Томос (I).
Прислуга в Древнем Риме. Колумбарий
В 1875 г. на Аппиевой дороге под Римом раскопали часть колумбария, принадлежавшего семье Статилиев Тавров. Здесь хоронили их рабов и отпущенников в течение 60-70 лет, начиная с двух последних десятилетий до нашей эры и кончая 40-50 гг. н. э. По римскому обычаю над каждой нишей, где стоял сосуд с пеплом умершего, помещалась дощечка с указанием имени, а часто и должности покойного. Таких надписей в этой части колумбария 381. Количество рабов, принадлежавших Таврам, можно по этим надписям вычислить весьма приблизительно. В этом доме умерших рабов в страшные колодцы эсквилинской свалки, конечно, не бросали, но внутри рабской семьи могли происходить передвижения и перемещения: отпущенники могли уехать совсем или случайно оказаться вдали от Рима и вдали умереть; кого-то из рабов можно было услать в пригородные виллы и поместья, а то и дальше в Истрию и под Аквилею, где у Тавров были крупные земельные владения. Германца Доната, одного из охранников старого Тавра, похоронили «товарищи» - sodales. Было их 130 человек, но в колумбарии имеется только девять надписей с пометкой «германец». Раб Скирт - Symphoniacus был членом оркестра, капеллы или ее дирижером. В обоих случаях он входил в состав какой-то группы, остальных членов которой в колумбарии нет. В некоторых надписях упомянуто, что такой-то был рабом Сизенны или Корнелии, но нет никакой уверенности, что обстоятельство это неизменно упоминалось; есть надписи: «раб Тавра отца», «раб Тавра юноши», но, к сожалению, в четырех поколениях Тавров сыновья - по крайней мере старшие - неизменно именовались «Т. Статилий Тавр». Мы не знаем, оставалось ли место умершего пустым или хозяин замещал его и не одним, а несколькими людьми, не можем установить последовательность смертей, не знаем, наконец, сколько рабов было в живых к тому дню, когда последний из Тавров покончил с собой. Значение надписей в другом; они приоткрывают некоторые особенности хозяйственной жизни богатого и знатного римского дома первой половины I в. н. э. Его уклад - это стандартный уклад аристократических семей того времени с некоторыми, конечно, вариациями: иногда беднее, проще, богаче только в императорском доме; иногда с большими претензиями, например у Волузиев. Это и делает колумбарий Статилиев - по своей полноте он единственный - особенно интересным и важным. Кое-что в этих надписях подтверждает уже давно известное, но кое-что неожиданно и ново. Сначала, однако, несколько слов о самих Статилиях.
Человеком, положившим основание богатству и знатности той ветви Статилиев, о которой идет речь, был Т. Статилий Тавр, современник Августа. Принадлежал он, по словам Веллея, к роду незнатному; о его молодости ничего неизвестно. Неожиданно во весь рост встает перед нами превосходный полководец и человек с ясной трезвой головой, который умеет видеть, выбирать и оценивать. Он не сомневался, что республике пришел конец; после убийства Цезаря он с Антонием, а когда между Антонием и Октавианом начались раздоры, он пошел к Октавиану. Воевал он прекрасно, удачно и счастливо: очистил Сицилию от помпеянцев; в Африке отогнал далеко на юг кочевые племена, тревожившие римских поселенцев; закончил войну в Иллирии. В битве при Акции он командовал сухопутным войском и стремительным натиском опрокинул конницу Антония. Тавр принадлежал к небольшому числу людей, которым Август доверял безусловно, как доверял Меценату и Агриппе. Ему разрешено было держать при себе отряд вооруженных германцев - привилегия членов императорского дома. Когда Август и Агриппа уезжали из Италии, место префекта города занимал Тавр. «Несмотря на преклонный возраст, он справлялся с этой должностью превосходно», - писал Тацит, на похвалы нещедрый.
