Брат за брата против 20 фашистских танков
...или рассказ ветерана-украинца с неожиданным продолжением
Братья Иван и Дмитрий Яковлевичи Остапенко были близнецами, хотя в послевоенные годы стали мало похожи друг на друга. Оба они были украинцами, хотя родились на землях с преобладанием великороссийского населения - в Донбассе. В селе Жёлтое, что на Луганщине. Оба брата до войны успели окончить школу-семилетку, оба работали трактористами в колхозе "Парт-коммуна". Вместе и в армию ушли в конце 1941 года, вместе в Сталинградском училище освоили воинскую специальность бронебойщика. Вместе в 1942 году обороняли Кавказ, вместе в ожесточённом бою под селом Новая Скниба на подступах к Владикавказу 7 ноября 1942 года уничтожили на двоих 20 вражеских танков. Дмитрий Остапенко в этом бою пропал без вести, начальство посчитало его погибшим и представило посмертно к званию Героя Советского Союза. Иван Остапенко за тот же бой получил Орден Ленина.
Герой Советского Союза Дмитрий Яковлевич Остапенко (справа), его брат Иван (слева)
и их фронтовой друг, имя которого установить не удалось.
Об этом бое, о предполагаемой гибели своего брата Иван Остапенко рассказал в начале 1943 года газете "Комсомольская правда" в своём письме. Письмо это было опубликовано и со временам, по мере развития цифровых технологий, попало в интернет. Вот это письмо.
"Моему брату Дмитрию Остапенко правительство присвоило звание Героя Советского Союза. Меня наградили орденом Ленина. Этим гордится вся наша семья, да и не только она, - если бы эта весть дошла до нашего родного украинского села Жёлтого, все наши односельчане были бы горды. К сожалению, село наше осталось за линией фронта...
Мой брат Дмитрий никогда не думал стать героем. В школе и на колхозных полях он был таким же, как и все другие. Было ему 19 лет. И вот теперь слава о нём разнеслась по всему фронту. Он до конца выполнил свой долг патриота, уничтожил за один день 13 немецких танков из простого советского противотанкового ружья и погиб смертью храбрых, отдав жизнь за Родину.
Мне, брату героя, яснее, чем кому бы то ни было, видны его боевые заслуги: ведь мы с ним вместе росли, учились, вместе пришли в армию, вместе овладели противотанковым ружьём, вместе вступили в комсомол и вместе дали врагу смертный бой, в котором нам довелось уничтожить 20 вражеских танков. Это был очень тяжёлый бой, и я думаю, что о нём стоит рассказать подробно, - это будет интересно для всех стрелков из противотанкового ружья.
Мы с братом, собираясь в свободное время, частенько толковали: «А как вот этот стрелок, про которого писали в газете, сумел подбить целых четыре танка в одном бою? Как он действовал?» Нас интересовали все подробности такого боя. Вот и я хочу описать наш жестокий бой.
Дело было так. Немцы пытались прорвать линию нашей обороны и выйти к важной дороге. Они бросили в бой большие силы. Создалось тяжёлое положение: на наши окопы двигались десятки вражеских танков. Земля дрожала от рёва и лязга гусениц.
В эти минуты смертельной опасности мы вспомнили холмы Украины, нашу родную степь, нашу мать, поседевшую от горя. И вспомнились мне напутственные отцовские слова перед нашим уходом в армию: «Чуете, сынки мои, як стогне ридна Украина? Ступайте, хлопцы, защищайте свою батькивщину, бейте супостатов поганых, чтоб они и внукам своим заказали лезть на нас». И стали наши сердца крепче камня.
Я смотрел на немецкие танки и думал: не эти ли самые машины врывались в наше родное село? Быть может, подлые немцы, которые, спрятавшись под бронёй, ползут сейчас на нас, повесили нашего отца на старом дедовском тополе, что стоит под окном нашей хаты, выгнали старую мать из дома. Далеко от этого рубежа наше Жёлтое, а чувствовали мы себя так, словно вот здесь защищаем его. Немцы надвигались на нас двумя танковыми группами. С одной стороны ползли восемь машин, с другой - восемнадцать. Они были густо облеплены немецкими автоматчиками. Проверив ещё раз ориентиры, мы припали к ружьям и стали настороженно следить за движением вражеских машин, подпуская их на дистанцию действительного огня.
Немецкие танкисты нервничали. Они чуяли, какая страшная для них опасность скрыта за брустверами наших окопов. Стремясь подавить нас, немецкие танкисты открыли шквальный огонь. Они били термитными снарядами, строчили из крупнокалиберных пулемётов, из автоматов. Огонь был такой плотный, что, казалось, нельзя головы высунуть. Автоматчики, соскакивая с танков, орали: «Русс, сдавайся!» Но мы понимали, что служим в гвардейской части, а гвардейцам бояться не положено.
