Добрая подушка.
Второй.
Веревочный ловец снов из сувенирной лавки болтается на зеркале заднего вида как чертов талисман. Кто бы мог подумать, что наш Старшой так суеверен. Начальственная сволочь вместо крепкого вояки подсунула нам желторотого салагу, и сегодня его первый выезд. Может поэтому, а может и еще по какой причине Старшой просит подкрепления у высших сил. Вот только они не помогут.
Ловец снов - капризная штука, иногда это мощный оберег, но чаще просто бесполезная безделушка, забавная игрушка для девочек, впервые попробовавших спиритизм. И я бы первый бил в ладоши, аплодируя иронии Старшого, если бы не сегодняшний выезд. Дело должно быть пустяковым, но Старшой повесил на зеркало заднего вида ловца снов. И мне как-то неспокойно. И еще этот салага.
Город просыпался медленно. Позевывая, почесываясь, лениво перекатываясь с боку на бок. Он не любил ранние подъемы, придуманная за каким-то лешим необходимость продирать глаза и еще до рассвета заступать на вахту его не просто раздражала, приводила в ярость. Эта злость, это глухое бешенство будили почище крепкого, но довольно дрянного кофе, единственного напитка, доступного тощему карману этой гребаной помойки.
Город был слаб, уязвим и беден. Его душили долги. Поганые крысы из муниципалитета старались выжать из него все досуха, заставляя подниматься ни свет ни заря и трудиться до поздней ночи за жалкие гроши. И у этого города не было ни сил, ни умений, ни возможности сопротивляться навязанным ему порядкам. Подумать только, пара десятков ловкачей, крыс и подонков заставляла ишачить на них целый город, и так ловко, так умело им манипулировала, что у местных крепких мужиков не возникало даже мысли о возможности вырваться из этой кабалы.
Шайка бюрократов, жуликов и рвачей крепко держала город за яйца. И это, как ни странно, облегчало нашу работу. Там, где кошельки настолько худы, что недоедающие африканские дети объявляют в их поддержку кампанию по сбору гуманитарной помощи, народ падок на халяву и распродажи. А наше предложение было и тем, и другим, и даже третьим. «Добрая подушка - принеси свою старую подушку и получи две новые взамен». Просто аттракцион невиданной щедрости. Вот только этот чертов ловец снов на зеркале заднего вида. И мне как-то неспокойно. И еще этот салага.
Свекровь.
-Маша! Маша! Маша, ну, я ж просила. Маша, я же за неделю предупредила. Маша! Как ты вообще живешь, если вот простого расписания не придерживаешься? Маша! Автобус скоро будет, а у тебя подушки не расфасованы, Маша! Говорила я Мишеньке, не торопись, сыночка, не торопись. Приглядись, подумай. Мало ли вертихвосток вокруг. Вот, у Катерины Ивановны какая хорошая невестка. И полы то раз в два дня моет, и окошки каждую неделю. Чистоту наводит - глаз не отвесть! А как Катерину Ивановну то уважает. Мама, присядьте, вот чай. Мама, я вам пирожок вкусный испекла. Мама, по первому сейчас любимый сериал ваш, посмотрите. Маша! Ты вот вчера этого, бывшего Малахова смотрела? Вот там как раз про подушки эти говорили. И что сон - это энергия особая, она в подушку потом утечь может. И что там скапливается всякий негатив. Что вот сны нехорошие - это не сны совсем, это нас облучают так, а облучение это потом в подушке остается. Слышишь ты меня, нет, Маша? Мне надо все подушки эти отдать. Пусть они их там заберут. А мне потом выдадут новые. Катерина Ивановна говорит - чистый пух. Она в местных новостях видела, а там врать не станут. Там люди порядочные сидят. И Мишенькину подушку сложи. Пусть сыночка мой на новых спит. Без негатива всякого. А то от тебя разве дождешься хорошего. У мальчика голова болит, сны плохие, а ты подушки собрать не можешь. Вон, автобус уже во двор въехал. Не успеем, сейчас налетят и подушки новые расхватают. Собрала? Идем уже, Катерина Ивановна с утра нам место держит!
Старшой.
Бля.
Второй.
Обычный двор спального района. Серые девятиэтажки с трансформаторной будкой посреди пустыря. Тысячи таких домов подпирают низкое свинцовое небо нашей необъятной родины. Иногда мне кажется, что если бы не эти уродливые монстры, наше серое бетонное небо давно бы рухнуло, похоронив все, чем мы были, под собой. И не было бы ни этих проклятых ранних выездов, ни тряски по убогим дорогам, ни ловца снов на зеркале заднего вида.