Войны в Иллирии принесли Тавру огромные богатства, и он частично использовал их, так же как Агриппа и Меценат, на благоустройство Рима. «Август не препятствовал Тавру и другим отдавать на украшение города военную добычу и преизбыток своих богатств». Тавр построил на Марсовом Поле первый в Риме каменный амфитеатр. Август отдал ему Помпеевы Сады, которыми по смерти Помпея владел Антоний, - огромный парк, спускавшийся по скату Холма Садов в долину у его подножия. Принадлежали семье и Скатоновы Сады, находившиеся где-то к северо-западу от Эсквилинских ворот. Единственный сын Статилия, член коллегии, ведавшей монетным двором, умер, по-видимому, рано, потому что на этой должности его карьера и оборвалась; он породнился с одной из ветвей старинного аристократического дома, с Корнелиями Сизеннами. От этого брака родилось двое сыновей; оба были консулами, один - в 11 г. н. э., другой - в 16 г. Последний в отличие от брата прибавил к своему имени имя Сизенны. Он приобрел особняк, принадлежавший когда-то Цицерону и находившийся на северо-восточной стороне Палатинского Холма. Брат его женился на дочери Марка Валерия Мессалы Корвина, знаменитого оратора, покровителя Тибулла. У него тоже было два сына и оба были консулами, один - в 44 г., другой, Тавр Статилий Корвин, - в 45 г. Старший покончил с собой в 53 г., не желая ожидать суда, исход которого был заранее известен: обвинение во взяточничестве и чародействе было предлогом для захвата его имущества, в частности парка, о котором мечтала Агриппина. Парк этот находился на Эсквилине и был насажен дедом, а может быть, и прадедом несчастного консула. К нему примыкала площадь - форум Тавра; она была разбита кем-то из этой семьи и украшена семейным «гербом» - бычачьими головами. Все эти подробности позволяют судить о том, каково было состояние Тавров.
Материал, который дают надписи, следует для более удобного рассмотрения разбить по отдельным рубрикам: личная прислуга хозяев, люди, обслуживающие весь дом, и, наконец, «домоуправление». Границы, может быть, не всегда будут точны и резки, но некоторую систему эти рубрики вносят.
В состав личной прислуги входят лакеи, цирюльники, «ведающие гардеробом», «сопровождающие» и носильщики.
Кубикулярий помогал хозяину при одевании и раздевании, оправлял постель, приводил в порядок спальню и вообще прислуживал хозяину. Цезарь, когда его захватили пираты, оставил при себе врача и двух кубикуляриев. Когда арестованного Цецину Пета отправляли в Рим, его жена Ария просила взять ее с ним на корабль вместо «рабов, которых вы приставите, чтобы подавать кушанья консуляру, одевать и обувать его». Кубикулярий был персоной среди домашней челяди: он близко стоял к хозяину, знал его вкусы, привычки и слабости и, случалось, отождествлял себя с хозяином. Часто от него зависело, допустить к хозяину посетителя или нет, и Сенека, наблюдатель острый, не зря говорил о «лакейском высокомерии»- supercilium cubicularii. Кубикуляриев названо девять; они все рабы. В трех надписях сказано, при ком эти люди состояли; Афтон был кубикулярием у Тавра-отца, а Клар - у Тавра-юноши, но уточнить, какие это были Тавры, невозможно. Отпущенник Филерот состоял кубикулярием при Корнелии, жене консула 16 г. Об остальных ничего неизвестно.
Римляне I в. н. э. брились - бороду начали отпускать только при Адриане. Бритье было операцией мучительной: нет стальных бритв, нет мыла. Марциал посвятил искусному брадобрею прочувствованную эпитафию, и он же назвал разумнейшим в мире существом козла: «живет с бородой». Брились и подстригались обычно в цирюльнях, но в богатых домах имелись собственные брадобреи; в колумбарии похоронили двоих; была и «парикмахерша» Эротида, заботам и уменью которой поручались женские головы. Все трое рабы.
Хозяйский гардероб поручен вестиарию: он следил за хорошим состоянием одежды, проветривал ее и укладывал, смазывал от моли оливковым отстоем сундуки, где она лежала. Хозяйской одежды было, конечно, много, и в числе ее бывали вещи роскошные. К одежде причислялись и постельные принадлежности; какую ценность они могли иметь, видно из того, что Цицерон, перечисляя вещи Хризогона, ставит stragulae vestis рядом с серебряной чеканной посудой, статуями и картинами. Все три вестиария у Статилиев - отпущенники ; может быть, это не случайность: хозяин доверял дорогие вещи людям, которых знал давно и на честность которых полагался.
