(no subject)
А еще. Еще меня просто рвет на части сейчас.
От неприспособленности, от вечной драмы внутри, которая только и ждет подходящего повода вырваться наружу. А повода ждать не приходится. Тут каждый день в этом мире - уже повод.
И как я ни стараюсь, как ни прилаживаюсь, не выходит из меня милой обывательницы. Не могу я серьезно вот это все - пледики, работа, дети, благотворительность, с семьей на море, с подружками в баню. Не могу. Рвет меня в клочья.
Могу по влажному лесу босиком за руки с двумя такими же. Могу в темноте в его крепких руках смеяться, как в последний раз. Могу кружиться и топотать.
И вроде и возраст уже. И вообще пора. А я не могу. Не влезаю я туда. Вот во все эти красивые-добрые-хорошие вещи. Обеды-магазины-ярмарки-прогулки. Я не понимаю. как вот вообще все - все это все серьезно, ну как???
Я не верю вообще, что мир надо как-то улучшать. Он со-вер-шен-ный. Вот такой, какой есть.
А дальше непонятно. Почему из всего совершенства тоньше всего я улавливаю вот эту злую злую трепетную его иронию.
Почему все, про что хоть как-то можно уверовать, что вот - вот баланс, без гнили и убожества, тут же вылезает на меня такими подробностями. Что даже и не знаю. Драма и в клочья как-то становятся ближе. Так хотя бы честнее.
То есть вроде как и не своершенный. Не могу толком объяснить. Но в этом и есть его совершенство. Что все-все-все на своем месте движется, живет, дышит, вибрирует.
И у меня сейчас снова вибрирует. Прямо не знаю, как дальше. Эта затяжная моя болезнь, когда немеет лицо, шумит в ушах, колотится сердце и прошибает пот. Я не знаю, что это со мной. Как будто какой-то обрыв.
Я так была счастлива всю эту осень. Хожу на работу. Дочка в садик. Думаю о деньгах. Покупаю вещи. Самостоятельная и независимая. Умею сделать себе приятно. Могу быть жесткой. Фу, бля. И медленно обрастаю коростой и превращаюсь в бездушную стерву. То есть нет. Со стороны-то все та же птичка-душка. Но с этим внутренним танком, кгда все люди вокруг - друзья, любимые, но сначала - орудия. Орудия для.
Но я не знаю, как быть с людьми, для которых это все по-настоящему важно. А мне важно? Может тоже важно? Я не знаю прямо.
Вот встретили недавно нашего друга. Своих - безумных-беспокойных-тонкокожих безошибочно узнаешь. Теперь, через 5 лет - нормальный. Ну как, "псих" для других. И такой причесанный, такой прилизанный, такой, как зверь в цирке - и кормят хорошо, и шерстка гладкая, только глаза потухшие.
Есть еще много других. Которые как будто из той же породы. Но с умением идти на компромиссы с собой, другими и совестью. Тут тоже все получается, даже глаза горят. Не понимаю, почему у меня не получается? Почему каждая ошибка и попытка несет с собой столько стыда и горечи, что и пробовать не хочется дальше.
А есть еще добрые, милые, любимые, которых просто не пробирает так до костей ото всего. Как бы я хотела нарастить себе такую шкурку. Быть ближе к земле прочно двумя ногами стоять, чувствовать опору. Почти всегда это люди, которые умеют хорошо и много готовить почему-то. С ним всегда общаешься так. Искренне, но без мелкой моторики.
И вот я честно думаю, верю даже, что эту принцессу на горошине из меня можно изжить. Я просто пока не знаю как. Ну или примириться с ней как-то. Выпускать только на праздники, где тонкие чувства искрами подсветят глазки. А не так, чтобы с ней валандаться каждый день по подземным переходам и супермаркетам с овощами. Там как-то совсем печально становится от чрезмерных тонкостей.
А другая часть меня бунтует. Бунтует и говорит, что, может, принцесса-то эта на горошине - это никакая не капризная, чувствительная часть. А вполне себе такой целостный и понятный кусок меня. Как молоко - белое, земляника- сладкая, хлеб - пышный. Убери - и не будет его.
Бррр.
А тем временем ждет куча текстов и дел. Которые нужно взять и сделать. Без наджды обрести дополнительный смысл. И как-то умудрившись наполнить той собой, которая лютики-пледики-цветочки.
