали бабочками.
- Ну… да… похоже на то…- Тихон отчаянно тупил под взглядом Ликиных карих глаз, таких искристых, таких бездонных, таких близких.
- И когда это случится?
- Трудно сказать, - Тихон расплылся в глупой беспомощной улыбке.
- Почему трудно?
- Ну… как бы… недостаточно экспериментальных данных. - Тихон напропалую импровизировал, лишь бы не дать ей уйти.
- Ясно. - Лика порывисто повернулась, её восхитительные каштановые волосы прошлись шёлковой волной по его лицу. - Давай, развязывай.
Узел не сразу, но поддался; он и впрямь был туже прежнего.
- Теперь достаточно?
- Чего? - смутился Тихон, погружённый в собственные нескромные мысли.
- Данных.
- Каких?
- Для прогноза.
- Какого прогноза? - Тихон совсем утратил нить разговора.
- Сам сказал, что узел когда-нибудь не развяжется, - без тени иронии напомнила она, стоя перед ним стройной бронзовой статуэткой с мокрым лифом в руке.
- Ты только не волнуйся, - ласково успокоил её Тихон, пронзённый страшной догадкой: «Душевнобольная!» Как ни странно, это сорвало, наконец, оковы с его академического красноречия. - Учитывая минеральный состав и водородный показатель здешней морской воды, а также коэффициент износоустойчивости баолокского шёлка, из которого сделан купальник…
- Больше миллиона или меньше? - нетерпеливо перебила поток его зауми Лика.
Сбитый с панталыку Тихон нервно вздрогнул:
- Какого миллиона?
- Лет.
- Ах, лет… Врать не стану, - Тихон напустил на себя ледяную важность, лихорадочно ища, как бы теперь изловчиться и улизнуть от этой малахольной, - ну… если плюс-минус тысячелетие… короче, за миллион лет ручаюсь… - не моргнув глазом, соврал Тихон, осторожно подтягивая к себе край пляжного полотенца.
- Земных? - уточнила «пляжная сумасшедшая».
- А каких же ещё?
- Понятно. - Лика плюхнулась на его большое полосатое полотенце, сунув ему в руку свой стремительно сохнущий во вьетнамском пекле лиф. - А теперь завяжи.
- Зачем? - бестактно ляпнул Тихон; глупейший вопрос, конечно же.
- Я передумала возвращаться. Завяжи.
Следующие две минуты, приняв позу лотоса, она загадочно загибала и разгибала свои изящные длинные пальцы. И ноги принимали в этом далеко не последнее участие. Периодически Лика забавно склонялась набок, чтобы сделать мудрёные пометки на песке, после чего вновь превращалась в сидячую бронзовую богиню с пляшущими пальцами. В конце странного ритуала Лика издала звук, принятый Тихоном за вздох облегчения:
- Ф-фух!
- Я здесь, моя повелительница, - раздалось откуда-то сверху. Тихон машинально выглянул из-под пляжного зонтика и смертельно похолодел под свирепым взглядом джинна.
- Ффух, передай отцу, матери и сёстрам, что я задержусь тут. Мне здесь очень нравится.
- Уже передал, моя повелительница. Владыка Пурсиплюма огорчён решением своей дочери Ли-Икки. Он очень скучает и хочет знать, успеет ли она к началу новой эры.
- Я всё рассчитала, я успею. Я тут ненадолго, обещаю! Сезон цветения улёмок я ни за что не пропущу, это уж точно.
В баре отеля «Тунг», с природной невозмутимостью игнорируя страстные мужские взгляды со всех сторон, Лика заказала себе безалкогольный коктейль с лаймом, залпом осушила бокал, по-детски облизнула губы и с новым энтузиазмом принялась в сто тысяч пятисотый раз объяснять Тихону суть его и её квантовой связанности в Мультивселенной.
- Чему тебя только учили в твоём Академгородке? - то и дело подтрунивала она. - Это же так просто. Ты - мой якорь здесь, я - твой якорь там. Так кому же ещё я могла доверить струны телепортации, глупый?
Где-то на границе разума Тихон осознавал, что человечеству в его лице открываются бесценные знания, и в другое время в другом месте он жадно ухватился бы за них. Но сейчас… Шелковистое тепло её руки напрочь опустошило в нём все мысли, кроме одной. Оторваться от неё, как и оторвать взгляд от её головокружительной талии, было выше его земных аспирантских сил.