Когда хозяин или хозяйка выходили из дому, за ними следовали «сопровождающие». Обычай этот укоренился крепко. Даже Горация, еще бедного человека, в его одиноких прогулках сопровождал раб. Если хозяин был приглашен в гости на обед, такой «сопровождающий» стоял позади него за ложем и держал на руках хозяйские сандалии и плащ - обязанности несложные. У расчетливого Аттика все эти «сопровождающие» были обучены переписыванью книг и выразительному чтению, но было это столь своеобычно, что Непоту показалось необходимым такое обстоятельство отметить; Цицерон издевался над человеком, у которого один и тот же раб был и поваром и дворецким. Статилии похоронили пятерых «сопровождающих»: Писида «сопровождала» одну из Статилиев, а Логад - Мессалину, мать консула 44 г. Кого «сопровождали» остальные, неизвестно. Все это рабы.
Римляне любили ходить пешком, считали пешие прогулки упражнением, для здоровья необходимым, но по делам или в гости люди состоятельные отправлялись обычно в носилках. Носильщиков было 13, все рабы. Это большое число отнюдь не случайно; носилки несли самое меньшее шестеро; хозяин, хозяйка и кто-нибудь еще из членов семьи могли иметь каждый своих, только в его распоряжении находящихся лектикариев. Трое из этих рабов так и назывались «лектикариями Тавра»; один был «лектикарием Сизенны». Только над носильщиками был поставлен надзиратель; он именовался supra lecticarios, исполнял эту должность отпущенник Спинтер.
В Риме государственной почты для частной переписки не существовало, а у Тавров она была, конечно, обширной и выходила за пределы Италии: переписывались с друзьями и знакомыми, находившимися в чужих краях, сносились с управителями своих заморских имений. Надписи упоминают двух письмоносцев, оба рабы; один назван «письмоносцем Тавра».
В состоятельных семьях надзор за мальчиками с раннего возраста поручали педагогам, роль которых очень напоминает роль дядек в дворянских помещичьих семьях XVIII в. Педагог - одновременно и слуга, и воспитатель. От него требуется не образованность, а преданность и добрые нравы. В колумбарии педагогам поставлено пять надписей, и дают они кое-что новое: «дядьку» приставляли не только к мальчикам, но, случалось, и к девочкам; у Мессалины, дочери Тавра, может быть, той самой, которая позднее стала женой Нерона, педагогом был раб Гемелл, а у одной из Статилиев - отпущенник Забда. Тираннида, отпущенница, была «педагогой» другой Статилии -имя для няни, обычно не встречающееся. Кроме нее и Забды, все рабы.
Есть в колумбарии надпись: «Эпафра мальчик. Капсарий». Капсарий - обычно сверстник своего хозяина-школьника, сопровождал его в училище и нес за ним капсу, круглую коробку, сплетенную из тонких буковых пластинок, где помещались свитки, дощечки и прочие школьные принадлежности. Хозяин направлялся к грамматику или к ритору; дети богатых семей грамоте обучались не в начальной школе, а дома.
В римских образованных кругах, судя по словам Квинтилиана, давно уже шел спор о том, где лучше детям получать образование: дома или в школе. Квинтилиан решительно высказывался за школу, и у него было много единомышленников. Сын Тавра, одного из первых сановников государства, наследник огромного состояния, садится на школьную скамью рядом с сыном отпущенника, «вчерашнего раба» или ремесленника, который отказывает себе во всем, только бы набрать денег на учение сына и вывести его в люди. Обоих одинаково спрашивали, обоим задавали одинаковые упражнения и обоих одинаково пороли. Этот демократизм римской школы времен империи прошел как-то не замеченным даже у исследователей-специалистов.
К личной прислуге следует еще отнести кормилиц и берейтора Барнея, обучавшего верховой езде сына Сизенны.
Перейдем теперь к рабам, которые обслуживали не только хозяев, а - хотя бы частично - всех, живущих в доме. Они заняты приготовлением пищи и одежды.
