Особая дата в истории русской Гражданской войны
8 июня 1918 года - совершенно особая дата в истории Гражданской войны в России. Она настолько важна, что большевики именно с этой даты начинали отсчёт Гражданской войны как таковой, по сути игнорируя и знаменитый Ледяной Поход, и Поход Дроздовцев от Ясс до Дона, и Степной Поход донских казаков, и весеннее восстание на Дону, приведшее к свержению в этой казачьей области советской власти. Всё это большевицкая историография считала лишь предпосылками и отголосками будущего гражданского противостояния, а настоящая Гражданская война, как они считали, началась именно 8 июня 1918 года. В этот день части мятежного Чехословацкого корпуса при содействии местного белогвардейского подполья освободили от большевиков Самару. Казалось бы, провинциальный городок, живший своей спокойной и размеренной жизнью и даже не испытавший на себе особых ужасов революционного террора (поскольку местных большевиков возглавлял гуманный и интеллигентный Валериан Куйбышев). Но неожиданно именно потеря большевиками Самары радикально изменила весь расклад сил в начинавшейся Гражданской войне, у которой появился новый, Восточный фронт и которая тем самым приобретала всероссийский размах, и она же явила России новое яркое полководческое имя - на небосклоне Русской Смуты засияла звезда Владимира Оскаровича Каппеля.
Владимир Оскарович Каппель
Дело в том, что в Самаре оказались несколько членов разогнанного большевиками Учредительного Собрания, которые после поспешного бегства большевиков из города организовались и провозгласили себя "всероссийским правительством" под названием Комитета Членов Учредительного Собрания (сокращённо КомУч). Чехи, не имевшие в виду оставаться в городе и удерживать его, - их единственной целью было поскорее добраться до Владивостока и убыть на Западный фронт продолжавшейся Первой Мировой войны - охотно передали власть в Самаре этому "правительству", несмотря его сомнительную легитимность. Но ни чехам, ни самим самарцам, освобождённым от большевицкого ига, было особо не до юридических вопросов - надо было как-то налаживать жизнь в городе и организовывать его оборону.
В тот же день 8 июня была сформирована и армия этого новообразованного правительства. Первая белая армия на Восточном фронте Гражданской войны получила название Народной Армии КомУча. Правда, армией эти вооружённые силы можно было назвать с очень большой натяжкой: в её состав входило 90 пехотинцев, 45 кавалеристов и 150 артиллеристов при двух орудиях ("лишних" артиллеристов пришлось временно использовать то как пехоту, то как обозников). Встал вопрос: кто будет этой армией командовать? И хотя офицерское подполье приняло живейшее участие в изгнании большевиков из Самары, никто из высоких чинов, состоявших в этом подполье, возглавить столь ничтожные силы не решился: слишком уж явным становилось, что с армией в двести человек отстоять от большевиков такой город, как Самара, не получится. И тогда в дело вмешался Владимир Оскарович Каппель. В то время - мало кому известный не то полковник, не то даже подполковник Генерального Штаба. "Раз нет желающих, - сказал он, - то временно, пока не найдётся старший, разрешите мне повести части против большевиков".
Об освобождении Самары и создании Народной Армии я достаточно подробно писал в 2018 году, к столетию описываемых событий:
Каппель, как и его "старшие товарищи", прекрасно понимал, что оборонять Самару с двумя сотнями бойцов и двумя полевыми орудиями немыслимо - он ведь не зря тратил своё время в Академии Генерального Штаба, да и опыт Первой Мировой войны кое-что подсказывал. Вот только Каппель был убеждённым монархистом, падение монархии в феврале 1917 года воспринимал как личную трагедию и как крушение всего, чем столетиями жила и росла Россия. А потому вопрос о том, воевать или не воевать против большевиков для него не стоял. Приняв принципиальное решение воевать, Каппель начал думать о том, как разумнее надлежит это делать и очень быстро пришёл к выводу: раз с такими ничтожными силами обороняться немыслимо, значит, надо попробовать... наступать. В конце концов, у страха глаза велики, внезапный удар с выходом в тыл или во фланг вполне могут деморализовать обороняющегося противника, да и врагов у красных в Поволжье хватало, так что можно было ожидать восстаний в тылу обороняющихся красных - аналогичных тому восстанию, которое позволило чехам освободить Самару. И эта стратегия Каппеля всецело себя оправдала.
Первым успехом импровизированной каппелевской армии стало освобождение Сызрани, состоявшееся уже три дня спустя после образования армии - 11 июня 1918 года. Сызранская группировка красных, стоявшая всего в 170 километрах от Самары, представляла собой серьёзную угрозу для новообразованного правительства. Благодаря хорошо поставленной разведке, Каппель установил, что основные силы красных находятся не в Сызрани, а в Заборовке, в эшелонах. Связано это было с тем, что незадолго до освобождения Самары чехи выбили большевиков и из Сызрани. Однако чехи в городе не задержались, так как спешили побыстрее добраться до Владивостока и покинуть раздираемую Гражданской войной Россию. После их ухода красные снова начали скапливаться в Сызрани, но сосредоточить там крупные силы не успели.
