Герои июня: татарин Гаврилов из Брестской крепости
Если вести речь о героях первых приграничных боёв с гитлеровскими захватчиками, то в первую очередь, разумеется, следует вести речь о защитниках Брестской крепости. А история обороны Брестской крепости неразрывно связана с именем майора Петра Михайловича Гаврилова, командира 44-го стрелкового полка. Он был одним из последних уцелевших защитников крепости, и не попади он врагу в плен в бессознательном состоянии, вероятно, ещё долго не давал бы покоя оккупантам.
Майор Гаврилов Пётр Михайлович, Герой Советского Союза,
один из руководителей обороны Брестской Крепости.
Пётр Михайлович Гаврилов родился 17 июня 1900 года в деревне Альведино в окрестностях Казани, в татарской крестьянской семье и происходил из старинного кряшенского рода, принявшего Православие ещё во времена Ивана Грозного. Эти татары, называемые "старокрещёнными", переняли от своих русских соседей не только веру, но также имена и фамилии, но сохранили свой язык и многие татарские народны традиции.
Отец Петра Гаврилова умер, когда будущему герою Великой Отечественной войны было всего год. Чтобы хоть как-то прокормить семью, мать его работала подёнщицей, стирала чужое бельё. Но сына смогла отдать в школу. Проучился там Гаврилов, правда, только четыре класса, а потом сам подался на заработки. В 15 лет сбежал в Казань, где работал чернорабочим, дворником, грузчиком... Не удивительно, что молодой кряшен быстро сделался благодарным слушателем революционных агитаторов и после Октября 1917 года примкнул к большевикам.
В 1918 году Гаврилов добровольцем вступил в Красную Армию и принял участие в Гражданской войне сперва на Колчаковском, потом на Деникинском фронте, а после поражения Деникина сражался с бандами северокавказских национал-сепаратистов и исламистов. И если последнее можно только приветствовать, то борьба против Колчака и Деникина не красит биографию Петра Михайловича. Увы, мать, рвавшая себе жилы, чтобы поднять сына, накормить его и дать ему хоть какое-то образование, не сумела дать ему должного религиозного воспитания, привить ему готовность бороться за веру отцов. Трудно осудить за это бедную женщину - одной её явно не хватило бы на всё. В 1922 году Пётр Гаврилов вступил в коммунистическую партию, окончательно порвав с христианством.
По окончании Гражданской войны Гаврилов решил остаться в армии. В 1925 году он оканчивает командирские курсы на Северном Кавказе, в 1939 году - Военную Академию им. Фрунзе. После окончания академии Пётру Михайловичу присваивают воинское звание майора и назначают командовать 44-м стрелковым полком. В качестве командира полка Гаврилов принял участие в Зимней войне, а затем, в мае 1941 года его полк переводят в Брестскую крепость.
Пётр Гаврилов старшим лейтенантом. Фото сделано между 1925 и 1939 гг.
К этому времени Пётр Михайлович уже был женат, супруга Екатерина Григорьевна последовала за ним в Брест. Поскольку у пары не было своих детей, Гавриловы взяли мальчика из детского дома, Пётр Михайлович воспитывал его как родного сына. Связь с ними Гаврилов потеряет в первые же дни войны и долгое время будет считать погибшими. Впрочем, мы несколько забегаем вперёд.
В Брестской крепости Гаврилов зарекомендовал себя как волевой, требовательный и знающий командир. Но начальство считало его "неудобным" из-за того, что он всегда имел собственное суждение по вопросам текущей политики. В частности, от наблюдательного взора майора не ускользнуло сосредоточение вражеских войск на противоположном берегу Буга. Осознавая, что представляет из себя нацизм, Гаврилов чётко отдавал себе отчёт в том, что война неизбежна и разразится она скоро. Начальство же полагало, что он сеет панику. 27 июня 1941 года должно было состояться партсобрание о "недостойном" поведении коммуниста П.М. Гаврилова. Собрание, однако, по понятным причинам не состоялось - пророчества майора исполнились раньше.
Когда на рассвете 22 июня 1941 года Гаврилов услышал частые разрывы, он понял: война началась. Это не провокация, каких много было в предвоенные дни на границе, это самая настоящая агрессия, скорое начало которой он предвидел. Велев жене и сыну спуститься в подвал, Гаврилов собрал свой полк и повёл его из крепости на рубеж обороны. Но выйти из крепости им не удалось - у её западных ворот уже вовсю шёл бой. К 9-ти утра немцы взяли Брестскую крепость в кольцо.
Оборона Брестской крепости
Гаврилов со своими бойцами занял оборону в Восточном форте Брестской крепости, где сплотил вокруг себя солдат и офицеров из разных частей. Форт стал настоящим ключом всей обороны, самой неприступной для немцев позицией. До 30 июня продолжалась организованная оборона Восточного форта, атаки немцев одна за другой захлёбывались под пулемётным огнём гавриловцев. "Гнездом сопротивления остался Восточный форт. Сюда нельзя подступиться, превосходный ружейный и пулеметный огонь скашивал каждого приближающегося. В форту около 20 командиров и 370 бойцов, женщины и дети. А душою сопротивления являются будто бы один майор и один комиссар", - писал 26 июня один немец-штабист.
