Белогвардейский новый год
Существует такая глупая примета: как встретишь Новый Год, так его и проведёшь. Полагаю, что 45 лет моей жизни дают мне вполне представительную статистическую выборку, чтобы считать эту примету научно опровергнутой. И я менее всего на свете хотел бы призывать кого бы то ни было верить в приметы, тем более, что для христианина это очень серьёзный грех. Но любопытно, что сто лет тому назад, в новогодние дни 1921 года, в отношении русских белогвардейцев эта примета исполнилась вполне буквально.
Впрочем, для начала стоит отметить, что для подавляющего большинства русских белогвардейцев, переживших поражения 1920 года, 1 января года 1921-го было самым обычным днём, без какого бы то ни было оттенка праздничности. Не потому, что в православной Российской империи, якобы, кощунством считали праздновать "языческий" Новый Год, и не потому, что белым, выброшенным с родной страны на чужбину, потерявшим боевых друзей и родных, было как-то совсем не до праздников. Просто в деникинской и врангелевской армиях сохранялся старый, юлианский календарь, по которому жила Российская империя. В то самое время, когда жители Западной Европы (единодушно с жителями совдепии, как ни парадоксально это прозвучит) радостно поздравляли друг друга с Новым Годом, для Врангеля и его бойцов, составивших основной костяк белой эмиграции, наступало лишь 19 декабря 1920 года, дата, никакого особого значения в календаре Российской империи не имевшая.
Вот с Врангеля мы, пожалуй, и начнём. Врангель после эвакуации белого Крыма жил на своей яхте "Лукулл", стоявшей на рейде Константинополя: "союзнички"-французы пытались таким образом изолировать главнокомандующего от его армии, сосредоточившейся в Галлиполи и на острове Лемнос. Да и самому Врангелю отчасти было удобнее оставаться на плаву, чтобы курсировать между лагерями своих бойцов, отдавать распоряжения, подбадривать, а главное - своевременно узнавать об их бедах и сигнализировать союзному командованию. На яхте "Лукулл" Врангель и встретил новый, 1921 год, на ней же он и оставался в течение почти всего этого года. Лишь в конце октября 1921-го яхта "Лукулл" была неожиданно протаранена итальянским пароходом (на котором находилась советская агентура) и пошла ко дну - лишь по счастливой случайности сам Врангель и его семья незадолго до происшествия съехали на берег.
Пётр Николаевич Врангель на фоне Галлиполийского лагеря.
Врангель (второй слева) с группой соратников в Константинополе. Фото 1921 года.
Судя по тёплой одежде изображённых на фото людей, это уже конец октября -
яхта "Лукулл" уже затонула.
Бойцы врангелевской армии встречали 1921-й год в Галлиполийском лагере и на острове Лемнос. Оба этих лагеря жили армейской походной жизнью, там регулярно проводились строевые и боевые учения, политические занятия, поддерживалась строгая дисциплина. Ни один врангелевец на рубеже 1920-го - 1921-го годов не считал Белое Дело проигранным, а борьбу - оконченной. Армия жила ожиданием скорого возвращения в Россию и новой борьбы против красных узурпаторов. Тот же походный образ жизни, ту же строгую дисциплину и те же ожидания эмигранты-галлиполийцы сохранили на протяжении всего 1921 года. Были, конечно, отдельные слабые люди, соглашавшиеся перейти на положение беженцев и покинуть Галлиполийский лагерь, однако их было меньшинство.
Галлиполийский лагерь в 1921 году
Галлиполийцы в строю
Бывший главнокомандующий ВСЮР, автор Московской Директивы Антон Иванович Деникин почти весь 1920 год провёл в эмиграции. Из-за разногласий с лордом Керзоном Антон Иванович вынужден был покинуть территорию Англии, где он поначалу планировал обосноваться (второй причиной отъезда из Англии была причина материальная: Деникин никогда не отличался богатством, а жизнь на Британских островах - дешевизной). Деникин с семьёй обосновался в Бельгии, где и приступил к написанию своего фундаментального исследования по истории Гражданской войны в России - "Очерков Русской Смуты". В Бельгии он встретил новый, 1921-й год, в Бельгии же и прожил его, работая над своим знаменитым пятитомником, который стал не только отличным источником информации по истории русской Гражданской войны, но и гневным обличительным актом против большевистского произвола.