Во дворе нас уже поджидали. Целая очередь из скучающих старух, мамаш с разновозрастными детьми, пара маргиналов со своим гнильем и обязательно местная звезда. Знаменитость районного масштаба, зазывала, запевала и всезнайка. Она и очередь организует, и, если надо, превратит мирное стояние за халявой в русский бунт, бессмысленный и беспощадный. Ее энергии хватит на то, чтобы круглосуточно освещать небольшой городок в течение года. Но она ее тратит на склоки, дворовые сплетни и организацию очереди за новыми подушками. Она первой подает голос, и последней уходит со двора. Любит шумные тусовки.
Вот и сейчас, первой включилась мелкая старуха в цветастом платке и синей болоньевой куртке. Распределила очередь, проверила, кто за кем стоял, и громко объявила, что она тут кое-кому занимала, и он первыми пойдут, так как там ветеран, инвалид и хороший человек, ее нельзя задерживать, у нее давление. Но в этот раз все как-то очень быстро вышло из-под контроля, а все одна не в меру деятельная дамочка, вернее, еще одна бабка. Но была та бабка таран и огонь. Орда Чингисхана. А очередь к нашему автобусу ее задержала не дольше, чем Рязань Удэгея. Таран-баба шустро миновала кордон в виде Синей Куртки и забарабанила в дверь нашего автобуса:
-Эй, открывай уже. Которые ночь не спали, все вас ждут! Открывай, нам тут срочно!
И тут началось.
Старшой.
Бля. Началось.
Тетя Катя.
Тетя Катя с удовольствием, заметным с орбиты Сатурна, орудовала во дворе. Заняв для себя место еще затемно, она по праву считала себя распорядителем очереди, о чем громогласно сообщала как томящимся в ожидании автобуса «Доброй подушки», так и вновь прибывающим. Энтузиазма тети Кати хватало на все, особых возражений не было, разве что из третьего подъезда молоденькая мамашка с коляской пару раз шикнула, что ребенок спит, а так все соседи спокойно распределялись в очереди, принимая тетьКатин энтузиазм за должное.
-Ну, что вы толпитесь, вы кучкуйтесь! Мужчина, вам после вон той дамочки в сером, а вы, девушка, не торопитесь, вам за КонстантинСергеичем, вон, старичка с палочкой видите? Вот вам туда, подсобите ему заодно. Мамочка, да не шипите вы! Ребенки в этом возрасте спят крепко, мой Санька-остолоп, помню, спал - пушкой не разбудишь. Главное - сиську вовремя дать. Вы своему дайте, и он крепко спать будет. Ну, и что, что очередь? Чай не впервой грудь видим, да и не срам, чтоб отворачиваться!
Очередь ворчала, но повиновалась. Где-то всхрюкивали, пару раз загалдели, мол, вас тут не стояло. Но в целом ожидание автобуса проходило мирно. Неожиданно голос подал круглый низенький мужичок из шестого подъезда.
-Да ни в раз не поверю, что можно вот за так сдать одну старую подушку, а получить две новых, - фыркнул толстячок, - да еще каких-то особенных!.
-Вы же из сто седьмой квартиры, да? - поинтересовалась тетя Катя.
-Ну, - подтвердил толстячок.
-Сосед Ироиды Изольдовны? - продолжала допытываться тетя Катя.
-Ейный, - снова подтвердил мужчина.
-Столько лет с мудрой женщиной соседствуете, а ума так и не набрались! - резюмировала тетя Катя и, не давая толстячку опомниться, продолжила, - надо поспрошать соседей было! Ироида Изольдовна у прошлой неделе три подушки за раз за одну получила. А эти из автобуса радовались ее подушке, как футболисты после гола. И чтобы вы там себе не говорили, а спит она теперь замечательно. И похорошела.
Обескураженный натиском, мужчина хрюкнул и замолчал.
Меж тем старенький, видавший виды ПАЗик «Доброй подушки» въехал во двор. Очередь заволновалась, дернулась вперед, но организаторские умения тети Кати не дали ей рассыпаться. Чихнув пару раз мотором, «Добрая подушка» притормозила аккурат возле очереди. Народ подался на пару шагов назад, и в этот момент сзади раздалось:
-Еще как стояла! А мне надо! Кто без очереди? Я ветеран! Двинь тазом, пучеглазый.
Через секунды три в поле зрения показалась обладательница голоса - дородная баба лет пятидесяти с большущим тюком из которого торчали подушки. Этим тюком она орудовала как тараном, сметая с пути недовольных. Не устояла и тетя Катя, сбитая с ног бешеным напором неожиданной нарушительницы порядка.
Бабка с тюком шустро добралась до автобуса и забарабанила в дверь.
Тетя Катя быстро пришла в себя и с криком: «Эй, а что это началось то?!» бросилась к нахалке.
Салага.