Лишь после жестоких бомбёжек немцы смогли овладеть Восточным фортом. 29 июня юнкерсы обрушили на форт шквал 500-килограммовых бомб. Во второй половине дня прямое попадание 1800-килограммовой бомбы в форт вызвало детонацию боеприпасов на складе. Взрыв был таким сильным, что сотряс не только крепость, но и город. Можно себе представить, какой ад царил в казематах форта. Те, кто уцелел (300 с небольшим человек), оказались в плену. Немецкие автоматчики обшаривали каземат за казематом, труднодоступные помещения выжигали огнемётами, офицеры жестоко допрашивали пленных - пытались выведать, куда делся Гаврилов. И в конце концов пришли к выводу, что майор покончил с собой (подорвал себя гранатой), не желая сдаваться в плен.
Оборона Брестской крепости
Восточный форт Брестской крепости. Современное состояние.
Однако Гаврилов не погиб и с собой не покончил. Как выяснилось впоследствии, он едва не попался гитлеровцам - немецкие автоматчики прорвались в тот каземат внутри вала, где он держал свой командный пункт. Гаврилов со своим солдатом-порученцем оказался отрезан от остальных защитников форта. Пришлось уходить, отбиваясь от наседающих немцев гранатами. Перебегая из одного помещения в другое, Гаврилову с солдатом удалось оторваться от преследователей и спрятаться, однако вскоре майору стало ясно, что сопротивление форта сломлено, а сам форт захвачен. Восемь дней Гаврилов со своими бойцами закрывал немцам удобное место для прорыва. Теперь приходилось думать, что делать дальше. Патроны и гранаты были на исходе, о продовольствии вообще говорить не приходилось.
Первой мыслью Гаврилова было прорыть проход под стенами крепости и уйти к партизанам - в том, что такие непременно должны появиться, майор не сомневался. Как коммунист, он не мог не знать, что руководители партии перед войной планировали организацию партизанского движения заблаговременно, создавали склады оружия и продовольствия, назначали ответственных. Уход к партизанам давал надежду продолжить борьбу.
Несколько дней Гаврилов и солдат-порученец провели в тесной земляной норе. Продуктов не было. Любое неосторожное движение или звук могли выдать Гаврилова врагу. Жажду майор научился успокаивать, прикладывая язык к мокрым кирпичам стены - а ведь стояла летняя жара. Потом, как сквозь сон, Пётр Михайлович услышал откуда-то сверху пулемётные очереди. Стреляли из пулемёта Дегтярёва, короткими очередями - видимо, неизвестный пулемётчик экономил патроны. Немцам экономить патроны было незачем. Значит, стреляли наши. Значит, крепость продолжает бой. Уходить в таких условиях к партизанам было дезертирством - и Гаврилов вместе с солдатом выбрался на поверхность. Первым делом они напились воды из колодца - несколько дней жажды давали себя знать. А потом начали осматриваться и быстро заприметили на валу группу из 12-ти бойцов с тремя пулемётами. Днём эта горстка отчаянных храбрецов скрывалась в подземельях крепости, а ночью выбирались на поверхность и вели огонь по немецким оккупантам.
Гаврилов возглавил эту группу и вместе с ней продолжил борьбу уже полупартизанскими методами. Днём маленький, но хорошо сплочённый и столь же хорошо вооружённый отряд Гаврилова прятался в подземельях, а по ночам выбирался из укрытия и обстреливал немцев. Пётр Михайлович слышал, что они были не одиноки: пулемётные очереди слышались от Западного форта, в районе домов комсостава и с Центрального острова тоже доносилась стрельба. Крепость жила.
Майор Пётр Гаврилов в 1941 году.
Однако голод давал себя знать. Припасов у бойцов не было, немногочисленные сухари, оказавшиеся у них, быстро доели. Утомлённые люди теряли бдительность, и однажды выставленный наблюдатель не заметил, как в форт зашла группа немецких автоматчиков. Они быстро обнаружили бойцов Гаврилова и атаковали их. Сам Пётр Михайлович в это время отсыпался после бессонной ночи и был разбужен криками вражеских солдат: "Рус, сдавайся!" Гаврилову удалось организовать отражение атаки, немцы бежали с большими потерями, однако вскоре вернулись, подтащив орудия и миномёты. После артиллерийского обстрела немцы пошли в атаку со всех сторон на сильно поредевшую группу Гаврилова и задавили числом. Спастись удалось только Гаврилову, его порученцу и ещё одному солдату.
Защитникам крепости вновь пришлось скрываться всё в том же подкопе. Гаврилов понимал, что пока ночь, нацисты, скорее всего, не сунутся в подземелье, но с утра пораньше обязательно попытаются покончить с остатками отряда. Снова пришла в голову мысль уходить к партизанам в Беловежскую Пущу. Поскольку немцы никуда не ушли, терпеливо ожидая утра, прорываться пришлось с боем. Однако, пробившись к каналу, Гаврилов обнаружил, что на противоположной стороне расположилась немецкая часть. Пришлось возвращаться обратно в крепость.
Брестская крепость. Современное состояние.