Поваров названо трое: два раба и один отпущенник. К «кухонному ведомству» надлежит причислить еще раба-фаршировщика - fartor и «засольщика» - salarius, заготовителя всяких солений и маринадов, тоже раба. Делом фаршировщика было чинить колбасы и приготовлять всякие фарши. Колбасы были любимым кушаньем всех слоев римского населения; их можно было приготовить очень просто, добавив к мясу только чеснок, лук и острые травы, которые росли в любом огороде, а можно было взять и очень дорогие заморские специи. Кроме колбас, фарш требовался для таких кушаний, как жареный ягненок или поросенок. Изготовить фарш для господского стола было делом вовсе не простым: надо знать, какие пряности годятся, в каком количестве их брать, что можно смешивать, чего нельзя; надо помнить, чем угодить хозяину и хозяйке. Тут хватало заботы и повару, и фаршировщику. Засольщик тоже не сидел сложа руки. Чего только в римском доме ни солили, ни мариновали, ни сушили и ни приливали! И овощи, и фрукты, и разные травы, не говоря уже о мясе. Колумелла посвятил этой отрасли домоводства значительную часть 12-й книги своего «Сельского хозяйства».
Выпечкой хлеба заняты хлебопеки - pistores: два отпущенника, один раб. Слово «pistor» обозначает и мельника, и пекаря одновременно; специальности эти разъединились только в IV в. н. э., с появлением водяных мельниц. Если в доме Тавров была своя пекарня, то при ней находилось и помещение, где стояли мельницы; pistores Статилиев и мололи муку, и пекли хлебы. Естественно, возникает вопрос: только для хозяев? А рабы? Покупают они хлеб? И вообще где и как едят?
Для ответа есть единственное свидетельство Сенеки, который говорит, что раб получал на месяц или пять модиев зерна и пять динариев или поденный рацион. Раб хозяина, живущего в инсуле, чаще всего получал свой паек деньгами и натурой: в квартире нет не то что хлебной печи, но нет и очага; готовят только на жаровнях. Где тут найтись месту для раба? Ему выдадут зерно и деньги, а как устроиться с ними, это уже зависит от его умения и оборотливости. Часто раб, «обманывая свой желудок» - fraudato venfre, откладывал часть этих денег, собирая себе пекулий. Но Тавры жили в особняке, и у них были и мельницы, и пекарня, и, конечно, кухня. Колумелла рекомендовал владельцу имения сложить хлебную печь и устроить пекарню, сообразуясь с числом колонов, которые этой пекарней будут пользоваться.
Горячую еду для рабов у Катона готовит вилика; у Колумеллы рабы, вернувшись вечером с поля, садятся за накрытый стол. А у Статилиев рабы носят свое зерно куда-то в чужую булочную и бегают по харчевням? В этом доме, старательно соблюдавшем, насколько возможно, уклад домовитой старины с ее хозяйственными традициями, требовавшими, чтобы хозяин обходился всем своим, рабов отпускали кормиться где-то на стороне, когда была полная возможность собрать их за домашним обедом? Такой порядок не только удерживал рабов дома, уничтожая необходимость отлучаться в поисках еды; он приучал раба к дому, располагал к хозяину - об этом расположении раба к господину заговорили уже в конце республики. Предположение, что рабам готовили горячую пищу дома, что у них была своя кухня и свои стряпухи, думается, не слишком смело и не вовсе необоснованно.
Все съестные припасы хранил, выдавал их и вел отчетность по своим кладовым и амбарам «келарь» раб Филолог, в помощники которому дан был «весовщик» Лахес, мальчик, умерший 17 лет.
Вряд ли сами Тавры носили по примеру Августа одежду, изготовленную дома, но рабов одевали в ткани домашней выработки. Восемь надписей упоминают прях; за ними надзирал, отвешивал им шерсть, назначал уроки, учил их и проверял их работу lanipendes . Были своя ткачиха и один или два ткача; починкой одежды занимались штопальщицы - их трое - и штопальщик - sarcinator, sarcinatrix . Они не только чинили порванное платье; из старой одежды вырезали хорошие куски и шили из них большие одеяла - centones, которыми рабы укрывались. Стирка, а может быть, и изготовление сукна были тоже делом домашним. В колумбарии похоронено четверо валяльщиков-фуллонов.