И когда немецкие танки подошли на 100 метров, мы ударили из своих верных ружей. Дмитрий первой же пулей угодил в башню ведущего танка. Танк клюнул носом и окутался облаком чёрного дыма. Открылся люк, из него вырвалось пламя, и сноп искр взлетел к небу. Это рвались немецкие боеприпасы.
Дмитрий Яковлевич Остапенко
Горящий танк преградил путь другим машинам. У немцев возникло замешательство. Этим умело воспользовался Дмитрий. Он стрелял то по одному, то по другому танку. Пуля Дмитрия перебила гусеницу одного из танков, машина завертелась на месте. Ещё один танк Дмитрий поджёг, всадив пулю в моторную группу. На выскакивающих из люков солдат и офицеров Дмитрий не обращал внимания: беглецов, так же, как и автоматчиков, сидевших на броне, расстреливали наши стрелки. Дело бронебойщика - охотиться за машинами.
Заметив, что один танк отделился от колонны и ринулся прямо на его окоп, Дмитрий приготовился к поединку. В танке за толстой бронёй сидели три матёрых германских бандита. У них были автоматическая пушка и крупнокалиберный пулемёт. Дмитрий мог противопоставить им только одно своё ружьё. Решили крепость нервов и меткость удара. Если бы Дмитрий растерялся хотя бы на одно мгновение, смерть настигла бы его в тот же миг. Но он теперь верил в свои силы. И, выждав момент, когда немецкий танк приблизился к нему на 30 метров, он метко выстрелил. Танк остановился и вспыхнул.
С каждой минутой подбитых немецких танков становилось всё больше и больше. То одна, то другая машина вдруг клевали носам в землю. Немецких танкистов объял животный страх. Испугавшись советских стрелков, они повернули назад.
В этом трудном бою Дмитрий истребил 8 вражеских машин. Мы радовались этой победе. Но мы понимали, что торжествовать рано: немцы могли в любую минуту повторить атаку. И действительно, прошло немного времени, а вдали уже снова загрохотали вражеские танки. Против нас двигалась новая большая группа немецких машин.
Советские бронебойщики в обороне
На этот раз Дмитрий действовал с ещё большим искусством. Подпуская танки на пристрелянную дистанцию, он бил, как снайпер. Ни одна пуля не прошла мимо цели. После каждого выстрела ещё один танк окутывался дымом. А если танк, подбитый Дмитрием, останавливался, но не загорался, он не жалел второй пули и бил его снова по наиболее уязвимому месту, чтобы обязательно поджечь. Дмитрий делал это для того, чтобы лишить немцев возможности увести и восстановить подбитые машины.
Когда от выстрелов брата загорелся тринадцатый по счёту немецкий танк, его ружьё вдруг замолчало. Заметив это, я, конечно, встревожился. Но как узнать, что случилось с братом? Подбежать к нему было невозможно. Вражеские танки подошли к нам почти вплотную и наседали полукругом на наш рубеж. Особенно близко подошёл один тяжёлый танк. Он изрыгал потоки раскалённого свинца и стали. Я выпустил по нему уже несколько пуль, но танк как ни в чём не бывало продолжал давить гусеницами наши огневые точки.
Мне стало даже жарко от досады: неужели моё испытанное ружьё не остановит этот немецкий танк? Сбросив с себя шинель, я начал тщательно целиться в то место танка, где у него расположен бак. Этот выстрел, сделанный с дистанции в 70 метров, утихомирил наконец немецкую ползучую крепость, и поле боя озарилось ещё одним ярким костром. Остальные немецкие танки спасовали и ушли.
Только теперь я смог узнать, что произошло с братом: уничтожив 13 танков, он погиб на боевом рубеже смертью храброго воина. Эта весть, как ножом, полоснула по сердцу. Было очень горько расстаться с родным и близким мне человеком. Я понимал, что теперь у меня только одна задача в жизни: во что бы то ни стало отомстить за брата.
Удобного случая долго ждать не пришлось: на другой же день ожесточённейший бой на нашем рубеже возобновился. Немцы наседали на нас, как стая зверей. В разгаре боя у меня вышли все бронебойные патроны, а вражеские танки в сопровождении автоматчиков всё ещё не утихомиривались. Рыская из стороны в сторону, они пытались нащупать слабый участок в нашей обороне и прорвать её.