Несколько дней Гаврилов скрывался в небольшом угловом каземате возле конюшни гарнизонных артиллеристов. Каземат имел достаточно толстые стены и две бойницы, из которых при необходимости можно было отстреливаться, контролируя большой участок. На случай, если бы немцы решили заглянуть в каземат, Гаврилов соорудил себе укрытие из навоза. По ночам Гаврилов выходил из каземата и спускался к каналу, чтобы напиться. Питался же он комбикормом для лошадей. На шестой день такой диеты он почувствовал невыносимую резь в животе. Гаврилов в кровь искусал себе губы, чтобы не застонать - так прошли сутки. Потом он впал в какое-то забытьё и потерял счёт времени. Видимо, его стоны в бессознательном состоянии привлекли внимание врага: очнулся он от громких голосов, разговаривавших по-немецки. Рядом с грудой навоза, служившей ему укрытием, стояли двое немецких автоматчиков. Вид врагов и чувство опасности придали ему силы. Гаврилов снял с предохранителя пистолет и открыл огонь по вражеским солдатам. Немцы бежали. Однако майор понимал, что его убежище обнаружено и придётся принимать бой - по всей видимости, последний. Враги не заставили себя долго ждать - по бойницам каземата ударили немецкие пулемёты. Гаврилова спасало только то, что бойницы имели особую конструкцию, и попасть в него сквозь эти бойницы было практически невозможно. Приходилось опасаться только рикошетных пуль.
У Гаврилова в распоряжении были два пистолета и пять гранат. Когда снаружи послышались крики: "Рус, сдавайся!" - он понял, что немцы подбираются к каземату вдоль подножья вала, в "слепой" зоне, недосягаемой для его пуль. Майор дождался, когда крики раздались совсем рядом и бросил две гранаты - по одной в каждую бойницу. Протяжные стоны, донёсшиеся снаружи, показали, что гранаты не пропали даром. Немцы отхлынули, но через полчаса атаковали снова. И снова Гаврилову удалось отбиться двумя гранатами. Спасало только то, что немцы не знали, сколько у него ещё остаётся боеприпасов. У него же оставалась последняя граната.
Пока Гаврилов ждал у амбразур новой атаки, сзади послышалась автоматная очередь - немцы зашли с тыла и ворвались в каземат через дверь, которую Гаврилову нечем было запереть.Майор метнул гранату в дверь, сквозь которую просунулся вражеский автоматчик. Солдат выронил автомат и упал. Второго вражеского солдата Пётр Михайлович сразил из пистолета. И в этот миг в каземат влетела вражеская граната. Взрыв оглушил Гаврилова. Когда же он очнулся, первое, что он увидел, был штык немецкого часового. Бесчувственного Гаврилова немцам всё же удалось захватить в плен. Было 23 июля 1941 года.
Картина Петра Кривоногова "Брест, 1941 г."
вызывает чёткие ассоциации с последним боем
майора Гаврилова
Состояние, в котором Гаврилова привезли в лагерь для военнопленных, хорошо описал лагерный врач: "Пленный был в командирской форме, но она превратилась в лохмотья. Он был ранен, истощён так, что не мог даже глотать, врачам пришлось применить искусственное питание. Но немцы сказали, что этот человек всего час тому назад в одиночку принял бой в одном из казематов, убил нескольких гитлеровцев. Было ясно, что только из уважения к его храбрости пленного оставили в живых".
В наши дни приходится читать в некоторых публикациях, будто немцы, восхищённые мужеством Гаврилова, вопреки инструкциям собственного командования, оказали пленному медицинскую помощь. Это не совсем верно. Жизнь ему, из уважения к его мужеству, действительно сохранили. Но на первом же допросе жестоко избили. Поскольку документы Гаврилова немцы нашли в кармане его гимнастёрки, они понимали, кто попал к ним в руки. Спасло Петра Михайловича только его тяжёлое состояние - он быстро потерял сознание, и немцы решили подождать, пока Гаврилов выздоровеет. Спасли же Петра Михайловича два пленных врача - Ю.В. Петров и И.К. Маховенко. Первым делом они сообщили немцам, что у пленного майора тиф: в тифозный барак "истинные арийцы" боялись соваться. Так Гаврилов на некоторое время исчез из поля зрения врага. За несколько недель, проведённых в тифозном бараке, Гаврилов более-менее ожил. Когда он начал ходить, врачи-пленные устроили его работать на лагерной кухне, где у него была возможность получать, пусть и скудное, но всё же усиленное питание.
Гаврилов выжил. Другие узники лагеря прекрасно знали, кто он такой, знали, что он более месяца сопротивляся в Брестской крепости. К нему часто обращались с вопросами о том, что происходит на фронте, может ли Красная Армия выстоять и победить. Гаврилов, как мог, морально поддерживал пленных красноармейцев, укреплял их веру в конечную победу и скорое освобождение. Так продолжалось до весны 1942 года, когда его отправили в Польшу. После долгих скитаний по разным концлагерям Гаврилов в конце концов оказался в Хаммельсбурге, где немцы создали специализированный концлагерь для пленных советских офицеров. Тысячи узников томились здесь. В этом лагере Пётр Михайлович познакомился с другим знаменитым узником фашизма - генералом Дмитрием Михайловичем Карбышевым. Как и Гаврилов, Карбышев был убеждён в конечной победе Красной Армии, правда, реализм военного специалиста подсказывал ему, что война будет затяжной.