Для своей работы фуллоны нуждались не только в разных сортах глины, в обилии воды и большом количестве мочи, но и в специальном оборудовании: в особых загородках, где стояли чаны, в которых они исполняли свой «танец»; в больших ваннах для прополаскивания материй; в клетках, на которые натягивали выстиранные тоги, чтобы окурить их серой; в прессах особого устройства. О том, что представляла собой мастерская фуллонов, можно судить по остаткам этих мастерских в Помпеях. Мы видели, что они требовали много места.
Все 19 человек, работавших в «отделе одежды»,- рабы и рабыни.
Обувным производством у Статилиев занят был один человек- раб Диомед. Он назван sutor; слово это обозначает сапожника, латающего рваную обувь. Разница между «обувным отделом» и «отделом одежды» так велика, что чистой случайностью ее не объяснишь. Обувь, очевидно, покупали на стороне - и кожаную, и деревянную.
При доме имелся штат мастеровых, выполнявших разные работы, в первую очередь, конечно, мелкий текущий ремонт. Надписи упоминают просто fabri, все они рабы; слово это без всякого определения обозначает работников по металлу: кузнецов, слесарей. У Тавров были, вероятно, и те и другие: поправить запоры, приладить дверные шипы, выковать новую ось или задвижку - в большом доме всегда найдется работа. Fabri tignarii в строгом смысле слова - плотники: они ведали ремонтом деревянных частей, потолочных перекрытий, полов, поправляли старые сараи, строили новые. Может быть, был среди них и столяр, починявший двери и делавший простую мебель для рабов. Трое из этих людей - рабы, один - отпущенник.
Имелся еще специалист по каменным работам, отпущенник Никефор ; может быть, были еще штукатур и марморарий. В I в. н. э. стало очень модным облицовывать изнутри стены разноцветным мрамором. Сенека не упустил случая укорить своих современников за это пристрастие к роскоши. Если где-нибудь плиты разошлись, если надо было одну плиту заменить другой, если хозяину захотелось пестро облицевать свою спальню , за дело брался марморарий Никефор . Плиты следовало пригнать одну к другой так, чтобы получалась сплошная гладкая поверхность. Марморарий проверял качество своей работы, проводя по стене ногтем.
В парках работали топиарии. Их названо два: Саса распоряжался в «садах», в каком-то из дальних парков, а Феликс, - вероятно, в саду, разбитом при особняке, где жили Тавры. Топиарии - это не просто садовники, которые ухаживают за растениями. Это архитекторы, только строят они не из камней и бревен, а создают некий эстетический комплекс из деревьев и кустов. Он и рассаживают деревья, комбинируя разные породы; иногда вклинивают в парк, как это было в этрусском поместье Плиния Младшего, «некое подобие деревни»- фруктовый сад; одевают постройки и деревья вьющимися растениями, так что получается крытая зеленая галерея; особой хитрой обрезкой придают деревьям и кустам вид разных предметов, людей, зверей. Плиний Старший писал, что они создают таким образом целые картины: охоту, флот . Топиарии должны были пройти основательную школу садоводства и паркового дела; к сожалению, об их обучении ничего неизвестно. Оба топиария у Тавров - рабы.
Топиарии вводят нас в среду образованных рабов. К ним относятся актеры, музыканты, врачи, секретари, стенографист и переписчики.
Что обед у богатых римлян сопровождался чтением, музыкой и небольшими театральными представлениями, это общеизвестно. Музыкантов в колумбарии только один; актеров - comoedus - двое , все они рабы.
Врачей упомянуто двое; одного схоронили в колумбарии; другой похоронил здесь дочь и сына. Самого врача, несомненно грека, звали Люса. Имена, которые Люса дал своим детям, позволяют в какой-то степени уловить, чего он ждал в будущем и на что надеялся. Придет, конечно, время, когда он будет официально называться «Т. Статилий, отпущенник Статилия, Люса», и сына своего Люса назвал не греческим именем, а римским - «Грат». «Т. Статилий Грат» - мучительного указания на рабское происхождение уже нет. Что cognomen «Грат» в италийских, искони свободных семьях не встречается, это ему невдомек, а если и известно, то расчет у него правильный: кто, кроме заядлых антикваров, это учует? А дочь он назвал милым сердцу, родным греческим словом «Спуде» - оно же и хорошо для женщины. Судьба разбила мечты бедняги: умерла девочка, Грат не дожил и до четырех лет.