Спасибо, сука, дядя. Удружил. Нет, я ж просил помочь, работенка чтоб не пыльная. Ну, офис там какой, курьером можно еще. А он сунул в какую-то бригаду, подушки чистить, да еще вставать хрен знает во сколько. Башка трещит. Второй чет пялится постойняк. А он не педик случаем? Чет больно внимательно разглядывает. Свезло, блять, с работенкой. Пидары кругом одни. Чего здесь так воняет то? Че за хуйня в углу? Печка что ли? И нахера нам Старшой ножи выдал? На бойню поедем что ли? Или это прикрытие для бандюков? Будем долги с коммерсов вышибать? Тогда мы подразделение боевых пидарасов. Не, если так, то норм, хотя обидно быть пидарасом, хоть и боевым. Надо потом у начальника ихнего спросить, чо тут за хуйня вообще.
Второй.
Старшой сразу сообразил, что к чему. У него на них особое чутье. Тут не пуховик, тут целая колония. И баба не простая, наш клиент. Похоже, в этот раз пуховики не стали ждать, пока мы придем за ними, а решили действовать. Требовательные удары потихоньку превращались в чувствительные, и сила их увеличивалась. Третий или четвертый удар оставил в двери приличную вмятину. На пятом дверь автобуса застонала и прогнулась внутрь. Старшой сорвал с зеркала заднего вида ловца снов, кинул салаге, и приказал надеть. Потом велел мне достать нож и приготовиться. Удары стихли лишь на пару секунд, когда бабу отвлекла Синяя Куртка, но после повторились с утроенной силой. Дверь выдержала еще пару ударов, а затем с металлическим скрежетом сдалась, куском рваного железа повиснув на петле.
Баба ворвалась внутрь, тюк в ее руках резко увеличился в размерах, грозя заполнить все пространство. Да и сама баба угрожающе выросла, побелела, нижняя челюсть отвисла, губы стали черными и тонкими, обнажив ряд белых, острых как бритва зубов. Не так я собирался начинать день, видит бог, не так. У меня не было ни малейшего желания умирать за этот поганый городишко и его обитателей, но раз уж ты вызвался на эту службу, стой свою вахту до конца, не давай всякой мрази стать сильнее, жрать людские сны, а после и души. Бей эту сволочь, режь, жги, погибай, но стой до конца, даже в такой сточной канаве, как этот город. Дай бой всякой мерзости, но не пропусти ее в свои сны.
На миг бабу пуховика притормозил дверной поручень. Старшой у нас боевитый, многое повидал. Ему хватило пары секунд, чтобы выхватить нож и несколько раз полоснуть сначала тюк в руках бабы-пуховика, а после и саму бабу. Баба-пуховик выплюнула целое облако пуха, ослепляя, затрудняя дыхание, затем кинулась на Старшого, придавливая того к полу, тюк с подушками раскрылся и выстрелил в меня пучком острых и тяжелых, точно арбалетные болты, перьев. Одно обожгло щеку, второе оцарапало плечо. Остальные прошли мимо, зацокав по жестяному салону автобуса. Сзади закричал салага.
Тетя Катя.
Тетя Катя не сразу сообразила, что произошло, а когда пришла в себя, было уже поздно. Стоял такой гвалт, что расслышать что-то, тем более урезонить соседей не было никакой возможности. Давешний толстячок тряс за грудки Толика, тихого алкаша с девятого этажа. Сначала они просто орали друг на друга, а после сцепились и покатились по земле. Люди вокруг кричали, хватали друг друга за воротники, капюшоны, полы курток. Очередь моментально превратилась в свалку. В середине сошлись несколько теток, мутузя друг друга в основном подушками. Громче всех орала мамашка, перекрикивая и дерущуюся очередь, и проснувшегося ребенка.
Тетя Катя беспомощно огляделась. Как так вышло то? Вот нахалка колотит в двери автобуса, вот тетя Катя хватает хамку за рукав. Что дальше то? Батюшки святы, да она ж мне пухом из подушки в лицо плюнула! И сказала еще что-то. И все вдруг ополоумели. Соседка со второго этажа со всей дури заехала тете Кате подушкой по затылку. В глазах резко потемнело, тетя Катя упала и поползла к автобусу.
А меж тем соседи перешли в рукопашную. Сосед совал соседу кулаком в лицо, охаживал ногами, а где уже один душил другого подушкой. Вся эта свалка из человеческих тел копошилась, орала, боролась, крепко схватившись друг с другом. Тетя Катя ползла к автобусу. Пару раз кто-то огрел ее подушкой, один раз на спину наступили, еще пару - пнули ногой под ребра, но тетя Катя ползла, упорно, не замечая ударов и оскорблений, она была абсолютно уверена - доберись она до автобуса, все станет по-прежнему. Будет мир, порядок и спокойствие. И никто не посмеет пролезть без очереди.
Второй.