- Ладно, - сдалась Лика, по-свойски взъерошив ему шевелюру, - похоже, ты перегрелся на солнце, мой якорь. Ещё успею объяснить.
- А что потом?
- Когда «потом»?
- Когда узелок не развяжется?
- Очень просто: я заберу тебя на Пурсиплюм. Там как раз зацветут улёмки. - Она мечтательно зажмурилась. - Целая планета цветущих улёмок, представляешь? А пока поживём здесь. Недолго.
- Почему недолго?
- Ну, ты ведь сам сказал: всего миллион лет, и узелок телепортации перестанет работать.
--------------------
© VVL, 01.12.2022
Она вдруг подошла и сказала:
- Развяжи.
Сказала так запросто, будто они знакомы мильён лет. Пока изумлённый Тихон попытался вспомнить, кто эта Афродита и как ему правильно поступить в столь щекотливой пляжной ситуации, она сказала:
- Я Лика.
Тихон вообще-то тихоней не был, но перед точёными формами этой бойкой шатенки в бикини у него конкретно онемел язык. Сам Тихон после студёного Новосибирска лишь неделю провёл на релокации в Туйхоа. Впрочем, его кожа не приобрела бы такого божественно-бронзового великолепия даже за полгода.
Лика повернулась спиной и приподняла волосы над тесёмками лифа - вот он, коварный узел.
Пальцы предательски дрожали, тем не менее, с мокрым узлом Тихон справился, а вот развязать собственный язык так и не удалось. Глупо. Деликатно придерживая шнурочки купальника, Тихон замер, как гранитный истукан.
- Готово? - спросила Лика, на что Тихон смог выдавить из себя лишь совиное «угу».
Лика спокойно сняла лиф и исчезла так же внезапно, как перед тем появилась.
«Эх, не обернулась…»,- с досадой подумал Тихон; в мыслях-то он был куда как смелее.
На другой день он облюбовал себе место на прибрежной террасе с Wi-Fi зоной, в стороне от пляжа, намереваясь закончить кое-какую работу. Но Лика и там его нашла. И снова по-свойски сказала: «Развяжи». Тихон развязал. Лика сняла лиф, повернулась и без всякого кокетства сказала: «Спасибо». Язык Тихона тут же опять примёрз. Глупо до невозможности. «Одно слово, кретин», - обругал себя Тихон.
На третий день Лика подошла, повернулась спиной и, не говоря ни слова, просто приподняла обеими руками волосы.
- Развязать? - отряхивая с ладоней налипшие песчинки, услужливо уточнил он, боясь ошибиться.
- Угу, - сказала она, привставая на цыпочки.
- А что будет, если не развяжу? - осмелел Тихон, всю ночь набиравшийся гусарской отваги. Получилось развязно и пошловато, он и сам это сразу же понял. Лика повернулась, их взгляды встретились, она удивилась:
- Почему не развяжешь?
- Ну… то есть… я хотел сказать… - мысленно костеря себя за унылое тупоречие, Тихон попытался исправить неудачную шутку, - я подумал… вдруг не получится развязать?
- Почему не получится? - по-детски наивно спросила она без тени наигранности.
- У тебя узел… затянут туже и туже…
- Чем у тебя?
- Чем в предыдущий раз…
- Правда? И что это значит?
- …это как бы ещё не точная закономерность, но я заметил… и это значит, что… когда-нибудь…
- Не развяжется? - длинные ресницы Лики затрепетали бабочками.
- Ну… да… похоже на то…- Тихон отчаянно тупил под взглядом Ликиных карих глаз, таких искристых, таких бездонных, таких близких.
- И когда это случится?
- Трудно сказать, - Тихон расплылся в глупой беспомощной улыбке.
- Почему трудно?
- Ну… как бы… недостаточно экспериментальных данных. - Тихон напропалую импровизировал, лишь бы не дать ей уйти.
- Ясно. - Лика порывисто повернулась, её восхитительные каштановые волосы прошлись шёлковой волной по его лицу. - Давай, развязывай.
Узел не сразу, но поддался; он и впрямь был туже прежнего.
- Теперь достаточно?
- Чего? - смутился Тихон, погружённый в собственные нескромные мысли.