Не врачей, но причастных к врачебному миру акушерка Статилии Старшей, рабыня Секунда, и массажисты - unclores , все семь человек - рабы. У Тавров была своя баня, которой ведал банщик Неон; топил ее и содержал в чистоте. Баня и была главным местом, где работали массажисты: натирали вымывшегося ароматным маслом, а затем «слегка проходили по телу руками».
Либрариев надписи называют двоих: один был секретарем Тавра - a manu, другой - переписчиком; оба рабы. Насколько ценился хороший либрарий-переписчик , можно видеть из письма Цицерона, который просил Аттика прислать к нему для приведения в порядок его библиотеки двух человек из его книжников. Тавр нанял либрария у одного из своих отпущенников. Был при доме и стенографист, актарий Эрот, раб. Что он стенографировал? Служебные отчеты и распоряжения хозяина? Книгу, читаемую нарасхват и настолько редкую, что надо было поскорее ее отстенографировать и только потом отдать в переписку? Возможно, и то и другое. Во всяком случае наличие стенографиста и переписчика свидетельствует о том, что в доме Тавров ценили книгу и мир идей не был закрыт для хозяев.
В «домоуправлении» занято несколько человек. Самое скромное место принадлежит привратнику; в этой должности у Тавров мы встретим мужчину и женщину, жену или дочь раба Пансы. За порядком в доме смотрел «дворецкий»; все должно быть чисто и прибрано; рабы, состоящие под его командой, подметают пол, обметают стены, колонны и потолки, обтирают статуи, маски предков и мебель, смазывают ее деревянные части для блеска оливковым отстоем, так же как бронзовую и серебряную посуду, которую ставят для украшения, а не для пользования. Так как атрий был наиболее парадной и самой большой комнатой и работы по уборке здесь было больше всего, то «дворецкого» и называли atriensis. Источники I в. до н. э. изображают «дворецкого» только как лицо, надзирающее за чистотой и порядком, но раньше он ведал всем хозяйством. Не осталась ли у него от тех времен обязанность следить за одеждой и обувью «городской семьи» и заведовать его гардеробом? Естественно поручить это дело тому, кто должен смотреть за порядком в доме; можно ли говорить о порядке, если у домашней челяди нет благопристойного вида?
«Дворецких» в колумбарии шесть; один из «их был «дворецким» «в садах», т. е. в особняке, стоявшем в парке, может быть, в том, который стоил жизни консулу 44 г. Все «дворецкие» - рабы.
В надписи упомянут силентиарий, отпущенник Сизены. О роли этого человека хорошее представление дает письмо Сенеки: обед; хозяин наедается до пресыщения; вокруг стоят рабы, «которым не то что заговорить, нельзя пошевелить губами. Розга останавливает всякий шопот; за кашель, чиханье, икоту - а все это не зависит от человека - все равно бьют. Целую ночь стоят немые голодные рабы». Действовать розгой и было обязанностью силентиария; он, вероятно, вообще наказывал провинившихся и был своего рода домашним палачом.
«Дворецкий» следил за порядком в доме; обязанности инсулярия - это обязанности наших домоуправов и старших дворников. Упомянуто их пять человек; все рабы, один из них Эрот, «инсулярий из Помпеевых Садов». Чтобы римский аристократ выстроил в своем парке многоквартирный дом, заселенный жильцами, это немыслимо. Вероятно другое: у Тавров в «Помпеевых Садах» была инсула - двух или трехэтажный дом, где помещались все мастерские, - а мы видели, что у Тавров была и прядильня, и швальня, и прачечная, и пекарня. Тут же жили и работники, при них занятые, и вообще все те, кто не обязан был по своей должности находиться непосредственно при хозяевах.
Два инсулярия, этот самый Эрот и Кердон, жили одновременно. Что у Тавров имелись и дома, населенные съемщиками квартир, в этом можно не сомневаться. С этим источником дохода богатые римляне давно уже освоились. Таврам пришлось поставить особого человека для руководства всем этим домовым ведомством; должность его называлась ad аеdificia; ее занимал отпущенник Эрот. Он производил все юридические сделки по купле и продаже домов, оформлял договоры с отдельными квартиронанимателями или с арендатором, снимавшим всю инсулу целиком, получал деньги, принимал доклады от инсуляриев. Инсулярий должен следить за состоянием здания и за жильцами, понимать толк в строительных материалах и в ремонтных работах. Он сообщал «ведающему зданиями» о всех неполадках в доме, о жалобах жильцов и состоял при нем в подручных.