От неприспособленности, от вечной драмы внутри, которая только и ждет подходящего повода вырваться наружу. А повода ждать не приходится. Тут каждый день в этом мире - уже повод.
И как я ни стараюсь, как ни прилаживаюсь, не выходит из меня милой обывательницы. Не могу я серьезно вот это все - пледики, работа, дети, благотворительность, с семьей на море, с подружками в баню. Не могу. Рвет меня в клочья.
Могу по влажному лесу босиком за руки с двумя такими же. Могу в темноте в его крепких руках смеяться, как в последний раз. Могу кружиться и топотать.
И вроде и возраст уже. И вообще пора. А я не могу. Не влезаю я туда. Вот во все эти красивые-добрые-хорошие вещи. Обеды-магазины-ярмарки-прогулки. Я не понимаю. как вот вообще все - все это все серьезно, ну как???
Я не верю вообще, что мир надо как-то улучшать. Он со-вер-шен-ный. Вот такой, какой есть.
А дальше непонятно. Почему из всего совершенства тоньше всего я улавливаю вот эту злую злую трепетную его иронию.
Почему все, про что хоть как-то можно уверовать, что вот - вот баланс, без гнили и убожества, тут же вылезает на меня такими подробностями. Что даже и не знаю. Драма и в клочья как-то становятся ближе. Так хотя бы честнее.
То есть вроде как и не своершенный. Не могу толком объяснить. Но в этом и есть его совершенство. Что все-все-все на своем месте движется, живет, дышит, вибрирует.
И у меня сейчас снова вибрирует. Прямо не знаю, как дальше. Эта затяжная моя болезнь, когда немеет лицо, шумит в ушах, колотится сердце и прошибает пот. Я не знаю, что это со мной. Как будто какой-то обрыв.
Я так была счастлива всю эту осень. Хожу на работу. Дочка в садик. Думаю о деньгах. Покупаю вещи. Самостоятельная и независимая. Умею сделать себе приятно. Могу быть жесткой. Фу, бля. И медленно обрастаю коростой и превращаюсь в бездушную стерву. То есть нет. Со стороны-то все та же птичка-душка. Но с этим внутренним танком, кгда все люди вокруг - друзья, любимые, но сначала - орудия. Орудия для.
Но я не знаю, как быть с людьми, для которых это все по-настоящему важно. А мне важно? Может тоже важно? Я не знаю прямо.
Вот встретили недавно нашего друга. Своих - безумных-беспокойных-тонкокожих безошибочно узнаешь. Теперь, через 5 лет - нормальный. Ну как, "псих" для других. И такой причесанный, такой прилизанный, такой, как зверь в цирке - и кормят хорошо, и шерстка гладкая, только глаза потухшие.
Есть еще много других. Которые как будто из той же породы. Но с умением идти на компромиссы с собой, другими и совестью. Тут тоже все получается, даже глаза горят. Не понимаю, почему у меня не получается? Почему каждая ошибка и попытка несет с собой столько стыда и горечи, что и пробовать не хочется дальше.
А есть еще добрые, милые, любимые, которых просто не пробирает так до костей ото всего. Как бы я хотела нарастить себе такую шкурку. Быть ближе к земле прочно двумя ногами стоять, чувствовать опору. Почти всегда это люди, которые умеют хорошо и много готовить почему-то. С ним всегда общаешься так. Искренне, но без мелкой моторики.
И вот я честно думаю, верю даже, что эту принцессу на горошине из меня можно изжить. Я просто пока не знаю как. Ну или примириться с ней как-то. Выпускать только на праздники, где тонкие чувства искрами подсветят глазки. А не так, чтобы с ней валандаться каждый день по подземным переходам и супермаркетам с овощами. Там как-то совсем печально становится от чрезмерных тонкостей.
А другая часть меня бунтует. Бунтует и говорит, что, может, принцесса-то эта на горошине - это никакая не капризная, чувствительная часть. А вполне себе такой целостный и понятный кусок меня. Как молоко - белое, земляника- сладкая, хлеб - пышный. Убери - и не будет его.
Бррр.
А тем временем ждет куча текстов и дел. Которые нужно взять и сделать. Без наджды обрести дополнительный смысл. И как-то умудрившись наполнить той собой, которая лютики-пледики-цветочки.