- Данных.
- Каких?
- Для прогноза.
- Какого прогноза? - Тихон совсем утратил нить разговора.
- Сам сказал, что узел когда-нибудь не развяжется, - без тени иронии напомнила она, стоя перед ним стройной бронзовой статуэткой с мокрым лифом в руке.
- Ты только не волнуйся, - ласково успокоил её Тихон, пронзённый страшной догадкой: «Душевнобольная!» Как ни странно, это сорвало, наконец, оковы с его академического красноречия. - Учитывая минеральный состав и водородный показатель здешней морской воды, а также коэффициент износоустойчивости баолокского шёлка, из которого сделан купальник…
- Больше миллиона или меньше? - нетерпеливо перебила поток его зауми Лика.
Сбитый с панталыку Тихон нервно вздрогнул:
- Какого миллиона?
- Лет.
- Ах, лет… Врать не стану, - Тихон напустил на себя ледяную важность, лихорадочно ища, как бы теперь изловчиться и улизнуть от этой малахольной, - ну… если плюс-минус тысячелетие… короче, за миллион лет ручаюсь… - не моргнув глазом, соврал Тихон, осторожно подтягивая к себе край пляжного полотенца.
- Земных? - уточнила «пляжная сумасшедшая».
- А каких же ещё?
- Понятно. - Лика плюхнулась на его большое полосатое полотенце, сунув ему в руку свой стремительно сохнущий во вьетнамском пекле лиф. - А теперь завяжи.
- Зачем? - бестактно ляпнул Тихон; глупейший вопрос, конечно же.
- Я передумала возвращаться. Завяжи.
Следующие две минуты, приняв позу лотоса, она загадочно загибала и разгибала свои изящные длинные пальцы. И ноги принимали в этом далеко не последнее участие. Периодически Лика забавно склонялась набок, чтобы сделать мудрёные пометки на песке, после чего вновь превращалась в сидячую бронзовую богиню с пляшущими пальцами. В конце странного ритуала Лика издала звук, принятый Тихоном за вздох облегчения:
- Ф-фух!
- Я здесь, моя повелительница, - раздалось откуда-то сверху. Тихон машинально выглянул из-под пляжного зонтика и смертельно похолодел под свирепым взглядом джинна.
- Ффух, передай отцу, матери и сёстрам, что я задержусь тут. Мне здесь очень нравится.
- Уже передал, моя повелительница. Владыка Пурсиплюма огорчён решением своей дочери Ли-Икки. Он очень скучает и хочет знать, успеет ли она к началу новой эры.
- Я всё рассчитала, я успею. Я тут ненадолго, обещаю! Сезон цветения улёмок я ни за что не пропущу, это уж точно.
В баре отеля «Тунг», с природной невозмутимостью игнорируя страстные мужские взгляды со всех сторон, Лика заказала себе безалкогольный коктейль с лаймом, залпом осушила бокал, по-детски облизнула губы и с новым энтузиазмом принялась в сто тысяч пятисотый раз объяснять Тихону суть его и её квантовой связанности в Мультивселенной.
- Чему тебя только учили в твоём Академгородке? - то и дело подтрунивала она. - Это же так просто. Ты - мой якорь здесь, я - твой якорь там. Так кому же ещё я могла доверить струны телепортации, глупый?
Где-то на границе разума Тихон осознавал, что человечеству в его лице открываются бесценные знания, и в другое время в другом месте он жадно ухватился бы за них. Но сейчас… Шелковистое тепло её руки напрочь опустошило в нём все мысли, кроме одной. Оторваться от неё, как и оторвать взгляд от её головокружительной талии, было выше его земных аспирантских сил.
- Ладно, - сдалась Лика, по-свойски взъерошив ему шевелюру, - похоже, ты перегрелся на солнце, мой якорь. Ещё успею объяснить.
- А что потом?
- Когда «потом»?
- Когда узелок не развяжется?
- Очень просто: я заберу тебя на Пурсиплюм. Там как раз зацветут улёмки. - Она мечтательно зажмурилась. - Целая планета цветущих улёмок, представляешь? А пока поживём здесь. Недолго.
- Почему недолго?
- Ну, ты ведь сам сказал: всего миллион лет, и узелок телепортации перестанет работать.
--------------------
© VVL, 01.12.2022