Антон Иванович Деникин
Деникин за работой
Атаман Григорий Михайлович Семёнов, которому Колчак передал всю полноту гражданской и военной власти на Восточной Окраине России, потерпев в конце 1920 года поражение от красных и вынужденный оставить Читу, увёл свои войска в Маньчжурию. Там, в маньчжурской эмиграции, Григорий Михайлович и встретил новый 1921-й год. Семёнов, как и врангелевцы, категорически не признавал своего поражения, строил планы дальнейшей борьбы с большевиками, просчитывал варианты с переброской своих войск в Приморье, где оставались ещё центры антибольшевистской власти. Однако все попытки Григория Михайловича вернуться в Россию (о них я ещё планирую писать в этом году) и возглавить Белое Движение не увенчались успехом. С одной стороны, каппелевцы считали его "тыловой крысой" и "разбойником", памятуя о его конфликте с Колчаком, и подчиняться атаману не желали, с другой стороны, "розовое" правительство братьев Меркуловых строило планы примирения с большевиками, и появление во Владивостоке радикально настроенного атамана в планы братьев не вписывалось. Семёнову в конце концов пришлось вернуться в эмиграцию, однако строить планы продолжения борьбы с большевиками он не прекратил, как не прекратил и поиск союзников по антибольшевистской борьбу за рубежом.
Григорий Михайлович Семёнов в период антибольшевистской борьбы в Забайкалье
...и он же - в эмиграции
Ещё ранее Семёнова, в апреле 1920 года покинул пределы России другой белоказачий атаман - Борис Владимирович Анненков. Под натиском превосходящих сил большевиков его Партизанская дивизия вместе с присоединившимися к ней войсками А.И. Дутова отступила на территорию Китая. Китайцы, однако, помогать белым не собирались и пребыванию анненковцев на китайской территории не обрадовались. К началу января 1921 года Анненковская дивизия сосредоточилась в крепости Гучэн, где Борис Владимирович тщетно пытался добиться переброски своих войск в Приморье. Большинство анненковцев было разоружено китайскими властями, сам же атаман в марте 1921 года вообще оказался под арестом. Весь 1921-й год ему пришлось провести на китайской территории без всякой возможности продолжать борьбу.
Атаман Борис Владимирович Анненков в 1919 году
...и он же - в китайской тюрьме
В Польшу отступили в конце ноября 1920 года остатки войск генерала С.Н. Булак-Балаховича. Сам Балахович, тяжело раненый, также был эвакуирован в Польшу своими боевыми соратниками. В Польше же он встретил и новый, 1921-й год. Возрождённое польское государство стало приютом ему до конца его жизни. Балаховичу легко было адаптироваться на новой родине - он хорошо знал польский язык, к тому же он был католиком по вероисповеданию. Однако Балахович не оставлял надежды вернуться к борьбе против большевиков, снова сражаться за освобождение России от узурпаторов. Пока же в эмиграции он старался сохранить кадры своей армии, заботился о том, чтобы ветераны РНДА были обеспечены всем необходимым для жизни. А также думал об идеологическом обеспечении антибольшевистской борьбы и о поиске союзников в этой борьбе. С таким настроем Батька Булак встречал новый, 1921-й год, с таким же в точности настроением он его и провёл. В Польше, где обосновался на излёте 1920 года.
Станислав Никодимович Булак-Балахович в эмиграции.
На территории России Новый Год - 1921 встретили только те белогвардейцы, которые сумели после ликвидации "читинской пробки" организованно отойти в Приморье. Прежде всего - это каппелевцы, ветераны Великого Сибирского Ледяного похода. Сплочённые общими трудностями, которые они во время этого похода перенесли, а главное - верностью своему покойному командиру, В.О. Каппелю, непримиримые к большевикам (все сторонники компромиссов отсеялись ещё на этапе боёв за Красноярск), каппелевцы встречали Новый Год в полной боеготовности, при оружии - и они сохранили и это оружие, и свой высокий боевой дух на протяжении всего 1921 года. Гражданская война на Дальнем Востоке продолжалась, и ветеранам Великого Сибирского Ледяного похода предстояло сыграть в ней свою роль.
Каппелевцы в 1921 году.
Главное же, что объединяло всех перечисленных мною сегодня людей - это их решимость продолжать борьбу с большевизмом. Кто в эмиграции, кто - в России, но белогвардейцы сохраняли высокий боевой дух, поддерживали дисциплину и готовились к новым боям. Кому-то ещё суждено было скрестить оружие с разрушителями Русской государственности, кому-то - навсегда остаться за рубежами своей Родины, но свою готовность к борьбе они сохранили все, на протяжении всего 1921 года.