Старшой остервенело бил бабу ножом, та выла, теряла пух, но продолжала давить, стремясь размазать Старшого по полу автобуса. Тюк с подушками скакал вокруг, исторгая из себя новые порции перьев. Большая часть пролетала мимо, но пара чувствительно ударила в грудь, хвала небесам, не пробив черепаху, но одна вонзилась в руку, а вторая застряла в ноге. И они вибрировали, мать их, вибрировали, доставляя адскую боль.
Салага продолжал кричать, но мне было не до него. Я бросился на помощь Старшому. Тюк кинулся мне в ноги, продолжая выплевывать в мою сторону перья. Пара перьев ударила в грудь, сбив дыхание, но я успел дотянуться до бабы и распороть ей бочину. Баба соскочила со Старшого и, теряя пух, двинулась на меня. Старшой перекатился на бок и заорал:
-Салага! Салага! Открой печь! Открой печь!
Баба подхватила тюк и со всей дури влепила им Старшому по голове. Я прыгнул ей на спину, продолжая наносить удары ножом, распарывая ее плоть. Надо чтобы она потеряла как можно больше пуха, тогда эта тварь ослабнет, правда надеяться на победу, пока на улице идет потасовка, дело гиблое. Старшой выставил перед собой нож и, держась за разбитую голову, прохрипел:
-Салага. Просто открой печь! Печь! Сука! Печь!
Салага, наконец-то заткнулся и дополз до печки. Баба продолжала орудовать тюком как молотом, вбивая Старшого в пол салона.
-Дверцу открой! - отбиваясь хрипел Старшой, - дверцу!
Со второго раза салага все-таки справился с защелкой печной дверцы и широко открыл ее.
-Второй! - завопил Старшой, - давай!
-Может, сами справимся? - ответил я, продолжая вспарывать бабу.
-Не слышишь что ли? -Старшой кивнул в сторону улицы, - Они там сейчас порвут друг друга! Выпускай!
-Черт, Старшой, - я покрепче вцепился в бабу и завопил, - салага, пригнись!
-Что? - переспросил тот.
-Пригнись, говорю! Халява! Халява, выходи!
Черное осклизлое червеобразное тело медленно выползло из открытой печной дверцы, повертело вытянутой мордой с щупальцами на конце и на секунду замерло, прислушиваясь. Баба-пуховик тоже остановилась, повернула рожу к Халяве и медленно подняла тюк с подушками. И перед тем, как длинное черное тело Халявы врезалось в мягкую перину Пуховика, я услышал испуганное:
-Ой, ты, батюшки святы.
Это Синяя Куртка все-таки доползла до нашего автобуса.
Салага.
Там сука, такое началось. Эта черная хуйня зашипела и как въебет той дуре с подушками. А та ее стрелами этими, из тюка, а потом чот так звонко ебнуло, у меня в ушах зазвенело и стекла лопнули, и осколок в рожу попал. А эти двое ниче, нормальные пацаны оказались. Были пидарасы - ссыкнули бы точняк. А они эту бабу с перьями айда на куски резать. А та черная хуйня вокруг нее обвилась как этот, как удав что ли, и потащила в печку. И они прям съежились обе, типа мелкие стали, что пиздец, и Старшой за ними дверку раз, на защелку и Второму орет, поджигай давай, хули стоишь. Ну, а тот спичкой чирк. А кругом пиздец, старуха эта еще в дверях в обмороке валяется, а потом в печке полыхнуло и все, бля. Тишина. И на улице тоже. И старуха чота застонала. И ну, нахуй, работу такую. Пиздец, кому расскажешь - ебанутым посчитают и в дурку определят. В пизду это чо ваще?
Старшой.
Справились.
Второй.
Пуховики. Мелкий инопланетный паразит, что питается людским страхом. Это они причина всех наших ночных кошмаров и неожиданных смертей во сне. Некоторые еще называют такие смерти мирными. Черта с два. Перед смертью человек испытывает неописуемый ужас. Это одна из самых страшных, самых мучительных смертей. И виной этому внеземной паразит, что живет в твоей подушке и питается твоим страхом. И растет, пухнет, становится ненасытнее. И однажды он убьет тебя, но перед этим - сожрет твою душу.
Раньше мы успевали их отлавливать и просто сжигали, но теперь, теперь все изменится. Пуховик кое-чему научился, стал организованнее, крепче, создал колонии, целые сообщества паразитов. Но пока мы живы, мы не дадим этот городок в обиду. Должно же быть у жителей этой дыры хоть что-то светлое, хотя бы сны.
Свекровь.
-Маша! Вот провозилась. Говорила, не возись! А ты провозилась! Все! Уехали. Все раздали, у всех все забрали и уехали. Даже Толику две новые подушки достались, а мама теперь будет на старых спать! Сны нехорошие видеть! И Мишенька мой тоже. Послал же бог невестку недотепу. Горюшко…чайник что ли поставь, сейчас Катерина Ивановна зайдет. Сказала, интересное расскажет.
Второй.