Я попросил товарищей, чтобы мне принесли патроны из соседнего окопа, а сам тем временем вёл огонь из винтовки: как только какой-нибудь фриц покажет голову, я его убью. Так я свалил штук 10 автоматчиков.
В это время по окопам пронеслась тревожная весть: немецким танкам всё же удалось прорвать нашу оборону на одном участке, и они хлынули в обход наших укреплений. На меня с фланга шли 4 танка. На какую-то долю секунды я растерялся, не зная, что делать: патронов у меня не было, и моё ружьё теперь могло принести не больше пользы, чем обыкновенная палка. Но тут же, нащупав возле себя гранату, я ожил: пока есть хоть одна граната, драться можно!
Я приказал бойцам держаться до последнего дыхания, а сам приготовился метнуть гранату под гусеницы ближайшего танка. До этого, обучаясь стрельбе из противотанкового ружья, я много времени отдавал тренировке в метании гранаты по движущейся цели и был уверен в том, что попаду и на этот раз. Но тут произошло что-то непонятное: хотя танк был совсем рядом, я промахнулся.
Вся кровь ударила мне в голову в эту минуту. Что я мог сделать теперь только руками с четырьмя бронированными чудовищами?
Тут меня осенила такая мысль: победить 4 танка без оружия невозможно, а перехитрить их можно.
О риске в такую минуту не думают. И я, выскочив из окопа и волоча за собой противотанковое ружьё, побежал по изрытому снарядами скату. Вокруг меня засвистели пули, зашуршали осколки. Я выпрямился, всплеснул руками и упал, притворившись убитым. Затея оказалась удачной. Немецкие танкисты приняли всё за чистую монету и промчались мимо. Немецкие солдаты бежали вслед за танками. Один из них споткнулся о меня. Я выхватил у него винтовку и прикончил разиню прикладом.
Как раз в эту минуту фланговые подразделения нашей части нанесли гвардейский удар по прорвавшейся группе фашистов. Враг, оставляя горящие танки и сотни трупов, начал откатываться. Я сначала открыл из своей трофейной винтовки огонь по бегущим автоматчикам. Когда же мне поднесли наконец противотанковые патроны, я прильнул к своему верному ружью и начал бить по удирающим немецким танкам.
После боя подсчёты показали, что я уничтожил семь немецких танков и два десятка гитлеровцев. Это был большой успех, меня поздравляли. Но мне в эту минуту было не до того. Я думал об одном: где мой брат? В дыму сражения накануне я видел только, как вражеский танк вёл прицельный огонь по окопу Дмитрия, обратил внимание на то, что замолчало ружьё. Мне передавали, что брат убит, но поверить в это было очень тяжело. Мне хотелось во что бы то ни стало разыскать его тело.
Я долго бродил между обгоревшими танками и разбросанными по полю трупами гитлеровцев, но брата нигде найти не мог. Санитары и бойцы трофейных команд не узнавали меня, так я осунулся от горя. Вдруг я услышал голос заместителя комиссара по политической части Чабаненко:
- Остапенко! Тяжело тебе, понимаю... Но что ж поделаешь? У каждого из нас своё горе, каждый страдает. Только теперь не время отчаиваться. Надо отомстить немцам за всё.
И я тут же на поле боя, над окопом брата, засыпанным немецкими снарядами, поклялся, что отомщу за кровь брата и уничтожу ещё немало немецких танков.
Я сделаю это. Слово комсомольца-гвардейца - твёрдое слово" (конец цитаты).
В действительности Дмитрий Остапенко выжил, хотя его брат Иван в момент написания данного текста (1943 год) ещё не знал об этом. Раненого гвардии младшего сержанта Дмитрия Остапенко без сознания подобрали немцы и отправили в концлагерь. В лагерном бараке, по счастью, нашёлся среди пленных врач - сумел оказать раненому квалифицированную медицинскую помощь, даже несмотря на отсутствие инструментов. Кое-как оправившись от ран, Дмитрий Яковлевич бежал из концлагеря. Ему удалось добраться до родного села Желтого, но дальше идти не было сил. Беглеца подобрали и спрятали местные жители, а вскоре село было освобождено Красной Армией. Герой Советского Союза Дмитрий Остапенко принял участие в Курской Битве, а победный май 1945 года братья Дмитрий и Иван встретили вместе.
Дмитрий Яковлевич Остапенко со звездой Героя Советского Союза
Уже в 1943 году Дмитрий Остапенко узнал, что его посмертно представили к званию Героя Советского Союза и успел получить причитающуюся ему медаль "Золотая Звезда", о чём свидетельствуют его сохранившиеся фронтовые фотографии. Братья много ездили по стране, выступали перед молодёжью с рассказами о своём фронтовом прошлом.