Вот чего мне хотелось бы пожелать в наступившем году всем читателям моего ЖЖурнала, и в первую очередь - православным: не унывать в самых отчаянных обстоятельствах, не изменять - даже вопреки очевидности - своим идеалам и своей вере, бороться за эти идеалы до конца всеми доступными средствами. В чём да поможет нам всем пример героев Белой России.
Впрочем, для начала стоит отметить, что для подавляющего большинства русских белогвардейцев, переживших поражения 1920 года, 1 января года 1921-го было самым обычным днём, без какого бы то ни было оттенка праздничности. Не потому, что в православной Российской империи, якобы, кощунством считали праздновать "языческий" Новый Год, и не потому, что белым, выброшенным с родной страны на чужбину, потерявшим боевых друзей и родных, было как-то совсем не до праздников. Просто в деникинской и врангелевской армиях сохранялся старый, юлианский календарь, по которому жила Российская империя. В то самое время, когда жители Западной Европы (единодушно с жителями совдепии, как ни парадоксально это прозвучит) радостно поздравляли друг друга с Новым Годом, для Врангеля и его бойцов, составивших основной костяк белой эмиграции, наступало лишь 19 декабря 1920 года, дата, никакого особого значения в календаре Российской империи не имевшая.
Вот с Врангеля мы, пожалуй, и начнём. Врангель после эвакуации белого Крыма жил на своей яхте "Лукулл", стоявшей на рейде Константинополя: "союзнички"-французы пытались таким образом изолировать главнокомандующего от его армии, сосредоточившейся в Галлиполи и на острове Лемнос. Да и самому Врангелю отчасти было удобнее оставаться на плаву, чтобы курсировать между лагерями своих бойцов, отдавать распоряжения, подбадривать, а главное - своевременно узнавать об их бедах и сигнализировать союзному командованию. На яхте "Лукулл" Врангель и встретил новый, 1921 год, на ней же он и оставался в течение почти всего этого года. Лишь в конце октября 1921-го яхта "Лукулл" была неожиданно протаранена итальянским пароходом (на котором находилась советская агентура) и пошла ко дну - лишь по счастливой случайности сам Врангель и его семья незадолго до происшествия съехали на берег.
Пётр Николаевич Врангель на фоне Галлиполийского лагеря.
Врангель (второй слева) с группой соратников в Константинополе. Фото 1921 года.
Судя по тёплой одежде изображённых на фото людей, это уже конец октября -
яхта "Лукулл" уже затонула.
Бойцы врангелевской армии встречали 1921-й год в Галлиполийском лагере и на острове Лемнос. Оба этих лагеря жили армейской походной жизнью, там регулярно проводились строевые и боевые учения, политические занятия, поддерживалась строгая дисциплина. Ни один врангелевец на рубеже 1920-го - 1921-го годов не считал Белое Дело проигранным, а борьбу - оконченной. Армия жила ожиданием скорого возвращения в Россию и новой борьбы против красных узурпаторов. Тот же походный образ жизни, ту же строгую дисциплину и те же ожидания эмигранты-галлиполийцы сохранили на протяжении всего 1921 года. Были, конечно, отдельные слабые люди, соглашавшиеся перейти на положение беженцев и покинуть Галлиполийский лагерь, однако их было меньшинство.
Галлиполийский лагерь в 1921 году
Галлиполийцы в строю
Бывший главнокомандующий ВСЮР, автор Московской Директивы Антон Иванович Деникин почти весь 1920 год провёл в эмиграции. Из-за разногласий с лордом Керзоном Антон Иванович вынужден был покинуть территорию Англии, где он поначалу планировал обосноваться (второй причиной отъезда из Англии была причина материальная: Деникин никогда не отличался богатством, а жизнь на Британских островах - дешевизной). Деникин с семьёй обосновался в Бельгии, где и приступил к написанию своего фундаментального исследования по истории Гражданской войны в России - "Очерков Русской Смуты". В Бельгии он встретил новый, 1921-й год, в Бельгии же и прожил его, работая над своим знаменитым пятитомником, который стал не только отличным источником информации по истории русской Гражданской войны, но и гневным обличительным актом против большевистского произвола.