В штате домоуправления находились и «амбарщики» - horrearii; их четверо, все рабы. «Амбары» при частных домах - это картинные галереи, склады дорогих предметов, иногда книг. Горреарии исполняли при них обязанности уборщиков и сторожей.
Самое высокое место в управлении домом и домашним хозяйством занимал диспенсатор, министр финансов в миниатюре. К нему стекались все счета и отчеты, он получал и выдавал деньги, составлял ведомость расходов и доходов. Цицерон в отчаянии писал Аттику, что он не в состоянии разобраться в своих хозяйственных делах, потому что диспенсатор у него сбежал. У одной из Статилиев был свой диспенсатор. В колумбарии их трое: два раба, один отпущенник. Этот последний, Т. Статилий Авкт, был личностью примечательной. В колумбарии похоронена вся его семья, и в надписях неизменно упоминаются те родственные узы, которые соединяли покойного с Авктом.
Эти надписи, вероятно, составлял он сам в спокойной уверенности, что близость к нему поднимала умершего над остальными. Что внушило ему это чувство? Пост, им занимаемый? Чувство собственного достоинства, выработантанное всем внутренним складом этой суровой и суховатой души? Через руки этого человека проходили сотни тысяч; он приобрел себе только одного раба и того сплавил Статилиям. Он пережил всех своих; надпись ему, официальную и сухую, поставила администрация колумбария - его, видимо, не любили. Он не был даже членом погребальной коллегии, детей не имел, друзьями не обзавелся. Судьба сулила ему одиночество; он приложил все усилия, чтобы сделать его полным, считая этот жребий единственным, себя достойным.
О том, какие обширные связи были у семьи Тавров, можно судить по наличию должности ad hereditates. Имеется особый человек, который ведал получением наследств, отпущенник Юкунд. Упомянуть в завещании знакомого и отказать ему хоть малую толику из своего состояния - это в римском обществе того времени акт вежливости почти обязательный. Суммы, завещаемые Таврам, могли быть вовсе незначительными, но число наследств было так велико, что потребовался человек, который вел бы все дела и ведал всеми формальностями, связанными с их получением. Отчет он представлял диспенсатору, а может быть, сначала самому хозяину.
Видное место в хозяйстве Тавров занимала сдача в аренду и сдача с подряда. Эта форма ведения хозяйственных дел была привычной с давних пор, и Тавры шли по давно пробитой торной дороге. Должность ad locationes занимал раб Зена.
Все документы в подлинниках или копиях - завещательные распоряжения, договоры, условия, отпускные, старые хозяйственные отчеты, брачные контракты, купчие, запродажные - хранились в архиве, которым ведал архивариус - табулярий . У Статилиев один табулярный был рабом, другой - отпущенником. На это место выбирали людей испытанной честности, в которых были уверены, что их не соблазнит никакая взятка, что они не выкрадут документа, нужного врагам семьи, ничего не подделают и вообще не предадут хозяина. Что они должны быть хорошо грамотными, это само собой разумеется.
В хозяйстве Тавров бросается в глаза одна особенность: у них «все свое». Рим полон булочных и пекарен, у них же хлеб пекут дома; во множестве лавок на Этрусской улице, в Субуре продаются всяческие ткани и готовая одежда, у них прядут и ткут дома. Старая традиция, еще от тех времен, когда хозяйка сама и пряла, и возилась у хлебной печи? Может быть, до некоторой степени. Но, думаю, в еще большей степени желание чувствовать хозяйственную автаркию: «у меня все свое, и я ни от кого не завишу». Марциал наслаждался сознанием, что у него на очаге дрова из собственного леса и он ест яйца от своих кур. У Статилиев размах, конечно, шире; но обзаводиться собственным персоналом по всем хозяйственным статьям - у них и пекари, и пряхи, и фуллоны, и мастеровые - их заставляло то же самое чувство.
http://biofile.ru/his/818.html