Это обстоятельство и позволило Каппелю блестяще спланировать операцию. Всю свою артиллерию - 150 человек с обоими орудиями - он отправил к Заборовке и приказал артиллеристам обстрелять эшелоны, после чего двигаться на Сызрань, взорвав по дороге в нескольких местах железнодорожные пути. Сам же повёл пехоту в лобовую атаку, чтобы сковать боем гарнизон самой Сызрани. Этот план завершился полным успехом.
Каппелевцы-артиллеристы.
К 4 часам утра Вырыпаев с артиллеристами вышел к Заборовке и установил, что на станции находятся два военных эшелона и три обычных товарных состава, все - набиты до отказа красногвардейцами, спешившими снова занять Сызрань. Атаки красные не ожидали - ведь со дня образования каппелевской армии прошло всего три дня, большевики даже не догадывались, что в Поволжье появились какие-то белые.
Ровно в 5 часов утра Вырыпаев обстрелял все пять красных поездов семьюдесятью снарядами. От взрывов на станции возник пожар, огонь быстро перекинулся на цистерны с нефтью, и красным мигом стало не до каппелевцев - приходилось срочно тушить эти цистерны, чтобы не взлететь вместе с ними (и со всей станцией) на воздух. Вырыпаев же, удостоверившись, что его снаряды достигли цели, немедленно взял орудия на передки и поспешил к Сызрани, которой красные от Заборовки больше не могли подать никакой помощи. На всякий случай, исполняя приказ Каппеля, он всё же подорвал железнодорожные пути между Заборовкой и Сызранью.
Между тем, Каппель решительно повёл свою пехоту на штурм. Надо отдать красным должное - несмотря на буйную пьянку накануне, они быстро заняли оборону и завязали бой. Однако когда со стороны Заборовки неожиданно послышались взрывы, красногвардейцы запаниковали и в панике оставили город. Когда артиллеристы Вырыпаева подошли к Сызрани, там уже всё было кончено.
Освобождение Сызрани доставило Каппелю множество трофеев - своё военное имущество красные при бегстве бросили. В частности, батарею Вырыпаева удалось увеличить до 4-х орудий. Выросла каппелевская армия и численно: недостатка в добровольцах не ощущалось, ведь в Сызрани красные после ухода чехов учинили кровавый террор, хватая на улицах и расстреливая случайных прохожих - просто так, ради устрашения. Немудрено, что белых при вступлении в город обыватели буквально засыпали цветами. А кто мог держать оружие - становились в строй. Впрочем, обо всём этом я уже писал здесь:
22 июля 1918 года каппелевцами совместно с войсками Чехословацкого корпуса был освобождён от большевиков Симбирск. Симбирск был крупным железнодорожным узлом и крупным портом на Волге, кроме того, его удержание было крайне важным для большевиков с идеологической точки зрения: ведь этот город был родиной самого Ленина. Поэтому красные хорошо укрепились в Симбирске. Однако, они допустили ошибку, ожидая удара белых с реки. И этой ошибкой Каппель сумел воспользоваться.
Наняв у крестьян подводы, Каппель усадил на них всю свою малочисленную армию и, стремительно преодолев расстояние от Сызрани до Симбирска, обошёл город с юга и с запада, нанеся одновременные удары в тыл и во фланг оборонявшимся красным. Несмотря на 20-кратное превосходство в численности, красные поспешно отступили. В городе оказалось немалое количество офицеров старой армии, которых большевики держали в заложниках, но не успеи расстрелять. Они охотно пополнили ряды каппелевской армии.
Успеху Каппеля немало способствовал тот факт, что красные, стремясь укрепить свою оборону со стороны Волги, выдвинули довольно крупную часть своих сил за реку, через железнодорожный мост, на станцию Бряндино. Станцию отделяли от Симбирска, помимо реки, 70 км, сосредоточили же красные на ней два бронепоезда, пять броневиков и два полка пехоты. По сути, эти силы были выключены из активной борьбы за город, так как быстро перебросить их к Симбирску красные при всём желании не могли.
Именно Бряндино было атаковано отрядом Степанова утром 22 июля. В состав степановского отряда входили полк чехословацкой пехоты, конный казачий эскадрон и чешский бронепоезд. Красные оборонялись достаточно упорно и лишь к 5 часам вечера поспешно отступили на станцию, рассчитывая удрать на бронепоездах.