Дмитрий Михайлович Карбышев
В Хаммельсбурге Гаврилов начал задумываться о побеге. Однако лагерь находился в глубине Германии, а здоровье самого Гаврилова не отличалось крепостью: его мучила малярия, правой рукой он практически не владел из-за полученных в последнем бою ранений. Побег так и не состоялся. Из Хаммельсбурга Гаврилова перевели в Равенсбург, потом в Маутхаузен. Лишь победа Красной Армии над нацистским рейхом принесла ему долгожданную свободу. Гаврилов быстро прошёл проверку в фильтрационном лагере - проверка обнаружила его полную невиновность. Его восстановили в звании майора, при этом, правда, исключили из партии (за то, что он утратил свои партийные документы и допустил их захват немцами). Осенью 1945 года Пётр Михайлович получил новое назначение - начальником лагеря для японских военнопленных. Это назначение, с одной стороны, породило нелепые слухи, будто героя Брестской крепости из нацистских концлагерей отправили в лагеря Гулага, а с другой - ставится некоторыми исследователями под сомнение: дескать, никаких документальных подтверждений этому назначению Гаврилова нет, его выдумали постфактум, чтобы скрыть позорный факт расправы над героем Брестской крепости. Точку в дискуссии позволяют поставить воспоминания японского военнопленного Ямаситы Сидзуо, упоминающего Гаврилова как начальника лагпункта № 8 и характеризующего его как "человека с мягким характером".
Казалось бы, человек, прошедший ад гитлеровских концлагерей, мог бы ожесточиться, "отвести душу" на союзниках врага, попавших к нему в руки. Однако, Гаврилов за годы заключения не утратил своей человеческой порядочности. В качестве начальника концлагеря он много сделал для улучшения условий содержания японских пленных, добился регулярного снабжения их продовольствием, пресёк злоупотребления, предотвратил угрожавшую пленным эпидемию тифа. В то же время он беспощадно пресекал воровство, которым не брезговали некоторые военнопленные. За свою службу в лагере для военнопленных Гаврилов получил благодарность по службе. В июне 1946 года Пётр Михайлович уволился в запас.
Портрет П.М. Гаврилова, нарисованный пленным японским солдатом
Ямаситой Сидзуо.
Майор Гаврилов в послевоенные годы.
Пётр Михайлович попытался вернуться на свою историческую родину, однако земляки его не приняли. Слишком сильно сидело в головах обывателей, что сдаться в плен - это позор, что советский воин предпочитает выпустить последнюю пулю в себя. О подвиге Брестской крепости тогда ещё ничего не знали, о том, что Гаврилов попал в плен контуженный, не желали слушать. Вспоминает Анна Козлова, учительница младших классов Альвединской школы: «Наша первая встреча с Петром Михайловичем состоялась в 1947 году. Петр Гаврилов, встреченный жителями села как враг народа, стал жить в землянке с матерью. Работал пастухом, помогал собирать колхозный картофель. Мы дружили семьями. О войне он говорить не любил. Лишь изредка, после дотошных расспросов, рассказывал, что ему пришлось перенести. Вспоминаю случай. Осень. Идет уборка второго хлеба на колхозных полях. Лошадь тащит за собой телегу, из которой выпадает картофель. Петр Михайлович идет следом и собирает его. А люди, видя это, подкидывают ему еще: мол, «на, ешь, враг народа»! Самые наглые позволяли себе подойти сзади и пнуть его». После нескольких безуспешных попыток трудоустроиться Гаврилов уехал туда, где провёл свою бурную молодость в период Гражданской войны - на Северный Кавказ. Он поселился в Краснодаре, где работал рабочим на тарной базе, потом - экспедитором на приборостроительном заводе. Поскольку жену и приёмного сына Гаврилов считал погибшими, в Краснодаре он женился во второй раз.
Когда в 1955 году писатель С. Смирнов по крупицам воссоздал историю обороны Брестской крепости, к Гаврилову, наконец, пришло заслуженное признание. Его восстановили в партии, присвоили звание Героя Советского Союза (указом от 30 января 1957 г.). Приехав в Брест на встречу с братьями по оружию, Гаврилов неожиданно обнаружил, что его жена и пасынок живы. Во время боёв за Брестскую крепость Екатерина Григорьевна и Коля были пленены немцами и отправлены в концлагерь и по дороге потерялись. Их подобрали и выходили местные жители. Коля Гаврилов при первой возможности ушёл в партизаны. Теперь он служил в армии. А вот Екатерина Григорьевна оказалась после войны в доме инвалидов: она была полностью парализована. Пётр Михайлович поступил как подобает порядочному человеку: забрал больную жену к себе в Краснодар и заботился о ней до самой её кончины, последовавшей в декабре 1956 года. Его новая супруга Мария Григорьевна приняла Екатерину Григорьевну как сестру. Николай Гаврилов, демобилизовавшись из армии, уехал к отцу в Краснодар, но матери в живых уже не застал.
Пётр Михайлович Гаврилов (в центре) на встрече с однополчанами. Фото 1961 г.
Портрет майора П.М. Гаврилова на фоне Брестского мемориала
Пётр Михайлович Гаврилов скончался в Краснодаре 26 января 1979 года. Перед смертью он вёл активную общественную работу, встречался с солдатами Советской Армии и с детьми в школах. Останки героя Брестской крепости перевезли в Брест и захоронили на гарнизонном кладбище. В 1980 году, уже после кончины ветерана, в Краснодаре вышли его воспоминания "Сражается крепость".
