451. Лев Литошенко. Аграрное перенаселение
По мнению Литошенко ситуация после реформы 1861 г., действительно, постепенно осложнилась: "В последней трети 19-го в. русское сельское хозяйство переживало жестокий кризис. Сущность последнего была, однако, совершенно иная, чем того застоя, который наблюдался в 70-80-х гг. в земледелии европейских стран.
Кризис западного капиталистического и товарного сельского хозяйства объяснялся прежде всего заокеанской конкуренцией и падением цен на земледельческие продукты.
Россия сравнительно мало пострадала от неблагоприятной мировой хлебного конъюнктуры хлебного рынка. Застарелым органическим пороком русского сельского хозяйства было аграрное перенаселение."
Тут Литошенко приступает к демонтажу многочисленных и абсурдных мифов, внедрённых в русское общественное сознание, эти мифы, кстати, благополучно дожили до текущего момента чуть ли не в первозданном виде, что говорит о степени манипулирования:
"..Нет ничего ошибочнее представления о России как о стране крупного хозяйства и редкого земледельческого населения.
В отличие от многих стран Европы русские крестьяне были освобождены в 1861 г. от крепостной зависимости с довольно значительным количеством земли, переданной им сначала в бессрочное пользование, а затем в коллективную общинную собственность.
В 1877 г., т.е. через 16 лет после освобождения крестьян, в руках частных крупных землевладельцев находилось 24.7%, в руках государств и публично-правовых учреждений - 44.9% и в руках крестьян - 30.4% общей площади земли. У крестьян с самого начала оказалось земли более, чем у помещиков...
...В 1887 г. крестьянам принадлежало по 50 губерниям Европейской России 77.8 млн. десятин, или 54.5% всей площади пахотной земли..
...С течением времени роль мелкого хозяйства быстро возрастала за счёт крупного землевладения. К началу 1914 г. крестьяне купили у помещиков приблизительно 27 млн. десятин, или около 30% того количества земли, которым располагало крупное землевладение в 1877 г. Кроме покупки земли, крестьяне арендовали у помещиков значительную часть их владений. Размеры арендного фонда исчисляются по новейшим подсчётам в 27 млн. десятин. В действительности арендные отношения, вероятно, ещё больше перемещали центр тяжести в сторону крестьянского землепользования.
Всероссийская сельскохозяйственная перепись 1916 г. впервые позволила более или менее точно выяснить соотношение между мелким и крупным хозяйством. Оказалось, что в Европейской России капиталистически организованные хозяйства занимали не более 10% общей посевной площади. Всё остальное находилось в руках мелких земледельцев, обрабатывающих свои поля по преимуществу собственным семейным трудом.
Россия является, таким образом, классической страной мелкого крестьянского хозяйства. Судьбы её земледелия тесно связаны с судьбами крестьянского хозяйства. Её аграрный кризис есть прежде всего кризис крестьянского хозяйства".
О причинах тогдашних сложностей: "Наличность кризиса крестьянского хозяйства одинаково признавалась и радикальной интеллигенцией, и консервативными дворянскими кругами, и правительством, в конце 90-х годов назначившим специальную "Комиссию по исследованию причин оскудения центра"...
...Теперь кажется аксиомой (некоторым и сегодня всё это непонятно - Е.М.) то, что квалифицировалось как величайшая ересь немного лет назад. Теперь все одинаково сходятся в том, что русский аграрный кризис конца 19-го века был не чем иным, как проявлением аграрного перенаселения или несоответствия между увеличением продукции сельского хозяйства и ростом сельского населения.
Перенаселенность русской деревни легко обнаруживается при помощи статистики населения и посевов. Сельское население 50 губерний Европейской России, не превышавшее в 1850-х гг. 50 млн. душ, в 1900 г. насчитывало уже 83 млн., а в 1914 г. - 103 млн. душ.Земельная обеспеченность крестьянства резко понижалась благодаря неудержимому приросту населения. При освобождении крестьян средний надел составлял 4.8 десятины на каждую мужскую душу, в 1900 г., или через 40 лет, эта площадь упала почти вдвое. Ни скупка земель у помещиков, ни аренда, ни увеличение распашки, ни некоторый рост урожайности не могли перевесить стремительное измельчание хозяйственных единиц и вытекающие отсюда последствия...