Но к этому времени в тылу бряндинского отряда вспыхнуло крестьянское восстание. Первое, что сделали повстанцы, - это попытались разобрать рельсы на пути следования красных бронепоездов. До конца разобрать рельсы они не успели, один большевицкий бронепоезд ускользнул, Однако второй, прорывавшийся от Бряндино уже в темноте, попал под пулемётный огонь белых и был захвачен. Командир красного бронепоезда перед сдачей успел отбить в Симбирск паническую телеграмму, которая деморализовала оставшихся в городе красных, и они поспешили уйти из Симбирска. Таким образом, атака Степанова на Бряндино фактически расчленила силы красных, связав боем одну из их мощных группировок и тем самым облегчила задачу Каппелю. И всё же основная заслуга в освобождении Симбирска принадлежала именно Каппелю, верно выбравшему направление для своей атаки и сумевшего обеспечить своей маленькой армии достаточно быстрые темпы перемещения, чтобы его атака получилась для красных внезапной.
Об этой победе Каппеля подробнее можно почитать здесь:
Наконец, 7 августа 1918 года Каппель одержал свою самую значительную победу в Поволжье, освободив от красных Казань. К моменту штурма Казани Каппель располагал 3 тысячами бойцов. По меркам Первой Мировой войны - полк, но по меркам начального этапа войны Гражданской - достаточно серьёзная сила. Правда, красные могли противопоставить каппелевцам 10 тысяч штыков и сабель. Воспользовавшись пароходами белой Волжской флотилии и успешно высадив с этих кораблей десант, Каппель взял Казань в клещи
В Казани, как и в Симбирске, каппелевцами было освобождено значительное число заложников, захваченных большевиками. Взятые трофеи, по свидетельству самого Каппеля, не поддавались учёту. Главное же - в Казани каппелевцы захватили у большевиков золотой запас России, который поступил в распоряжение самарского КомУча. Именно это обстоятельство сделало Восточный фронт Гражданской войны главным с точки зрения западных союзников. Подробнее об освобождении Казани и его стратегическом и политическом значении я уже писал к столетию событий. Ознакомиться с этими материалами можно здесь:
Такова была вкратце история зарождения белого Восточного фронта, которая началась 8 июня 1918 года в Самаре.
В этот же день на Южном фронте Гражданской войны также происходили важные события. В ряды недавно вернувшейся из Ледяного Похода Добровольческой Армии генерала А.И. Деникина неожиданно влилось мощное пополнение. 8 июня 1918 года в станице Мечетинской состоялось соединение Добровольческой Армии и отряда М.Г. Дроздовского, прибывшего на Дон с Румынского фронта.
Отряд Дроздовского, совершив свой беспримерный 1200-вёрстный переход от Ясс до Дона через охваченную анархией и оккупированную австро-германцами Украину, в ночь на 4 мая 1918 года выбил большевиков из Ростова. Однако красные сдавать Ростов так просто не собирались и на следующий день атаковали город многократно превосходящими силами при поддержке бронепоезда. После упорного боя дроздовцы вынуждены были отступить от Ростова на Мокрый Чалтырь, однако действия отряда Дроздовского под Ростовом оттянули на себя значительные силы красных, что позволило белым донским казакам начать штурм своей столицы - Новочеркасска. 8 мая 1918 года в результате совместных действий отряда Дроздовского и казачьего отряда С.В. Денисова Новочеркасск был очищен от красных. На следующий день отряд Дроздовского дал парад в городе, демонстрируя всем своим видом, что советской власти в Донской области наступил конец.
Практически немедленно по своём прибытии Дроздовский информировал генерала А.И. Деникина, что отряд прибыл на Дон и поступает в распоряжение Добровольческой Армии. Отряд утомлён переходом, - лаконично сообщал Дроздовский, - но при необходимости готов в бой немедленно. Получив благожелательный ответ, Дроздовский выехал в Мечетинскую, где в то время располагалась ставка Деникина, а его отряд расположился в Новочеркасске на отдых.
Этот отдых после трудного перехода и непрерывных стычек с красными, после тяжёлых боёв за Ростов и Новочеркасск был очень кстати. Отряд получил возможность не только привести себя в порядок и восстановить силы в относительно комфортных условиях, но и развернуть приём в свои ряды местных добровольцев. А в добровольцах недостатка не ощущалось. И сами жители Новочеркасска сполна узнали, почём фунт лиха под большевицкими игом, и офицеры старой Русской Армии, не успевшие по тем или иным причинам приехать на Дон до начала Ледяного Похода, продолжили прибывать и вливались в ряды дроздовцев. С новобранцами занимался полковник М. Жебрак, установивший в отряде такие же порядки, которые царили в дореволюционных военных училищах. Строевая подготовка чередовалась с боевой, последняя - с вылазками небольшими группами на помощь казакам, продолжавшим освобождать от большевиков свои станицы.