А ловец снов пригодился.
Веревочный ловец снов из сувенирной лавки болтается на зеркале заднего вида как чертов талисман. Кто бы мог подумать, что наш Старшой так суеверен. Начальственная сволочь вместо крепкого вояки подсунула нам желторотого салагу, и сегодня его первый выезд. Может поэтому, а может и еще по какой причине Старшой просит подкрепления у высших сил. Вот только они не помогут.
Ловец снов - капризная штука, иногда это мощный оберег, но чаще просто бесполезная безделушка, забавная игрушка для девочек, впервые попробовавших спиритизм. И я бы первый бил в ладоши, аплодируя иронии Старшого, если бы не сегодняшний выезд. Дело должно быть пустяковым, но Старшой повесил на зеркало заднего вида ловца снов. И мне как-то неспокойно. И еще этот салага.
Город просыпался медленно. Позевывая, почесываясь, лениво перекатываясь с боку на бок. Он не любил ранние подъемы, придуманная за каким-то лешим необходимость продирать глаза и еще до рассвета заступать на вахту его не просто раздражала, приводила в ярость. Эта злость, это глухое бешенство будили почище крепкого, но довольно дрянного кофе, единственного напитка, доступного тощему карману этой гребаной помойки.
Город был слаб, уязвим и беден. Его душили долги. Поганые крысы из муниципалитета старались выжать из него все досуха, заставляя подниматься ни свет ни заря и трудиться до поздней ночи за жалкие гроши. И у этого города не было ни сил, ни умений, ни возможности сопротивляться навязанным ему порядкам. Подумать только, пара десятков ловкачей, крыс и подонков заставляла ишачить на них целый город, и так ловко, так умело им манипулировала, что у местных крепких мужиков не возникало даже мысли о возможности вырваться из этой кабалы.
Шайка бюрократов, жуликов и рвачей крепко держала город за яйца. И это, как ни странно, облегчало нашу работу. Там, где кошельки настолько худы, что недоедающие африканские дети объявляют в их поддержку кампанию по сбору гуманитарной помощи, народ падок на халяву и распродажи. А наше предложение было и тем, и другим, и даже третьим. «Добрая подушка - принеси свою старую подушку и получи две новые взамен». Просто аттракцион невиданной щедрости. Вот только этот чертов ловец снов на зеркале заднего вида. И мне как-то неспокойно. И еще этот салага.
Свекровь.
-Маша! Маша! Маша, ну, я ж просила. Маша, я же за неделю предупредила. Маша! Как ты вообще живешь, если вот простого расписания не придерживаешься? Маша! Автобус скоро будет, а у тебя подушки не расфасованы, Маша! Говорила я Мишеньке, не торопись, сыночка, не торопись. Приглядись, подумай. Мало ли вертихвосток вокруг. Вот, у Катерины Ивановны какая хорошая невестка. И полы то раз в два дня моет, и окошки каждую неделю. Чистоту наводит - глаз не отвесть! А как Катерину Ивановну то уважает. Мама, присядьте, вот чай. Мама, я вам пирожок вкусный испекла. Мама, по первому сейчас любимый сериал ваш, посмотрите. Маша! Ты вот вчера этого, бывшего Малахова смотрела? Вот там как раз про подушки эти говорили. И что сон - это энергия особая, она в подушку потом утечь может. И что там скапливается всякий негатив. Что вот сны нехорошие - это не сны совсем, это нас облучают так, а облучение это потом в подушке остается. Слышишь ты меня, нет, Маша? Мне надо все подушки эти отдать. Пусть они их там заберут. А мне потом выдадут новые. Катерина Ивановна говорит - чистый пух. Она в местных новостях видела, а там врать не станут. Там люди порядочные сидят. И Мишенькину подушку сложи. Пусть сыночка мой на новых спит. Без негатива всякого. А то от тебя разве дождешься хорошего. У мальчика голова болит, сны плохие, а ты подушки собрать не можешь. Вон, автобус уже во двор въехал. Не успеем, сейчас налетят и подушки новые расхватают. Собрала? Идем уже, Катерина Ивановна с утра нам место держит!
Старшой.
Бля.
Второй.
Обычный двор спального района. Серые девятиэтажки с трансформаторной будкой посреди пустыря. Тысячи таких домов подпирают низкое свинцовое небо нашей необъятной родины. Иногда мне кажется, что если бы не эти уродливые монстры, наше серое бетонное небо давно бы рухнуло, похоронив все, чем мы были, под собой. И не было бы ни этих проклятых ранних выездов, ни тряски по убогим дорогам, ни ловца снов на зеркале заднего вида.