...В 1881 г. было засеяно в 50 губерниях Европейской России 63.5 млн. десятин разных хлебов. По расчёту на голову сельского населения это составляло 1.03 десятины. Через 15 лет душевой посев составлял уже только 0.82 десятины, или на 20% меньше. Для основной части земледельческой России, для её центра, востока и юга, где слабо развито скотоводство и особенно промыслы, размеры посева точно соответствуют уровню благосостояния хозяйства. Последнее явным образом понижалось параллельно относительному сокращению посевов. В конце концов Россия превращалась не только в страну мелкого хозяйства, но в ней пускало прочные корни и хозяйство мельчайшее, парцеллярное, не способное доставить своему владельцу самых необходимых средств существования...
...Если считать таким образом хозяйства с посевом от 0 до 6 десятин парцеллярными, то доля их в общей массе крестьянских хозяйств составит 83.7%...
Литошенко видит и другие аспекты проблемы: "..Положение русского сельского хозяйства по сравнению с европейским ухудшается ещё отсталой техникой и низким уровнем производительности земледельческого труда".
Общий вывод: "Мы видим, судьбы сельского хозяйства в России и на Западе складывались по-разному. И там и здесь вторая половина 19-го в. была тяжелой эпохой для земледельческого промысла. С одной стороны, быстрый рост населения приводил к необходимости прилагать всё большее количество труда к одной и той же площади. Это вызывало действие закона уменьшающейся производительности и повышало издержки производства интенсивного хозяйства. С другой стороны, конкуренция заокеанского хлеба с экстенсивного полей Америки роняла цены и создавала неблагоприятную для сельского хозяйства рыночную конъюнктуру. Западным континентальным странам довольно быстро удалось справиться с аграрным кризисом. Быстрый рост городов и промышленности без остатка поглощал все избыточное население деревни. Таможенная охрана и распространение улучшенных приемов земледелия укрепили оставшихся на земле хозяев. В начале 20-го в. европейские страны боролись уже не с перенаселением, а с опустением деревни и недостатком рабочих рук в сельском хозяйстве. В Германии по переписям 1882 и 1907 гг. численность сельского населения упала с 19 до 17.6 млн. человек, т.е. на 8.3%
В России процессы шли в другом направлении. С 61 млн человек в 1883 г. сельское население поднялось до 67.7 млн в 1897 г. и до 84.7 млн в 1916, т.е. за 33 года возросло на 37%. Сельское хозяйство, как губка, впитывало быстро растущее население. Ни расширение посевной площади, ни повышение урожайности не компенсировали этого прироста. Сельское население сгущалось с каждым годом и соотношение между средствами производства и потребителями становилось всё более неблагоприятным".
Кризис западного капиталистического и товарного сельского хозяйства объяснялся прежде всего заокеанской конкуренцией и падением цен на земледельческие продукты.
Россия сравнительно мало пострадала от неблагоприятной мировой хлебного конъюнктуры хлебного рынка. Застарелым органическим пороком русского сельского хозяйства было аграрное перенаселение."
Тут Литошенко приступает к демонтажу многочисленных и абсурдных мифов, внедрённых в русское общественное сознание, эти мифы, кстати, благополучно дожили до текущего момента чуть ли не в первозданном виде, что говорит о степени манипулирования:
"..Нет ничего ошибочнее представления о России как о стране крупного хозяйства и редкого земледельческого населения.
В отличие от многих стран Европы русские крестьяне были освобождены в 1861 г. от крепостной зависимости с довольно значительным количеством земли, переданной им сначала в бессрочное пользование, а затем в коллективную общинную собственность.
В 1877 г., т.е. через 16 лет после освобождения крестьян, в руках частных крупных землевладельцев находилось 24.7%, в руках государств и публично-правовых учреждений - 44.9% и в руках крестьян - 30.4% общей площади земли. У крестьян с самого начала оказалось земли более, чем у помещиков...
...В 1887 г. крестьянам принадлежало по 50 губерниям Европейской России 77.8 млн. десятин, или 54.5% всей площади пахотной земли..
...С течением времени роль мелкого хозяйства быстро возрастала за счёт крупного землевладения. К началу 1914 г. крестьяне купили у помещиков приблизительно 27 млн. десятин, или около 30% того количества земли, которым располагало крупное землевладение в 1877 г. Кроме покупки земли, крестьяне арендовали у помещиков значительную часть их владений. Размеры арендного фонда исчисляются по новейшим подсчётам в 27 млн. десятин. В действительности арендные отношения, вероятно, ещё больше перемещали центр тяжести в сторону крестьянского землепользования.