Впечатлённый подвигом дроздовцев, а паче - заинтересованный в том, чтобы и дальше пользоваться военной силой отряда, донской атаман П.Н. Краснов пытался убедить Дроздовского не присоединяться к армии Деникина, а войти в состав создаваемой им, Красновым, Донской армии на правах её пешей гвардии. Дроздовский от этой сомнительной чести уклонился. Во-первых, его добровольцы шли с Румынского фронта не просто на Дон, но конкретно - на соединение с Добровольческой Армией, и отказа от этого соединения после того, как цель похода была достигнута, бойцы отряда просто не поняли бы. А во-вторых, Краснов активно заигрывал с немцами и не только пустил их на Дон (гораздо восточнее той линии, на которой германские войска должны были бы остановиться по Брестскому миру!), но и зазывал их дальше вглубь территории России, в Воронеж и Царицын. Дроздовский понимал мотивы, заставлявшие Краснова искать покровительства недавних врагов по Первой Мировой войне, но для себя вариант "немецкой ориентации" считал категорически неприемлемым. Точно так же - и даже ещё более радикально - мыслили его добровольцы. Вспоминается эпизод во время Похода Яссы - Дон, когда дроздовцам предстояло перейти реку по мосту, один конец которого контролировали немцы, а другой - большевики, которых предстояло отбросить от моста. Дроздовский прекрасно понимал, что это означает - следом за дроздовцами по этому же мосту реку перейдут немцы, продолжая занимать всё новые и новые русские земли. Однако понимал он и другое: не отбросив большевиков от моста, отряд не продвинется дальше, а значит и не соединится с Добровольческой Армией. Эта ситуация стала поводом для очень тяжёлого, но предельно доверительного разговора командира со своим отрядом, в ходе которого Дроздовскому пришлось поклясться, что он не собирается действовать сообща с немцами и что переговоры, которые он с ними вёл, касались исключительно пропуска дроздовцев через мост. Добровольцы решение Дроздовского приняли, но нехороший осадок на душе Михаила Гордеевича остался.
Отдых дроздовцев в Новочеркасске продлился почти месяц. Лишь дроздовский не отдыхал - новых добровольцев надо было зачислить в отряд, поставить на довольствие, распределить по ротам, надо было где-то взять оружие и обмундирование для новобранцев, весь отряд надо было чем-то кормить, для раненых, как уже насчитывавшихся в отряде, так и тех, которые вскоре должны были появиться в ходе новых боёв с красными, необходимо было создать госпитали, которые обеспечить медикаментами, перевязочными материалами и персоналом. А ещё на всё это требовались деньги - много денег, которые новочеркасские и ростовские богачи не спешили давать. Дроздовский измучился и издёргался, но упрямо продолжал вести свои переговоры, доставая всё нужное для отряда. Добровольцы же искренне не понимали, почему отряд продолжает стоять в Новочеркасске, когда до Мечетинской, где расположилась ставка Деникина, рукой подать. В головы некоторых стали закрадываться сомнения, а не собирается ли их командир уклониться от соединения с Добровольческой Армией, не прельстился ли он на посулы Краснова и немцев. И Жебраку, и самому Дроздовскому пришлось давать по этому поводу объяснения, клятвенно заверяя своих бойцов, что цель, стоявшая перед отрядом, остаётся неизменной.
25 мая 1918 года последовал официальный приказ Деникина о включении отряда Дроздовского в состав Добровольческой Армии. А 8 июня 1918 года отряд походным порядком прибыл в Мечетинскую, где прошёл парадом перед командованием Добровольческой Армии - генералами А.И. Деникиным и М.В. Алексеевым. Отряд Дроздовского к этому времени насчитывал в своих рядах более 3 тысяч человек. Сводно-стрелковый полк удалось развернуть в семь стрелковых и две пулемётные роты, конный дивизион вырос до размеров полка пятиэскадронного состава, артиллерия пополнилась ещё двумя орудиями. Офицеры Дроздовского (а его отряд был по преимуществу офицерским) поражали деникинцев-первопоходников не только безупречной выправкой, но и идеально пригнанным обмундированием, строго соответствовавшим дореволюционным уставом. "Все. как на подбор, одеты в защитный цвет", - удивлённо свидетельствовали деникинцы. Сами они в ходе Ледяного Похода одевались, как говорится, кто во что горазд.
В отряде Дроздовского числилось 70 пулемётов, 13 артиллерийских орудий (больше, чем во всей Добровольческой Армии!), два аэроплана (Добровольческой Армии в период Ледяного Похода и мечтать не приходилось о собственной авиации!), бронеавтомобиль "Верный" (броневиков у Добровольческой Армии в ходе Ледяного Похода также не было), автомобили, радиотелеграф. В своём обозе дроздовцы привезли с собой 8 тысяч снарядов и 200 тысяч патронов, а также тысячу лишних винтовок. О таком богатстве Добровольческой Армии прежде не приходилось и мечтать. Не удивительно, что генерал Михаил Алексеев, приветствуя новоприбывший отряд, всё время прохождения стоял с непокрытой головой, а в своей приветственной речи назвал дроздовцев "рыцарями духа", влившими в Добровольческую Армию новые силы.
Дроздовский Сводно-Стрелковый полк проходит торжественным маршем
мимо командования Добровольческой Армии.