____________________________
При написании статьи использованы:
1) Большая статья Светланы Митленко о майоре Гаврилове.
2) Биографическая статья о майоре Гаврилове на сайте "Герои страны".
Майор Гаврилов Пётр Михайлович, Герой Советского Союза,
один из руководителей обороны Брестской Крепости.
Пётр Михайлович Гаврилов родился 17 июня 1900 года в деревне Альведино в окрестностях Казани, в татарской крестьянской семье и происходил из старинного кряшенского рода, принявшего Православие ещё во времена Ивана Грозного. Эти татары, называемые "старокрещёнными", переняли от своих русских соседей не только веру, но также имена и фамилии, но сохранили свой язык и многие татарские народны традиции.
Отец Петра Гаврилова умер, когда будущему герою Великой Отечественной войны было всего год. Чтобы хоть как-то прокормить семью, мать его работала подёнщицей, стирала чужое бельё. Но сына смогла отдать в школу. Проучился там Гаврилов, правда, только четыре класса, а потом сам подался на заработки. В 15 лет сбежал в Казань, где работал чернорабочим, дворником, грузчиком... Не удивительно, что молодой кряшен быстро сделался благодарным слушателем революционных агитаторов и после Октября 1917 года примкнул к большевикам.
В 1918 году Гаврилов добровольцем вступил в Красную Армию и принял участие в Гражданской войне сперва на Колчаковском, потом на Деникинском фронте, а после поражения Деникина сражался с бандами северокавказских национал-сепаратистов и исламистов. И если последнее можно только приветствовать, то борьба против Колчака и Деникина не красит биографию Петра Михайловича. Увы, мать, рвавшая себе жилы, чтобы поднять сына, накормить его и дать ему хоть какое-то образование, не сумела дать ему должного религиозного воспитания, привить ему готовность бороться за веру отцов. Трудно осудить за это бедную женщину - одной её явно не хватило бы на всё. В 1922 году Пётр Гаврилов вступил в коммунистическую партию, окончательно порвав с христианством.
По окончании Гражданской войны Гаврилов решил остаться в армии. В 1925 году он оканчивает командирские курсы на Северном Кавказе, в 1939 году - Военную Академию им. Фрунзе. После окончания академии Пётру Михайловичу присваивают воинское звание майора и назначают командовать 44-м стрелковым полком. В качестве командира полка Гаврилов принял участие в Зимней войне, а затем, в мае 1941 года его полк переводят в Брестскую крепость.
Пётр Гаврилов старшим лейтенантом. Фото сделано между 1925 и 1939 гг.
К этому времени Пётр Михайлович уже был женат, супруга Екатерина Григорьевна последовала за ним в Брест. Поскольку у пары не было своих детей, Гавриловы взяли мальчика из детского дома, Пётр Михайлович воспитывал его как родного сына. Связь с ними Гаврилов потеряет в первые же дни войны и долгое время будет считать погибшими. Впрочем, мы несколько забегаем вперёд.
В Брестской крепости Гаврилов зарекомендовал себя как волевой, требовательный и знающий командир. Но начальство считало его "неудобным" из-за того, что он всегда имел собственное суждение по вопросам текущей политики. В частности, от наблюдательного взора майора не ускользнуло сосредоточение вражеских войск на противоположном берегу Буга. Осознавая, что представляет из себя нацизм, Гаврилов чётко отдавал себе отчёт в том, что война неизбежна и разразится она скоро. Начальство же полагало, что он сеет панику. 27 июня 1941 года должно было состояться партсобрание о "недостойном" поведении коммуниста П.М. Гаврилова. Собрание, однако, по понятным причинам не состоялось - пророчества майора исполнились раньше.
Когда на рассвете 22 июня 1941 года Гаврилов услышал частые разрывы, он понял: война началась. Это не провокация, каких много было в предвоенные дни на границе, это самая настоящая агрессия, скорое начало которой он предвидел. Велев жене и сыну спуститься в подвал, Гаврилов собрал свой полк и повёл его из крепости на рубеж обороны. Но выйти из крепости им не удалось - у её западных ворот уже вовсю шёл бой. К 9-ти утра немцы взяли Брестскую крепость в кольцо.
Оборона Брестской крепости
Гаврилов со своими бойцами занял оборону в Восточном форте Брестской крепости, где сплотил вокруг себя солдат и офицеров из разных частей. Форт стал настоящим ключом всей обороны, самой неприступной для немцев позицией. До 30 июня продолжалась организованная оборона Восточного форта, атаки немцев одна за другой захлёбывались под пулемётным огнём гавриловцев. "Гнездом сопротивления остался Восточный форт. Сюда нельзя подступиться, превосходный ружейный и пулеметный огонь скашивал каждого приближающегося. В форту около 20 командиров и 370 бойцов, женщины и дети. А душою сопротивления являются будто бы один майор и один комиссар", - писал 26 июня один немец-штабист.