Похороненный братом и командованием осенью 1942 года, Дмитрий Остапенко благополучно дожил до 22 февраля 1994 года.
К слову, публикация брата в "Комсомольской правде" дошла до Дмитрия Остапенко. Он её прочитал - и немедленно откликнулся. Вот текст его письма в редакцию. Письмо адресовано не столько газете, сколько брату, которого Дмитрий Яковлевич в то время усиленно разыскивал.
"Дорогой брат Ваня!
Газета «Комсомольская правда» с твоей статьёй дошла и до нашего села Жёлтое, ныне освобождённого от немецкого ига. Дошла она и до меня. Из неё я узнал о том, что мне присвоено высокое звание Героя Советского Союза. Бой наш ты описал правильно. Есть в твоей статье только одна неточность: я жив, нахожусь в Красной Армии и готов к новым боям. На правой стороне груди у меня теперь гвардейский знак. Отныне я буду драться по-гвардейски и заверяю тебя, что в будущих боях подожгу ещё не один вражеский танк.
Расскажу тебе по порядку, как получилось, что меня сочли убитым, и как я выжил назло врагам.
Помнишь, как перед боем говорили о родном селе, о наших стариках? Ты ещё сказал тогда: «Эти танки топтали нашу родную Украину. Может быть, как раз они входили в наше село, а те фрицы, что прячутся за их бронёй, издевались над нашими односельчанами».
И такая тогда злоба у меня стала на немца, что никакая сила не смогла бы меня сшибить с занятого рубежа.
Когда я подшиб первый танк, немцы перенесли весь огонь на наш окоп. Такое поднялось вокруг, что и сейчас страшно вспомнить: танки лезут вперёд, автоматчики кричат, стреляют, я на автоматчиков старался не обращать внимания, - их били стрелки, а моё дело - следить за танками. И я подбивал один танк за другим. Теперь, когда вспомню, даже удивляюсь, откуда у меня было такое спокойствие. Если я попадал в танк, а он не загорался, я слал ему вторую пулю, чтобы дым пошёл.
Первую атаку отбили. Лейтенант Шубкин говорит: «Самое время теперь закурить». Закурили. Но тут снова танки полезли. Я опять взялся за работу. В бою не замечаешь, как и время летит! Вот уже поранило соколками моих обоих товарищей. Изредка переговаривался со мной лейтенант Шубкин, потом и он замолчал: убило его миной, весь бок вырвало. Остался я один.
Вдруг вперёд вырвался тяжёлый танк, а у меня уже все патроны вышли. Отходить нельзя: всё равно пропадёшь, - сильный огонь. Схватил я автомат, выждал момент и отполз в сторону от окопа, стал фрицев косить автоматным огнём. А немецкие танкисты и заметили, что я уполз. Навалился их тяжёлый танк на мой окоп и начал его утюжить. Как уже досадою было, что нечем эту гадину разнести!
Потом меня ранило в ногу. Я потерял сознание. Очнулся от какого-то удара. Открываю глаза - надо мною стоят немцы, бьют меня сапогами, прикладами, приказывают встать. Видят, что я встать не могу, схватили меня и поволокли. Когда притащили меня в свой окоп, опять били, потом бросили. Я потихоньку вырвал из комсомольского билета листочки и съел, а обложку закопал.
Тут наши опять пошли в контратаку. Немцы уволокли меня дальше в тыл, - понял я, что наши их жмут. Трудно рассказать, что пережил я в немецком плену. Могу только сказать, что выжил чудом, - товарищи выходили, спасли. А сколько раненых немцы на моих главах: добили! Сколько расстреляли! Как издевались над советскими людьми!
Ох, и накипела же у меня тогда злоба! Одна думка была: поскорее встать на ноги, бежать к своим, бежать к партизанам, чтобы снова бить немецких гадов. Наконец мне удалось удрать из лагеря. Был я ещё слаб, рана не зажила. Спасибо одной доброй женщине: спрятала она меня в подвал, приносила еду, ухаживала за мной. Спасла она меня!
Дмитрий Остапенко, цветное фото
И вот теперь я опять в родной нашей Красной Армии. Сил у меня теперь много. Много и ненависти у меня. Твоя клятва мстить врагу - это и моя клятва. Будем вместе мстить немцам за муки нашего народа, за нашу многострадальную Украину.
Поздравляю тебя с высокой наградой. Крепко жму твою руку и обнимаю. Дойдёт до тебя моё письмо, - обязательно ответь через «Комсомольскую правду».
Твой брат Дмитрий Остапенко" (конец цитаты).