Во дворе нас уже поджидали. Целая очередь из скучающих старух, мамаш с разновозрастными детьми, пара маргиналов со своим гнильем и обязательно местная звезда. Знаменитость районного масштаба, зазывала, запевала и всезнайка. Она и очередь организует, и, если надо, превратит мирное стояние за халявой в русский бунт, бессмысленный и беспощадный. Ее энергии хватит на то, чтобы круглосуточно освещать небольшой городок в течение года. Но она ее тратит на склоки, дворовые сплетни и организацию очереди за новыми подушками. Она первой подает голос, и последней уходит со двора. Любит шумные тусовки.
Вот и сейчас, первой включилась мелкая старуха в цветастом платке и синей болоньевой куртке. Распределила очередь, проверила, кто за кем стоял, и громко объявила, что она тут кое-кому занимала, и он первыми пойдут, так как там ветеран, инвалид и хороший человек, ее нельзя задерживать, у нее давление. Но в этот раз все как-то очень быстро вышло из-под контроля, а все одна не в меру деятельная дамочка, вернее, еще одна бабка. Но была та бабка таран и огонь. Орда Чингисхана. А очередь к нашему автобусу ее задержала не дольше, чем Рязань Удэгея. Таран-баба шустро миновала кордон в виде Синей Куртки и забарабанила в дверь нашего автобуса:
-Эй, открывай уже. Которые ночь не спали, все вас ждут! Открывай, нам тут срочно!
И тут началось.
Старшой.
Бля. Началось.
Тетя Катя.
Тетя Катя с удовольствием, заметным с орбиты Сатурна, орудовала во дворе. Заняв для себя место еще затемно, она по праву считала себя распорядителем очереди, о чем громогласно сообщала как томящимся в ожидании автобуса «Доброй подушки», так и вновь прибывающим. Энтузиазма тети Кати хватало на все, особых возражений не было, разве что из третьего подъезда молоденькая мамашка с коляской пару раз шикнула, что ребенок спит, а так все соседи спокойно распределялись в очереди, принимая тетьКатин энтузиазм за должное.
-Ну, что вы толпитесь, вы кучкуйтесь! Мужчина, вам после вон той дамочки в сером, а вы, девушка, не торопитесь, вам за КонстантинСергеичем, вон, старичка с палочкой видите? Вот вам туда, подсобите ему заодно. Мамочка, да не шипите вы! Ребенки в этом возрасте спят крепко, мой Санька-остолоп, помню, спал - пушкой не разбудишь. Главное - сиську вовремя дать. Вы своему дайте, и он крепко спать будет. Ну, и что, что очередь? Чай не впервой грудь видим, да и не срам, чтоб отворачиваться!
Очередь ворчала, но повиновалась. Где-то всхрюкивали, пару раз загалдели, мол, вас тут не стояло. Но в целом ожидание автобуса проходило мирно. Неожиданно голос подал круглый низенький мужичок из шестого подъезда.
-Да ни в раз не поверю, что можно вот за так сдать одну старую подушку, а получить две новых, - фыркнул толстячок, - да еще каких-то особенных!.
-Вы же из сто седьмой квартиры, да? - поинтересовалась тетя Катя.
-Ну, - подтвердил толстячок.
-Сосед Ироиды Изольдовны? - продолжала допытываться тетя Катя.
-Ейный, - снова подтвердил мужчина.
-Столько лет с мудрой женщиной соседствуете, а ума так и не набрались! - резюмировала тетя Катя и, не давая толстячку опомниться, продолжила, - надо поспрошать соседей было! Ироида Изольдовна у прошлой неделе три подушки за раз за одну получила. А эти из автобуса радовались ее подушке, как футболисты после гола. И чтобы вы там себе не говорили, а спит она теперь замечательно. И похорошела.
Обескураженный натиском, мужчина хрюкнул и замолчал.
Меж тем старенький, видавший виды ПАЗик «Доброй подушки» въехал во двор. Очередь заволновалась, дернулась вперед, но организаторские умения тети Кати не дали ей рассыпаться. Чихнув пару раз мотором, «Добрая подушка» притормозила аккурат возле очереди. Народ подался на пару шагов назад, и в этот момент сзади раздалось:
-Еще как стояла! А мне надо! Кто без очереди? Я ветеран! Двинь тазом, пучеглазый.
Через секунды три в поле зрения показалась обладательница голоса - дородная баба лет пятидесяти с большущим тюком из которого торчали подушки. Этим тюком она орудовала как тараном, сметая с пути недовольных. Не устояла и тетя Катя, сбитая с ног бешеным напором неожиданной нарушительницы порядка.
Бабка с тюком шустро добралась до автобуса и забарабанила в дверь.
Тетя Катя быстро пришла в себя и с криком: «Эй, а что это началось то?!» бросилась к нахалке.
Салага.