Лишь после жестоких бомбёжек немцы смогли овладеть Восточным фортом. 29 июня юнкерсы обрушили на форт шквал 500-килограммовых бомб. Во второй половине дня прямое попадание 1800-килограммовой бомбы в форт вызвало детонацию боеприпасов на складе. Взрыв был таким сильным, что сотряс не только крепость, но и город. Можно себе представить, какой ад царил в казематах форта. Те, кто уцелел (300 с небольшим человек), оказались в плену. Немецкие автоматчики обшаривали каземат за казематом, труднодоступные помещения выжигали огнемётами, офицеры жестоко допрашивали пленных - пытались выведать, куда делся Гаврилов. И в конце концов пришли к выводу, что майор покончил с собой (подорвал себя гранатой), не желая сдаваться в плен.
Оборона Брестской крепости
Восточный форт Брестской крепости. Современное состояние.
Однако Гаврилов не погиб и с собой не покончил. Как выяснилось впоследствии, он едва не попался гитлеровцам - немецкие автоматчики прорвались в тот каземат внутри вала, где он держал свой командный пункт. Гаврилов со своим солдатом-порученцем оказался отрезан от остальных защитников форта. Пришлось уходить, отбиваясь от наседающих немцев гранатами. Перебегая из одного помещения в другое, Гаврилову с солдатом удалось оторваться от преследователей и спрятаться, однако вскоре майору стало ясно, что сопротивление форта сломлено, а сам форт захвачен. Восемь дней Гаврилов со своими бойцами закрывал немцам удобное место для прорыва. Теперь приходилось думать, что делать дальше. Патроны и гранаты были на исходе, о продовольствии вообще говорить не приходилось.
Первой мыслью Гаврилова было прорыть проход под стенами крепости и уйти к партизанам - в том, что такие непременно должны появиться, майор не сомневался. Как коммунист, он не мог не знать, что руководители партии перед войной планировали организацию партизанского движения заблаговременно, создавали склады оружия и продовольствия, назначали ответственных. Уход к партизанам давал надежду продолжить борьбу.
Несколько дней Гаврилов и солдат-порученец провели в тесной земляной норе. Продуктов не было. Любое неосторожное движение или звук могли выдать Гаврилова врагу. Жажду майор научился успокаивать, прикладывая язык к мокрым кирпичам стены - а ведь стояла летняя жара. Потом, как сквозь сон, Пётр Михайлович услышал откуда-то сверху пулемётные очереди. Стреляли из пулемёта Дегтярёва, короткими очередями - видимо, неизвестный пулемётчик экономил патроны. Немцам экономить патроны было незачем. Значит, стреляли наши. Значит, крепость продолжает бой. Уходить в таких условиях к партизанам было дезертирством - и Гаврилов вместе с солдатом выбрался на поверхность. Первым делом они напились воды из колодца - несколько дней жажды давали себя знать. А потом начали осматриваться и быстро заприметили на валу группу из 12-ти бойцов с тремя пулемётами. Днём эта горстка отчаянных храбрецов скрывалась в подземельях крепости, а ночью выбирались на поверхность и вели огонь по немецким оккупантам.
Гаврилов возглавил эту группу и вместе с ней продолжил борьбу уже полупартизанскими методами. Днём маленький, но хорошо сплочённый и столь же хорошо вооружённый отряд Гаврилова прятался в подземельях, а по ночам выбирался из укрытия и обстреливал немцев. Пётр Михайлович слышал, что они были не одиноки: пулемётные очереди слышались от Западного форта, в районе домов комсостава и с Центрального острова тоже доносилась стрельба. Крепость жила.
Майор Пётр Гаврилов в 1941 году.
Однако голод давал себя знать. Припасов у бойцов не было, немногочисленные сухари, оказавшиеся у них, быстро доели. Утомлённые люди теряли бдительность, и однажды выставленный наблюдатель не заметил, как в форт зашла группа немецких автоматчиков. Они быстро обнаружили бойцов Гаврилова и атаковали их. Сам Пётр Михайлович в это время отсыпался после бессонной ночи и был разбужен криками вражеских солдат: "Рус, сдавайся!" Гаврилову удалось организовать отражение атаки, немцы бежали с большими потерями, однако вскоре вернулись, подтащив орудия и миномёты. После артиллерийского обстрела немцы пошли в атаку со всех сторон на сильно поредевшую группу Гаврилова и задавили числом. Спастись удалось только Гаврилову, его порученцу и ещё одному солдату.
Защитникам крепости вновь пришлось скрываться всё в том же подкопе. Гаврилов понимал, что пока ночь, нацисты, скорее всего, не сунутся в подземелье, но с утра пораньше обязательно попытаются покончить с остатками отряда. Снова пришла в голову мысль уходить к партизанам в Беловежскую Пущу. Поскольку немцы никуда не ушли, терпеливо ожидая утра, прорываться пришлось с боем. Однако, пробившись к каналу, Гаврилов обнаружил, что на противоположной стороне расположилась немецкая часть. Пришлось возвращаться обратно в крепость.
Брестская крепость. Современное состояние.