Отряд Дроздовского влился в состав Добровольческой Армии на правах её 3-й дивизии. Сводно-Стрелковый полк стал именоваться 2-м Офицерским стрелковым полком (1-м Офицерским числился Марковский полк), Конный полк дроздовцев - 2-м Конным (номер 1 имел Алексеевский конный полк). В ознаменование исключительных заслуг Дроздовского он был назначен командиром этой дивизии, несмотря на то, что был лишь полковником, причём в приказе специально говорилось, что Дроздовский пользуется статусом несменяемости. Уже вскоре бойцам дивизии Дроздовского пришлось выступить в новый поход против большевиков - во 2-й Кубанский.
Подробнее о Походе Яссы - Дон можно прочитать здесь:
Владимир Оскарович Каппель
Дело в том, что в Самаре оказались несколько членов разогнанного большевиками Учредительного Собрания, которые после поспешного бегства большевиков из города организовались и провозгласили себя "всероссийским правительством" под названием Комитета Членов Учредительного Собрания (сокращённо КомУч). Чехи, не имевшие в виду оставаться в городе и удерживать его, - их единственной целью было поскорее добраться до Владивостока и убыть на Западный фронт продолжавшейся Первой Мировой войны - охотно передали власть в Самаре этому "правительству", несмотря его сомнительную легитимность. Но ни чехам, ни самим самарцам, освобождённым от большевицкого ига, было особо не до юридических вопросов - надо было как-то налаживать жизнь в городе и организовывать его оборону.
В тот же день 8 июня была сформирована и армия этого новообразованного правительства. Первая белая армия на Восточном фронте Гражданской войны получила название Народной Армии КомУча. Правда, армией эти вооружённые силы можно было назвать с очень большой натяжкой: в её состав входило 90 пехотинцев, 45 кавалеристов и 150 артиллеристов при двух орудиях ("лишних" артиллеристов пришлось временно использовать то как пехоту, то как обозников). Встал вопрос: кто будет этой армией командовать? И хотя офицерское подполье приняло живейшее участие в изгнании большевиков из Самары, никто из высоких чинов, состоявших в этом подполье, возглавить столь ничтожные силы не решился: слишком уж явным становилось, что с армией в двести человек отстоять от большевиков такой город, как Самара, не получится. И тогда в дело вмешался Владимир Оскарович Каппель. В то время - мало кому известный не то полковник, не то даже подполковник Генерального Штаба. "Раз нет желающих, - сказал он, - то временно, пока не найдётся старший, разрешите мне повести части против большевиков".
Об освобождении Самары и создании Народной Армии я достаточно подробно писал в 2018 году, к столетию описываемых событий:
Каппель, как и его "старшие товарищи", прекрасно понимал, что оборонять Самару с двумя сотнями бойцов и двумя полевыми орудиями немыслимо - он ведь не зря тратил своё время в Академии Генерального Штаба, да и опыт Первой Мировой войны кое-что подсказывал. Вот только Каппель был убеждённым монархистом, падение монархии в феврале 1917 года воспринимал как личную трагедию и как крушение всего, чем столетиями жила и росла Россия. А потому вопрос о том, воевать или не воевать против большевиков для него не стоял. Приняв принципиальное решение воевать, Каппель начал думать о том, как разумнее надлежит это делать и очень быстро пришёл к выводу: раз с такими ничтожными силами обороняться немыслимо, значит, надо попробовать... наступать. В конце концов, у страха глаза велики, внезапный удар с выходом в тыл или во фланг вполне могут деморализовать обороняющегося противника, да и врагов у красных в Поволжье хватало, так что можно было ожидать восстаний в тылу обороняющихся красных - аналогичных тому восстанию, которое позволило чехам освободить Самару. И эта стратегия Каппеля всецело себя оправдала.
Первым успехом импровизированной каппелевской армии стало освобождение Сызрани, состоявшееся уже три дня спустя после образования армии - 11 июня 1918 года. Сызранская группировка красных, стоявшая всего в 170 километрах от Самары, представляла собой серьёзную угрозу для новообразованного правительства. Благодаря хорошо поставленной разведке, Каппель установил, что основные силы красных находятся не в Сызрани, а в Заборовке, в эшелонах. Связано это было с тем, что незадолго до освобождения Самары чехи выбили большевиков и из Сызрани. Однако чехи в городе не задержались, так как спешили побыстрее добраться до Владивостока и покинуть раздираемую Гражданской войной Россию. После их ухода красные снова начали скапливаться в Сызрани, но сосредоточить там крупные силы не успели.
Это обстоятельство и позволило Каппелю блестяще спланировать операцию. Всю свою артиллерию - 150 человек с обоими орудиями - он отправил к Заборовке и приказал артиллеристам обстрелять эшелоны, после чего двигаться на Сызрань, взорвав по дороге в нескольких местах железнодорожные пути. Сам же повёл пехоту в лобовую атаку, чтобы сковать боем гарнизон самой Сызрани. Этот план завершился полным успехом.