Спасибо, сука, дядя. Удружил. Нет, я ж просил помочь, работенка чтоб не пыльная. Ну, офис там какой, курьером можно еще. А он сунул в какую-то бригаду, подушки чистить, да еще вставать хрен знает во сколько. Башка трещит. Второй чет пялится постойняк. А он не педик случаем? Чет больно внимательно разглядывает. Свезло, блять, с работенкой. Пидары кругом одни. Чего здесь так воняет то? Че за хуйня в углу? Печка что ли? И нахера нам Старшой ножи выдал? На бойню поедем что ли? Или это прикрытие для бандюков? Будем долги с коммерсов вышибать? Тогда мы подразделение боевых пидарасов. Не, если так, то норм, хотя обидно быть пидарасом, хоть и боевым. Надо потом у начальника ихнего спросить, чо тут за хуйня вообще.
Второй.
Старшой сразу сообразил, что к чему. У него на них особое чутье. Тут не пуховик, тут целая колония. И баба не простая, наш клиент. Похоже, в этот раз пуховики не стали ждать, пока мы придем за ними, а решили действовать. Требовательные удары потихоньку превращались в чувствительные, и сила их увеличивалась. Третий или четвертый удар оставил в двери приличную вмятину. На пятом дверь автобуса застонала и прогнулась внутрь. Старшой сорвал с зеркала заднего вида ловца снов, кинул салаге, и приказал надеть. Потом велел мне достать нож и приготовиться. Удары стихли лишь на пару секунд, когда бабу отвлекла Синяя Куртка, но после повторились с утроенной силой. Дверь выдержала еще пару ударов, а затем с металлическим скрежетом сдалась, куском рваного железа повиснув на петле.
Баба ворвалась внутрь, тюк в ее руках резко увеличился в размерах, грозя заполнить все пространство. Да и сама баба угрожающе выросла, побелела, нижняя челюсть отвисла, губы стали черными и тонкими, обнажив ряд белых, острых как бритва зубов. Не так я собирался начинать день, видит бог, не так. У меня не было ни малейшего желания умирать за этот поганый городишко и его обитателей, но раз уж ты вызвался на эту службу, стой свою вахту до конца, не давай всякой мрази стать сильнее, жрать людские сны, а после и души. Бей эту сволочь, режь, жги, погибай, но стой до конца, даже в такой сточной канаве, как этот город. Дай бой всякой мерзости, но не пропусти ее в свои сны.
На миг бабу пуховика притормозил дверной поручень. Старшой у нас боевитый, многое повидал. Ему хватило пары секунд, чтобы выхватить нож и несколько раз полоснуть сначала тюк в руках бабы-пуховика, а после и саму бабу. Баба-пуховик выплюнула целое облако пуха, ослепляя, затрудняя дыхание, затем кинулась на Старшого, придавливая того к полу, тюк с подушками раскрылся и выстрелил в меня пучком острых и тяжелых, точно арбалетные болты, перьев. Одно обожгло щеку, второе оцарапало плечо. Остальные прошли мимо, зацокав по жестяному салону автобуса. Сзади закричал салага.
Тетя Катя.
Тетя Катя не сразу сообразила, что произошло, а когда пришла в себя, было уже поздно. Стоял такой гвалт, что расслышать что-то, тем более урезонить соседей не было никакой возможности. Давешний толстячок тряс за грудки Толика, тихого алкаша с девятого этажа. Сначала они просто орали друг на друга, а после сцепились и покатились по земле. Люди вокруг кричали, хватали друг друга за воротники, капюшоны, полы курток. Очередь моментально превратилась в свалку. В середине сошлись несколько теток, мутузя друг друга в основном подушками. Громче всех орала мамашка, перекрикивая и дерущуюся очередь, и проснувшегося ребенка.
Тетя Катя беспомощно огляделась. Как так вышло то? Вот нахалка колотит в двери автобуса, вот тетя Катя хватает хамку за рукав. Что дальше то? Батюшки святы, да она ж мне пухом из подушки в лицо плюнула! И сказала еще что-то. И все вдруг ополоумели. Соседка со второго этажа со всей дури заехала тете Кате подушкой по затылку. В глазах резко потемнело, тетя Катя упала и поползла к автобусу.
А меж тем соседи перешли в рукопашную. Сосед совал соседу кулаком в лицо, охаживал ногами, а где уже один душил другого подушкой. Вся эта свалка из человеческих тел копошилась, орала, боролась, крепко схватившись друг с другом. Тетя Катя ползла к автобусу. Пару раз кто-то огрел ее подушкой, один раз на спину наступили, еще пару - пнули ногой под ребра, но тетя Катя ползла, упорно, не замечая ударов и оскорблений, она была абсолютно уверена - доберись она до автобуса, все станет по-прежнему. Будет мир, порядок и спокойствие. И никто не посмеет пролезть без очереди.
Второй.