Несколько дней Гаврилов скрывался в небольшом угловом каземате возле конюшни гарнизонных артиллеристов. Каземат имел достаточно толстые стены и две бойницы, из которых при необходимости можно было отстреливаться, контролируя большой участок. На случай, если бы немцы решили заглянуть в каземат, Гаврилов соорудил себе укрытие из навоза. По ночам Гаврилов выходил из каземата и спускался к каналу, чтобы напиться. Питался же он комбикормом для лошадей. На шестой день такой диеты он почувствовал невыносимую резь в животе. Гаврилов в кровь искусал себе губы, чтобы не застонать - так прошли сутки. Потом он впал в какое-то забытьё и потерял счёт времени. Видимо, его стоны в бессознательном состоянии привлекли внимание врага: очнулся он от громких голосов, разговаривавших по-немецки. Рядом с грудой навоза, служившей ему укрытием, стояли двое немецких автоматчиков. Вид врагов и чувство опасности придали ему силы. Гаврилов снял с предохранителя пистолет и открыл огонь по вражеским солдатам. Немцы бежали. Однако майор понимал, что его убежище обнаружено и придётся принимать бой - по всей видимости, последний. Враги не заставили себя долго ждать - по бойницам каземата ударили немецкие пулемёты. Гаврилова спасало только то, что бойницы имели особую конструкцию, и попасть в него сквозь эти бойницы было практически невозможно. Приходилось опасаться только рикошетных пуль.
У Гаврилова в распоряжении были два пистолета и пять гранат. Когда снаружи послышались крики: "Рус, сдавайся!" - он понял, что немцы подбираются к каземату вдоль подножья вала, в "слепой" зоне, недосягаемой для его пуль. Майор дождался, когда крики раздались совсем рядом и бросил две гранаты - по одной в каждую бойницу. Протяжные стоны, донёсшиеся снаружи, показали, что гранаты не пропали даром. Немцы отхлынули, но через полчаса атаковали снова. И снова Гаврилову удалось отбиться двумя гранатами. Спасало только то, что немцы не знали, сколько у него ещё остаётся боеприпасов. У него же оставалась последняя граната.
Пока Гаврилов ждал у амбразур новой атаки, сзади послышалась автоматная очередь - немцы зашли с тыла и ворвались в каземат через дверь, которую Гаврилову нечем было запереть.Майор метнул гранату в дверь, сквозь которую просунулся вражеский автоматчик. Солдат выронил автомат и упал. Второго вражеского солдата Пётр Михайлович сразил из пистолета. И в этот миг в каземат влетела вражеская граната. Взрыв оглушил Гаврилова. Когда же он очнулся, первое, что он увидел, был штык немецкого часового. Бесчувственного Гаврилова немцам всё же удалось захватить в плен. Было 23 июля 1941 года.
Картина Петра Кривоногова "Брест, 1941 г."
вызывает чёткие ассоциации с последним боем
майора Гаврилова
Состояние, в котором Гаврилова привезли в лагерь для военнопленных, хорошо описал лагерный врач: "Пленный был в командирской форме, но она превратилась в лохмотья. Он был ранен, истощён так, что не мог даже глотать, врачам пришлось применить искусственное питание. Но немцы сказали, что этот человек всего час тому назад в одиночку принял бой в одном из казематов, убил нескольких гитлеровцев. Было ясно, что только из уважения к его храбрости пленного оставили в живых".
В наши дни приходится читать в некоторых публикациях, будто немцы, восхищённые мужеством Гаврилова, вопреки инструкциям собственного командования, оказали пленному медицинскую помощь. Это не совсем верно. Жизнь ему, из уважения к его мужеству, действительно сохранили. Но на первом же допросе жестоко избили. Поскольку документы Гаврилова немцы нашли в кармане его гимнастёрки, они понимали, кто попал к ним в руки. Спасло Петра Михайловича только его тяжёлое состояние - он быстро потерял сознание, и немцы решили подождать, пока Гаврилов выздоровеет. Спасли же Петра Михайловича два пленных врача - Ю.В. Петров и И.К. Маховенко. Первым делом они сообщили немцам, что у пленного майора тиф: в тифозный барак "истинные арийцы" боялись соваться. Так Гаврилов на некоторое время исчез из поля зрения врага. За несколько недель, проведённых в тифозном бараке, Гаврилов более-менее ожил. Когда он начал ходить, врачи-пленные устроили его работать на лагерной кухне, где у него была возможность получать, пусть и скудное, но всё же усиленное питание.
Гаврилов выжил. Другие узники лагеря прекрасно знали, кто он такой, знали, что он более месяца сопротивляся в Брестской крепости. К нему часто обращались с вопросами о том, что происходит на фронте, может ли Красная Армия выстоять и победить. Гаврилов, как мог, морально поддерживал пленных красноармейцев, укреплял их веру в конечную победу и скорое освобождение. Так продолжалось до весны 1942 года, когда его отправили в Польшу. После долгих скитаний по разным концлагерям Гаврилов в конце концов оказался в Хаммельсбурге, где немцы создали специализированный концлагерь для пленных советских офицеров. Тысячи узников томились здесь. В этом лагере Пётр Михайлович познакомился с другим знаменитым узником фашизма - генералом Дмитрием Михайловичем Карбышевым. Как и Гаврилов, Карбышев был убеждён в конечной победе Красной Армии, правда, реализм военного специалиста подсказывал ему, что война будет затяжной.