Антон Иванович Деникин
Деникин за работой
Атаман Григорий Михайлович Семёнов, которому Колчак передал всю полноту гражданской и военной власти на Восточной Окраине России, потерпев в конце 1920 года поражение от красных и вынужденный оставить Читу, увёл свои войска в Маньчжурию. Там, в маньчжурской эмиграции, Григорий Михайлович и встретил новый 1921-й год. Семёнов, как и врангелевцы, категорически не признавал своего поражения, строил планы дальнейшей борьбы с большевиками, просчитывал варианты с переброской своих войск в Приморье, где оставались ещё центры антибольшевистской власти. Однако все попытки Григория Михайловича вернуться в Россию (о них я ещё планирую писать в этом году) и возглавить Белое Движение не увенчались успехом. С одной стороны, каппелевцы считали его "тыловой крысой" и "разбойником", памятуя о его конфликте с Колчаком, и подчиняться атаману не желали, с другой стороны, "розовое" правительство братьев Меркуловых строило планы примирения с большевиками, и появление во Владивостоке радикально настроенного атамана в планы братьев не вписывалось. Семёнову в конце концов пришлось вернуться в эмиграцию, однако строить планы продолжения борьбы с большевиками он не прекратил, как не прекратил и поиск союзников по антибольшевистской борьбу за рубежом.
Григорий Михайлович Семёнов в период антибольшевистской борьбы в Забайкалье
...и он же - в эмиграции
Ещё ранее Семёнова, в апреле 1920 года покинул пределы России другой белоказачий атаман - Борис Владимирович Анненков. Под натиском превосходящих сил большевиков его Партизанская дивизия вместе с присоединившимися к ней войсками А.И. Дутова отступила на территорию Китая. Китайцы, однако, помогать белым не собирались и пребыванию анненковцев на китайской территории не обрадовались. К началу января 1921 года Анненковская дивизия сосредоточилась в крепости Гучэн, где Борис Владимирович тщетно пытался добиться переброски своих войск в Приморье. Большинство анненковцев было разоружено китайскими властями, сам же атаман в марте 1921 года вообще оказался под арестом. Весь 1921-й год ему пришлось провести на китайской территории без всякой возможности продолжать борьбу.
Атаман Борис Владимирович Анненков в 1919 году
...и он же - в китайской тюрьме
В Польшу отступили в конце ноября 1920 года остатки войск генерала С.Н. Булак-Балаховича. Сам Балахович, тяжело раненый, также был эвакуирован в Польшу своими боевыми соратниками. В Польше же он встретил и новый, 1921-й год. Возрождённое польское государство стало приютом ему до конца его жизни. Балаховичу легко было адаптироваться на новой родине - он хорошо знал польский язык, к тому же он был католиком по вероисповеданию. Однако Балахович не оставлял надежды вернуться к борьбе против большевиков, снова сражаться за освобождение России от узурпаторов. Пока же в эмиграции он старался сохранить кадры своей армии, заботился о том, чтобы ветераны РНДА были обеспечены всем необходимым для жизни. А также думал об идеологическом обеспечении антибольшевистской борьбы и о поиске союзников в этой борьбе. С таким настроем Батька Булак встречал новый, 1921-й год, с таким же в точности настроением он его и провёл. В Польше, где обосновался на излёте 1920 года.
Станислав Никодимович Булак-Балахович в эмиграции.
На территории России Новый Год - 1921 встретили только те белогвардейцы, которые сумели после ликвидации "читинской пробки" организованно отойти в Приморье. Прежде всего - это каппелевцы, ветераны Великого Сибирского Ледяного похода. Сплочённые общими трудностями, которые они во время этого похода перенесли, а главное - верностью своему покойному командиру, В.О. Каппелю, непримиримые к большевикам (все сторонники компромиссов отсеялись ещё на этапе боёв за Красноярск), каппелевцы встречали Новый Год в полной боеготовности, при оружии - и они сохранили и это оружие, и свой высокий боевой дух на протяжении всего 1921 года. Гражданская война на Дальнем Востоке продолжалась, и ветеранам Великого Сибирского Ледяного похода предстояло сыграть в ней свою роль.
Каппелевцы в 1921 году.
Главное же, что объединяло всех перечисленных мною сегодня людей - это их решимость продолжать борьбу с большевизмом. Кто в эмиграции, кто - в России, но белогвардейцы сохраняли высокий боевой дух, поддерживали дисциплину и готовились к новым боям. Кому-то ещё суждено было скрестить оружие с разрушителями Русской государственности, кому-то - навсегда остаться за рубежами своей Родины, но свою готовность к борьбе они сохранили все, на протяжении всего 1921 года.
Вот чего мне хотелось бы пожелать в наступившем году всем читателям моего ЖЖурнала, и в первую очередь - православным: не унывать в самых отчаянных обстоятельствах, не изменять - даже вопреки очевидности - своим идеалам и своей вере, бороться за эти идеалы до конца всеми доступными средствами. В чём да поможет нам всем пример героев Белой России.