Старшой остервенело бил бабу ножом, та выла, теряла пух, но продолжала давить, стремясь размазать Старшого по полу автобуса. Тюк с подушками скакал вокруг, исторгая из себя новые порции перьев. Большая часть пролетала мимо, но пара чувствительно ударила в грудь, хвала небесам, не пробив черепаху, но одна вонзилась в руку, а вторая застряла в ноге. И они вибрировали, мать их, вибрировали, доставляя адскую боль.
Салага продолжал кричать, но мне было не до него. Я бросился на помощь Старшому. Тюк кинулся мне в ноги, продолжая выплевывать в мою сторону перья. Пара перьев ударила в грудь, сбив дыхание, но я успел дотянуться до бабы и распороть ей бочину. Баба соскочила со Старшого и, теряя пух, двинулась на меня. Старшой перекатился на бок и заорал:
-Салага! Салага! Открой печь! Открой печь!
Баба подхватила тюк и со всей дури влепила им Старшому по голове. Я прыгнул ей на спину, продолжая наносить удары ножом, распарывая ее плоть. Надо чтобы она потеряла как можно больше пуха, тогда эта тварь ослабнет, правда надеяться на победу, пока на улице идет потасовка, дело гиблое. Старшой выставил перед собой нож и, держась за разбитую голову, прохрипел:
-Салага. Просто открой печь! Печь! Сука! Печь!
Салага, наконец-то заткнулся и дополз до печки. Баба продолжала орудовать тюком как молотом, вбивая Старшого в пол салона.
-Дверцу открой! - отбиваясь хрипел Старшой, - дверцу!
Со второго раза салага все-таки справился с защелкой печной дверцы и широко открыл ее.
-Второй! - завопил Старшой, - давай!
-Может, сами справимся? - ответил я, продолжая вспарывать бабу.
-Не слышишь что ли? -Старшой кивнул в сторону улицы, - Они там сейчас порвут друг друга! Выпускай!
-Черт, Старшой, - я покрепче вцепился в бабу и завопил, - салага, пригнись!
-Что? - переспросил тот.
-Пригнись, говорю! Халява! Халява, выходи!
Черное осклизлое червеобразное тело медленно выползло из открытой печной дверцы, повертело вытянутой мордой с щупальцами на конце и на секунду замерло, прислушиваясь. Баба-пуховик тоже остановилась, повернула рожу к Халяве и медленно подняла тюк с подушками. И перед тем, как длинное черное тело Халявы врезалось в мягкую перину Пуховика, я услышал испуганное:
-Ой, ты, батюшки святы.
Это Синяя Куртка все-таки доползла до нашего автобуса.
Салага.
Там сука, такое началось. Эта черная хуйня зашипела и как въебет той дуре с подушками. А та ее стрелами этими, из тюка, а потом чот так звонко ебнуло, у меня в ушах зазвенело и стекла лопнули, и осколок в рожу попал. А эти двое ниче, нормальные пацаны оказались. Были пидарасы - ссыкнули бы точняк. А они эту бабу с перьями айда на куски резать. А та черная хуйня вокруг нее обвилась как этот, как удав что ли, и потащила в печку. И они прям съежились обе, типа мелкие стали, что пиздец, и Старшой за ними дверку раз, на защелку и Второму орет, поджигай давай, хули стоишь. Ну, а тот спичкой чирк. А кругом пиздец, старуха эта еще в дверях в обмороке валяется, а потом в печке полыхнуло и все, бля. Тишина. И на улице тоже. И старуха чота застонала. И ну, нахуй, работу такую. Пиздец, кому расскажешь - ебанутым посчитают и в дурку определят. В пизду это чо ваще?
Старшой.
Справились.
Второй.
Пуховики. Мелкий инопланетный паразит, что питается людским страхом. Это они причина всех наших ночных кошмаров и неожиданных смертей во сне. Некоторые еще называют такие смерти мирными. Черта с два. Перед смертью человек испытывает неописуемый ужас. Это одна из самых страшных, самых мучительных смертей. И виной этому внеземной паразит, что живет в твоей подушке и питается твоим страхом. И растет, пухнет, становится ненасытнее. И однажды он убьет тебя, но перед этим - сожрет твою душу.
Раньше мы успевали их отлавливать и просто сжигали, но теперь, теперь все изменится. Пуховик кое-чему научился, стал организованнее, крепче, создал колонии, целые сообщества паразитов. Но пока мы живы, мы не дадим этот городок в обиду. Должно же быть у жителей этой дыры хоть что-то светлое, хотя бы сны.
Свекровь.
-Маша! Вот провозилась. Говорила, не возись! А ты провозилась! Все! Уехали. Все раздали, у всех все забрали и уехали. Даже Толику две новые подушки достались, а мама теперь будет на старых спать! Сны нехорошие видеть! И Мишенька мой тоже. Послал же бог невестку недотепу. Горюшко…чайник что ли поставь, сейчас Катерина Ивановна зайдет. Сказала, интересное расскажет.
Второй.
А ловец снов пригодился.