Каппелевцы-артиллеристы.
К 4 часам утра Вырыпаев с артиллеристами вышел к Заборовке и установил, что на станции находятся два военных эшелона и три обычных товарных состава, все - набиты до отказа красногвардейцами, спешившими снова занять Сызрань. Атаки красные не ожидали - ведь со дня образования каппелевской армии прошло всего три дня, большевики даже не догадывались, что в Поволжье появились какие-то белые.
Ровно в 5 часов утра Вырыпаев обстрелял все пять красных поездов семьюдесятью снарядами. От взрывов на станции возник пожар, огонь быстро перекинулся на цистерны с нефтью, и красным мигом стало не до каппелевцев - приходилось срочно тушить эти цистерны, чтобы не взлететь вместе с ними (и со всей станцией) на воздух. Вырыпаев же, удостоверившись, что его снаряды достигли цели, немедленно взял орудия на передки и поспешил к Сызрани, которой красные от Заборовки больше не могли подать никакой помощи. На всякий случай, исполняя приказ Каппеля, он всё же подорвал железнодорожные пути между Заборовкой и Сызранью.
Между тем, Каппель решительно повёл свою пехоту на штурм. Надо отдать красным должное - несмотря на буйную пьянку накануне, они быстро заняли оборону и завязали бой. Однако когда со стороны Заборовки неожиданно послышались взрывы, красногвардейцы запаниковали и в панике оставили город. Когда артиллеристы Вырыпаева подошли к Сызрани, там уже всё было кончено.
Освобождение Сызрани доставило Каппелю множество трофеев - своё военное имущество красные при бегстве бросили. В частности, батарею Вырыпаева удалось увеличить до 4-х орудий. Выросла каппелевская армия и численно: недостатка в добровольцах не ощущалось, ведь в Сызрани красные после ухода чехов учинили кровавый террор, хватая на улицах и расстреливая случайных прохожих - просто так, ради устрашения. Немудрено, что белых при вступлении в город обыватели буквально засыпали цветами. А кто мог держать оружие - становились в строй. Впрочем, обо всём этом я уже писал здесь:
22 июля 1918 года каппелевцами совместно с войсками Чехословацкого корпуса был освобождён от большевиков Симбирск. Симбирск был крупным железнодорожным узлом и крупным портом на Волге, кроме того, его удержание было крайне важным для большевиков с идеологической точки зрения: ведь этот город был родиной самого Ленина. Поэтому красные хорошо укрепились в Симбирске. Однако, они допустили ошибку, ожидая удара белых с реки. И этой ошибкой Каппель сумел воспользоваться.
Наняв у крестьян подводы, Каппель усадил на них всю свою малочисленную армию и, стремительно преодолев расстояние от Сызрани до Симбирска, обошёл город с юга и с запада, нанеся одновременные удары в тыл и во фланг оборонявшимся красным. Несмотря на 20-кратное превосходство в численности, красные поспешно отступили. В городе оказалось немалое количество офицеров старой армии, которых большевики держали в заложниках, но не успеи расстрелять. Они охотно пополнили ряды каппелевской армии.
Успеху Каппеля немало способствовал тот факт, что красные, стремясь укрепить свою оборону со стороны Волги, выдвинули довольно крупную часть своих сил за реку, через железнодорожный мост, на станцию Бряндино. Станцию отделяли от Симбирска, помимо реки, 70 км, сосредоточили же красные на ней два бронепоезда, пять броневиков и два полка пехоты. По сути, эти силы были выключены из активной борьбы за город, так как быстро перебросить их к Симбирску красные при всём желании не могли.
Именно Бряндино было атаковано отрядом Степанова утром 22 июля. В состав степановского отряда входили полк чехословацкой пехоты, конный казачий эскадрон и чешский бронепоезд. Красные оборонялись достаточно упорно и лишь к 5 часам вечера поспешно отступили на станцию, рассчитывая удрать на бронепоездах.
Но к этому времени в тылу бряндинского отряда вспыхнуло крестьянское восстание. Первое, что сделали повстанцы, - это попытались разобрать рельсы на пути следования красных бронепоездов. До конца разобрать рельсы они не успели, один большевицкий бронепоезд ускользнул, Однако второй, прорывавшийся от Бряндино уже в темноте, попал под пулемётный огонь белых и был захвачен. Командир красного бронепоезда перед сдачей успел отбить в Симбирск паническую телеграмму, которая деморализовала оставшихся в городе красных, и они поспешили уйти из Симбирска. Таким образом, атака Степанова на Бряндино фактически расчленила силы красных, связав боем одну из их мощных группировок и тем самым облегчила задачу Каппелю. И всё же основная заслуга в освобождении Симбирска принадлежала именно Каппелю, верно выбравшему направление для своей атаки и сумевшего обеспечить своей маленькой армии достаточно быстрые темпы перемещения, чтобы его атака получилась для красных внезапной.