Дмитрий Михайлович Карбышев
В Хаммельсбурге Гаврилов начал задумываться о побеге. Однако лагерь находился в глубине Германии, а здоровье самого Гаврилова не отличалось крепостью: его мучила малярия, правой рукой он практически не владел из-за полученных в последнем бою ранений. Побег так и не состоялся. Из Хаммельсбурга Гаврилова перевели в Равенсбург, потом в Маутхаузен. Лишь победа Красной Армии над нацистским рейхом принесла ему долгожданную свободу. Гаврилов быстро прошёл проверку в фильтрационном лагере - проверка обнаружила его полную невиновность. Его восстановили в звании майора, при этом, правда, исключили из партии (за то, что он утратил свои партийные документы и допустил их захват немцами). Осенью 1945 года Пётр Михайлович получил новое назначение - начальником лагеря для японских военнопленных. Это назначение, с одной стороны, породило нелепые слухи, будто героя Брестской крепости из нацистских концлагерей отправили в лагеря Гулага, а с другой - ставится некоторыми исследователями под сомнение: дескать, никаких документальных подтверждений этому назначению Гаврилова нет, его выдумали постфактум, чтобы скрыть позорный факт расправы над героем Брестской крепости. Точку в дискуссии позволяют поставить воспоминания японского военнопленного Ямаситы Сидзуо, упоминающего Гаврилова как начальника лагпункта № 8 и характеризующего его как "человека с мягким характером".
Казалось бы, человек, прошедший ад гитлеровских концлагерей, мог бы ожесточиться, "отвести душу" на союзниках врага, попавших к нему в руки. Однако, Гаврилов за годы заключения не утратил своей человеческой порядочности. В качестве начальника концлагеря он много сделал для улучшения условий содержания японских пленных, добился регулярного снабжения их продовольствием, пресёк злоупотребления, предотвратил угрожавшую пленным эпидемию тифа. В то же время он беспощадно пресекал воровство, которым не брезговали некоторые военнопленные. За свою службу в лагере для военнопленных Гаврилов получил благодарность по службе. В июне 1946 года Пётр Михайлович уволился в запас.
Портрет П.М. Гаврилова, нарисованный пленным японским солдатом
Ямаситой Сидзуо.
Майор Гаврилов в послевоенные годы.
Пётр Михайлович попытался вернуться на свою историческую родину, однако земляки его не приняли. Слишком сильно сидело в головах обывателей, что сдаться в плен - это позор, что советский воин предпочитает выпустить последнюю пулю в себя. О подвиге Брестской крепости тогда ещё ничего не знали, о том, что Гаврилов попал в плен контуженный, не желали слушать. Вспоминает Анна Козлова, учительница младших классов Альвединской школы: «Наша первая встреча с Петром Михайловичем состоялась в 1947 году. Петр Гаврилов, встреченный жителями села как враг народа, стал жить в землянке с матерью. Работал пастухом, помогал собирать колхозный картофель. Мы дружили семьями. О войне он говорить не любил. Лишь изредка, после дотошных расспросов, рассказывал, что ему пришлось перенести. Вспоминаю случай. Осень. Идет уборка второго хлеба на колхозных полях. Лошадь тащит за собой телегу, из которой выпадает картофель. Петр Михайлович идет следом и собирает его. А люди, видя это, подкидывают ему еще: мол, «на, ешь, враг народа»! Самые наглые позволяли себе подойти сзади и пнуть его». После нескольких безуспешных попыток трудоустроиться Гаврилов уехал туда, где провёл свою бурную молодость в период Гражданской войны - на Северный Кавказ. Он поселился в Краснодаре, где работал рабочим на тарной базе, потом - экспедитором на приборостроительном заводе. Поскольку жену и приёмного сына Гаврилов считал погибшими, в Краснодаре он женился во второй раз.
Когда в 1955 году писатель С. Смирнов по крупицам воссоздал историю обороны Брестской крепости, к Гаврилову, наконец, пришло заслуженное признание. Его восстановили в партии, присвоили звание Героя Советского Союза (указом от 30 января 1957 г.). Приехав в Брест на встречу с братьями по оружию, Гаврилов неожиданно обнаружил, что его жена и пасынок живы. Во время боёв за Брестскую крепость Екатерина Григорьевна и Коля были пленены немцами и отправлены в концлагерь и по дороге потерялись. Их подобрали и выходили местные жители. Коля Гаврилов при первой возможности ушёл в партизаны. Теперь он служил в армии. А вот Екатерина Григорьевна оказалась после войны в доме инвалидов: она была полностью парализована. Пётр Михайлович поступил как подобает порядочному человеку: забрал больную жену к себе в Краснодар и заботился о ней до самой её кончины, последовавшей в декабре 1956 года. Его новая супруга Мария Григорьевна приняла Екатерину Григорьевну как сестру. Николай Гаврилов, демобилизовавшись из армии, уехал к отцу в Краснодар, но матери в живых уже не застал.
Пётр Михайлович Гаврилов (в центре) на встрече с однополчанами. Фото 1961 г.
Портрет майора П.М. Гаврилова на фоне Брестского мемориала
Пётр Михайлович Гаврилов скончался в Краснодаре 26 января 1979 года. Перед смертью он вёл активную общественную работу, встречался с солдатами Советской Армии и с детьми в школах. Останки героя Брестской крепости перевезли в Брест и захоронили на гарнизонном кладбище. В 1980 году, уже после кончины ветерана, в Краснодаре вышли его воспоминания "Сражается крепость".
____________________________
При написании статьи использованы:
1) Большая статья Светланы Митленко о майоре Гаврилове.
2) Биографическая статья о майоре Гаврилове на сайте "Герои страны".