Всероссийская сельскохозяйственная перепись 1916 г. впервые позволила более или менее точно выяснить соотношение между мелким и крупным хозяйством. Оказалось, что в Европейской России капиталистически организованные хозяйства занимали не более 10% общей посевной площади. Всё остальное находилось в руках мелких земледельцев, обрабатывающих свои поля по преимуществу собственным семейным трудом.
Россия является, таким образом, классической страной мелкого крестьянского хозяйства. Судьбы её земледелия тесно связаны с судьбами крестьянского хозяйства. Её аграрный кризис есть прежде всего кризис крестьянского хозяйства".
О причинах тогдашних сложностей: "Наличность кризиса крестьянского хозяйства одинаково признавалась и радикальной интеллигенцией, и консервативными дворянскими кругами, и правительством, в конце 90-х годов назначившим специальную "Комиссию по исследованию причин оскудения центра"...
...Теперь кажется аксиомой (некоторым и сегодня всё это непонятно - Е.М.) то, что квалифицировалось как величайшая ересь немного лет назад. Теперь все одинаково сходятся в том, что русский аграрный кризис конца 19-го века был не чем иным, как проявлением аграрного перенаселения или несоответствия между увеличением продукции сельского хозяйства и ростом сельского населения.
Перенаселенность русской деревни легко обнаруживается при помощи статистики населения и посевов. Сельское население 50 губерний Европейской России, не превышавшее в 1850-х гг. 50 млн. душ, в 1900 г. насчитывало уже 83 млн., а в 1914 г. - 103 млн. душ.Земельная обеспеченность крестьянства резко понижалась благодаря неудержимому приросту населения. При освобождении крестьян средний надел составлял 4.8 десятины на каждую мужскую душу, в 1900 г., или через 40 лет, эта площадь упала почти вдвое. Ни скупка земель у помещиков, ни аренда, ни увеличение распашки, ни некоторый рост урожайности не могли перевесить стремительное измельчание хозяйственных единиц и вытекающие отсюда последствия...
...В 1881 г. было засеяно в 50 губерниях Европейской России 63.5 млн. десятин разных хлебов. По расчёту на голову сельского населения это составляло 1.03 десятины. Через 15 лет душевой посев составлял уже только 0.82 десятины, или на 20% меньше. Для основной части земледельческой России, для её центра, востока и юга, где слабо развито скотоводство и особенно промыслы, размеры посева точно соответствуют уровню благосостояния хозяйства. Последнее явным образом понижалось параллельно относительному сокращению посевов. В конце концов Россия превращалась не только в страну мелкого хозяйства, но в ней пускало прочные корни и хозяйство мельчайшее, парцеллярное, не способное доставить своему владельцу самых необходимых средств существования...
...Если считать таким образом хозяйства с посевом от 0 до 6 десятин парцеллярными, то доля их в общей массе крестьянских хозяйств составит 83.7%...
Литошенко видит и другие аспекты проблемы: "..Положение русского сельского хозяйства по сравнению с европейским ухудшается ещё отсталой техникой и низким уровнем производительности земледельческого труда".
Общий вывод: "Мы видим, судьбы сельского хозяйства в России и на Западе складывались по-разному. И там и здесь вторая половина 19-го в. была тяжелой эпохой для земледельческого промысла. С одной стороны, быстрый рост населения приводил к необходимости прилагать всё большее количество труда к одной и той же площади. Это вызывало действие закона уменьшающейся производительности и повышало издержки производства интенсивного хозяйства. С другой стороны, конкуренция заокеанского хлеба с экстенсивного полей Америки роняла цены и создавала неблагоприятную для сельского хозяйства рыночную конъюнктуру. Западным континентальным странам довольно быстро удалось справиться с аграрным кризисом. Быстрый рост городов и промышленности без остатка поглощал все избыточное население деревни. Таможенная охрана и распространение улучшенных приемов земледелия укрепили оставшихся на земле хозяев. В начале 20-го в. европейские страны боролись уже не с перенаселением, а с опустением деревни и недостатком рабочих рук в сельском хозяйстве. В Германии по переписям 1882 и 1907 гг. численность сельского населения упала с 19 до 17.6 млн. человек, т.е. на 8.3%
В России процессы шли в другом направлении. С 61 млн человек в 1883 г. сельское население поднялось до 67.7 млн в 1897 г. и до 84.7 млн в 1916, т.е. за 33 года возросло на 37%. Сельское хозяйство, как губка, впитывало быстро растущее население. Ни расширение посевной площади, ни повышение урожайности не компенсировали этого прироста. Сельское население сгущалось с каждым годом и соотношение между средствами производства и потребителями становилось всё более неблагоприятным".