Об этой победе Каппеля подробнее можно почитать здесь:
Наконец, 7 августа 1918 года Каппель одержал свою самую значительную победу в Поволжье, освободив от красных Казань. К моменту штурма Казани Каппель располагал 3 тысячами бойцов. По меркам Первой Мировой войны - полк, но по меркам начального этапа войны Гражданской - достаточно серьёзная сила. Правда, красные могли противопоставить каппелевцам 10 тысяч штыков и сабель. Воспользовавшись пароходами белой Волжской флотилии и успешно высадив с этих кораблей десант, Каппель взял Казань в клещи
В Казани, как и в Симбирске, каппелевцами было освобождено значительное число заложников, захваченных большевиками. Взятые трофеи, по свидетельству самого Каппеля, не поддавались учёту. Главное же - в Казани каппелевцы захватили у большевиков золотой запас России, который поступил в распоряжение самарского КомУча. Именно это обстоятельство сделало Восточный фронт Гражданской войны главным с точки зрения западных союзников. Подробнее об освобождении Казани и его стратегическом и политическом значении я уже писал к столетию событий. Ознакомиться с этими материалами можно здесь:
Такова была вкратце история зарождения белого Восточного фронта, которая началась 8 июня 1918 года в Самаре.
В этот же день на Южном фронте Гражданской войны также происходили важные события. В ряды недавно вернувшейся из Ледяного Похода Добровольческой Армии генерала А.И. Деникина неожиданно влилось мощное пополнение. 8 июня 1918 года в станице Мечетинской состоялось соединение Добровольческой Армии и отряда М.Г. Дроздовского, прибывшего на Дон с Румынского фронта.
Отряд Дроздовского, совершив свой беспримерный 1200-вёрстный переход от Ясс до Дона через охваченную анархией и оккупированную австро-германцами Украину, в ночь на 4 мая 1918 года выбил большевиков из Ростова. Однако красные сдавать Ростов так просто не собирались и на следующий день атаковали город многократно превосходящими силами при поддержке бронепоезда. После упорного боя дроздовцы вынуждены были отступить от Ростова на Мокрый Чалтырь, однако действия отряда Дроздовского под Ростовом оттянули на себя значительные силы красных, что позволило белым донским казакам начать штурм своей столицы - Новочеркасска. 8 мая 1918 года в результате совместных действий отряда Дроздовского и казачьего отряда С.В. Денисова Новочеркасск был очищен от красных. На следующий день отряд Дроздовского дал парад в городе, демонстрируя всем своим видом, что советской власти в Донской области наступил конец.
Практически немедленно по своём прибытии Дроздовский информировал генерала А.И. Деникина, что отряд прибыл на Дон и поступает в распоряжение Добровольческой Армии. Отряд утомлён переходом, - лаконично сообщал Дроздовский, - но при необходимости готов в бой немедленно. Получив благожелательный ответ, Дроздовский выехал в Мечетинскую, где в то время располагалась ставка Деникина, а его отряд расположился в Новочеркасске на отдых.
Этот отдых после трудного перехода и непрерывных стычек с красными, после тяжёлых боёв за Ростов и Новочеркасск был очень кстати. Отряд получил возможность не только привести себя в порядок и восстановить силы в относительно комфортных условиях, но и развернуть приём в свои ряды местных добровольцев. А в добровольцах недостатка не ощущалось. И сами жители Новочеркасска сполна узнали, почём фунт лиха под большевицкими игом, и офицеры старой Русской Армии, не успевшие по тем или иным причинам приехать на Дон до начала Ледяного Похода, продолжили прибывать и вливались в ряды дроздовцев. С новобранцами занимался полковник М. Жебрак, установивший в отряде такие же порядки, которые царили в дореволюционных военных училищах. Строевая подготовка чередовалась с боевой, последняя - с вылазками небольшими группами на помощь казакам, продолжавшим освобождать от большевиков свои станицы.
Впечатлённый подвигом дроздовцев, а паче - заинтересованный в том, чтобы и дальше пользоваться военной силой отряда, донской атаман П.Н. Краснов пытался убедить Дроздовского не присоединяться к армии Деникина, а войти в состав создаваемой им, Красновым, Донской армии на правах её пешей гвардии. Дроздовский от этой сомнительной чести уклонился. Во-первых, его добровольцы шли с Румынского фронта не просто на Дон, но конкретно - на соединение с Добровольческой Армией, и отказа от этого соединения после того, как цель похода была достигнута, бойцы отряда просто не поняли бы. А во-вторых, Краснов активно заигрывал с немцами и не только пустил их на Дон (гораздо восточнее той линии, на которой германские войска должны были бы остановиться по Брестскому миру!), но и зазывал их дальше вглубь территории России, в Воронеж и Царицын. Дроздовский понимал мотивы, заставлявшие Краснова искать покровительства недавних врагов по Первой Мировой войне, но для себя вариант "немецкой ориентации" считал категорически неприемлемым. Точно так же - и даже ещё более радикально - мыслили его добровольцы. Вспоминается эпизод во время Похода Яссы - Дон, когда дроздовцам предстояло перейти реку по мосту, один конец которого контролировали немцы, а другой - большевики, которых предстояло отбросить от моста. Дроздовский прекрасно понимал, что это означает - следом за дроздовцами по этому же мосту реку перейдут немцы, продолжая занимать всё новые и новые русские земли. Однако понимал он и другое: не отбросив большевиков от моста, отряд не продвинется дальше, а значит и не соединится с Добровольческой Армией. Эта ситуация стала поводом для очень тяжёлого, но предельно доверительного разговора командира со своим отрядом, в ходе которого Дроздовскому пришлось поклясться, что он не собирается действовать сообща с немцами и что переговоры, которые он с ними вёл, касались исключительно пропуска дроздовцев через мост. Добровольцы решение Дроздовского приняли, но нехороший осадок на душе Михаила Гордеевича остался.
Отдых дроздовцев в Новочеркасске продлился почти месяц. Лишь дроздовский не отдыхал - новых добровольцев надо было зачислить в отряд, поставить на довольствие, распределить по ротам, надо было где-то взять оружие и обмундирование для новобранцев, весь отряд надо было чем-то кормить, для раненых, как уже насчитывавшихся в отряде, так и тех, которые вскоре должны были появиться в ходе новых боёв с красными, необходимо было создать госпитали, которые обеспечить медикаментами, перевязочными материалами и персоналом. А ещё на всё это требовались деньги - много денег, которые новочеркасские и ростовские богачи не спешили давать. Дроздовский измучился и издёргался, но упрямо продолжал вести свои переговоры, доставая всё нужное для отряда. Добровольцы же искренне не понимали, почему отряд продолжает стоять в Новочеркасске, когда до Мечетинской, где расположилась ставка Деникина, рукой подать. В головы некоторых стали закрадываться сомнения, а не собирается ли их командир уклониться от соединения с Добровольческой Армией, не прельстился ли он на посулы Краснова и немцев. И Жебраку, и самому Дроздовскому пришлось давать по этому поводу объяснения, клятвенно заверяя своих бойцов, что цель, стоявшая перед отрядом, остаётся неизменной.
25 мая 1918 года последовал официальный приказ Деникина о включении отряда Дроздовского в состав Добровольческой Армии. А 8 июня 1918 года отряд походным порядком прибыл в Мечетинскую, где прошёл парадом перед командованием Добровольческой Армии - генералами А.И. Деникиным и М.В. Алексеевым. Отряд Дроздовского к этому времени насчитывал в своих рядах более 3 тысяч человек. Сводно-стрелковый полк удалось развернуть в семь стрелковых и две пулемётные роты, конный дивизион вырос до размеров полка пятиэскадронного состава, артиллерия пополнилась ещё двумя орудиями. Офицеры Дроздовского (а его отряд был по преимуществу офицерским) поражали деникинцев-первопоходников не только безупречной выправкой, но и идеально пригнанным обмундированием, строго соответствовавшим дореволюционным уставом. "Все. как на подбор, одеты в защитный цвет", - удивлённо свидетельствовали деникинцы. Сами они в ходе Ледяного Похода одевались, как говорится, кто во что горазд.
В отряде Дроздовского числилось 70 пулемётов, 13 артиллерийских орудий (больше, чем во всей Добровольческой Армии!), два аэроплана (Добровольческой Армии в период Ледяного Похода и мечтать не приходилось о собственной авиации!), бронеавтомобиль "Верный" (броневиков у Добровольческой Армии в ходе Ледяного Похода также не было), автомобили, радиотелеграф. В своём обозе дроздовцы привезли с собой 8 тысяч снарядов и 200 тысяч патронов, а также тысячу лишних винтовок. О таком богатстве Добровольческой Армии прежде не приходилось и мечтать. Не удивительно, что генерал Михаил Алексеев, приветствуя новоприбывший отряд, всё время прохождения стоял с непокрытой головой, а в своей приветственной речи назвал дроздовцев "рыцарями духа", влившими в Добровольческую Армию новые силы.
Дроздовский Сводно-Стрелковый полк проходит торжественным маршем
мимо командования Добровольческой Армии.
Отряд Дроздовского влился в состав Добровольческой Армии на правах её 3-й дивизии. Сводно-Стрелковый полк стал именоваться 2-м Офицерским стрелковым полком (1-м Офицерским числился Марковский полк), Конный полк дроздовцев - 2-м Конным (номер 1 имел Алексеевский конный полк). В ознаменование исключительных заслуг Дроздовского он был назначен командиром этой дивизии, несмотря на то, что был лишь полковником, причём в приказе специально говорилось, что Дроздовский пользуется статусом несменяемости. Уже вскоре бойцам дивизии Дроздовского пришлось выступить в новый поход против большевиков - во 2-й Кубанский.
Подробнее о Походе Яссы - Дон можно прочитать здесь: