Жизнь как подготовка к подвигу
25 декабря 1895 года, в день, когда весь католический мир отмечал Рождество Христово, в Петркуве Трыбунальском, в польской семье дворян Ровецких родился мальчик. Назвали его по святцам - посколько католики в день Рождества чествуют ещё и первомученика архидиакона Стефана, то и новорождённый младенец получил имя Стефан. Тогда ещё мало кто знал, что на свет появился будущий национальный герой польского народа, человек, имя которого вся Польша по сю пору повторяет с восторженным придыханием, которому ставят памятники практически по всем польским городам, в честь которого называют скаутские дружины... Сегодня - ровно 125 лет со дня рождения героя Антифашистского Сопротивления, главнокомандующего партизанской Армии Крайовой Стефана Павла Ровецкого, более известного как Грот-Ровецкий.
Стефан Павел Грот-Ровецкий
В семье будущего партизана-антифашиста царили глубоко патриотические настроения, несмотря на то, что Польша уже более ста лет не существовала как государство. Предки Ровецкого участвовали во всех национально-освободительных восстаниях в Польше, а его отец сражался в рядах польских повстанцев в 1863 году. С юных лет Стефан Ровецкий готовил себя к сражениям. Сохранилось его детское фото: трёхлетний мальчуган сидит на деревянной лошадке-качалке, на голове у него красуется шапочка, напоминающая конфедератку. Однако в этой фигуре чувствуется нечто особенное. Если другие мальчишки, раскачиваясь на своих деревянных лошадках, размахивают над головой палкой или линейкой, воображая, что держат саблю или меч, то Ровецкий сидит со спокойным достоинством и обеими руками держится за поводья, словно сдерживая порыв разгорячённого коня. И глаза его устремлены куда-то вдаль. Такое чувство, что он уже тогда примерял на себя роль стратега.
Детское фото Стефана Ровецкого.
Ровецкий вполне проникся духом своей семьи. И не меньше, чем его отец, мечтал о независимой Польше. Уже в школьные годы он собрал вокруг себя ватагу таких же отчаянных польских мальчишек - и создал из них подпольную харцерскую организацию (харцеры - польский аналог скаутов, в воспитании детей они делают упор на выживание в экстремальных условиях и много внимания уделяют религиозной и патриотической стороне мировоззрения). Поскольку быть харцером, не будучи католиком, невозможно, мы можем уверенно утверждать: Стефан Ровецкий в детстве и ранней юности стойко держался католического вероучения.
Времена это были для Польши неспокойные. Российские власти, контролировавшие большую часть страны, формально не запрещали ни католического вероучения, ни польского языка, однако миссионерская деятельность католического священства была под строгим запретом, а в учебных заведениях всё общение, не только на уроках, но и между друзьями-учащимися в перемену, должно было вестись исключительно на русском языке. Каким мужеством надо было обладать, чтобы, будучи 10 - 12-летними в таких условиях создавать харцерские организации, можно себе представить. Но юность жаждет деятельности и притупляет страх.
Маленький Стефанек Ровецкий с матерью.
Революция 1905 года всколыхнула давние национально-освободительные надежды поляков. По-своему "готовился" к национально-освободительной борьбе и Ровецкий: примерно в это время он с друзьями предпринял попытку изготовить из старых водопроводных труб самодельную пушку. Попытка оказалась неудачной: производить инженерные расчёты мальцы ещё не умели, и пушка взорвалась при первом испытании. Стефанек каким-то чудом не пострадал при взрыве, но для себя, вероятно, зарубку на память в тот день сделал: военно-инженерному делу, если уж ты хочешь всерьёз воевать, всерьёз же и надо учиться. Осенью 1912 года он поступил в Механико-Техническую Школу в Варшаве и постарался восполнить пробелы в своих знаниях. И когда в 1941 - 1942 годах в АКовском подполье изготовление самодельного оружия с непосредственной подачи Ровецкого было поставлено на самую широкую ногу, это оружие, при всём его, может быть, и непрезентабельном виде, осечек не давало. Сам же Ровецкий в качестве одного из подпольных позывных использовал слово "Инженер".
Стефан Ровецкий в ранней юности. Фото 1912 года.
В 1914-м году началась Первая Мировая война. Многие поляки связывали свои надежды на национальное освобождение с единоверной им Австро-Венгерской империей. Не стал исключением и Стефан Ровецкий, присоединившись к Польским легионам Австро-Венгерской армии. Воевал Ровецкий отважно, в одном из боёв был ранен русскими войсками. Пишу я это не для того, чтобы прославлять антироссийскую борьбу поляков или коллаборационизм покорённых Империей народов, а для того, чтобы стала понятна атмосфера, в которой формировалась личность будущего военачальника. А атмосфера эта была всецело русофобской. И несмотря на всю эту русофобию, плотным кольцом обступавшую молодого польского военного с рождения, Ровецкий в 1941 году, с началом боевых действий гитлеровской Германии против СССР сделал свой выбор не в пользу "крестового похода против большевизма", а в пользу сотрудничества с советскими партизанами. В 1941 - 1942 годах у советских партизан и Ровецкого враг был общий. А генерал Грот в первую очередь всегда оставался польским патриотом, а не русофобом и не антикоммунистом.
Впрочем, всё это было потом, а мы давайте вернёмся в период Первой Мировой войны. В 1917 году австрийское командование, неожиданно для поляков, потребовало от легионеров присяги на верность своим союзникам - германцам. И вот здесь Стефан Ровецкий заартачился. Он собирался сражаться за национальное освобождение Польши, а не за геополитические интересы Германской империи, в которой поляков столь же энергично пытались германизировать, как в империи Российской - русифицировать. Ровецкий принял участие в восстании легионеров и был интернирован в лагере для пленных офицеров в Беньяминове.
Стефан Ровецкий - офицер легионов польских.
1915 год, Первая Мировая война. Стефан Ровецкий (второй слева) с сослуживцами.
Слева от Ровецкого - Владислав Русин, справа - Вацлав Стык-Стахевич
и Теодор Пандор-Фургальский
В следующем, 1918 году Германия потерпела закономерное поражение в Первой Мировой войне, Польша получила государственную независимость, а Ровецкий - свободу. Парадокс, который требовал осмысления от пана Стефана: Россия, освободиться от которой он стремился в первую очередь, сыграла ключевую роль в разгроме германского империализма, а независимость Польше принесло именно крушение Германии, на стороне которой он по факту сражался четыре года. Было о чём задуматься. Но в первую очередь следовало определиться на службу своей Родине - на сей раз вполне официально и беспрепятственно. С 1918 года Ровецкий - офицер Войска Польского.
На рубеже 1918 и 1919 годов Ровецкий прослушал курс фортификации и минного дела в Модлине: о необходимости качественных инженерных знаний для современного военного он не забывал ни на минуту. В 1919 году Ровецкий окончил один курс Варшавской Школы Генерального Штаба. Завершить своё высшее военное образование он не успел - грянула Польско-Большевистская война. Ровецкий принял в ней энергичное участие.
Но перед этим он ... женился. Со своей возлюбленной Галиной Пашковской он познакомился в 1918-м. Роман развивался стремительно. Все, кто лично знал Ровецкого, свидетельствовали, что свою супругу он обожал. Видимо, уходя на войну, молодой офицер решил узаконить отношения, чтобы придать своей возлюбленной официальный статус. И обеспечить её будущее в случае своей гибели.
Ровецкий с женой Галиной и дочерью Ириной,
родившейся уже после Польско-Большевистской войны.
В Польско-Большевистской войне Ровецкий участвовал на штабных должностях. Во время боёв под Киевом ему доверили реорганизацию разбитой бригады, впоследствии он руководил обороной Дубно, Луцка и Ковеля. К застарелой, с молоком матери впитанной неприязни к России добавился новый фактор, разделивший Ровецкого с нашей страной - антикоммунизм. Коммунизм Ровецкий видел в действии и справедливо расценивал как угрозу польской национальной идентичности. Тем большего стоит его категорический отказ от любого сотрудничества с нацистским рейхом.
Как умный человек и профессиональный военный с боевым опытом, Ровецкий понимал, что новая мировая война неизбежна. Германия, униженная Версальским миром, рано или поздно снова возродит свой военный потенциал - и тогда немцы снова рванут в свой привычный "дранг-нах-остен". Ровецкий, много общавшийся с французскими военными специалистами, переводивший на польский выходившие в Западной Европе военно-научные труды, видел, что Запад намеренно закрывает глаза на возрождение германской войнной мощи, рассчитывая бросить немецкие полчища в поход против СССР. А если Германия и Россия снова сойдутся в смертельной схватке, то независимая Польша окажется между молотом и наковальней. Времени на подготовку не так и много. Но Ровецкий слишком любил свою Польшу и слишком дорожил с таким трудом приобретённой независимостью, чтобы просто сидеть сложа руки и ждать катастрофы.
В 1921 - 1922 годах Ровецкий окончил курс дополнительного образования в Высшей Военной Школе в Варшаве. А затем остался на преподавательской работе. Молодой польской армии нужны были квалифицированные кадры, и Ровецкий в меру своих сил их готовил, а попутно занимался военно-теоретическими работами. Из-под его пера выходят одна за другой более двухсот (!!!) научных публикаций, из которых особую важность приобрели "Уличная борьба" и "Пропаганда как средство борьбы". По этим книгам можно судить, какой представлял себе Ровецкий будущую Мировую войну, каким видел участие в ней Польши и насколько прав он оказался в своих прогнозах. Его подчинённым - партизанам АК - пришлось вести жестокие бои именно в "каменных джунглях мегаполисов", а сама Вторая Мировая война стала не только военным, но и идеологическим противостоянием, в котором роль пропаганды многократно возрастала.
Ровецкий в 1925 году...
... и в 1933 году.
Впрочем, от строевых войск Ровецкий тоже не отрывался, осознавая, что будущие победы и поражения куются не столько в научных кабинетах, сколько в частях. Ему довелось служить и в полевой пехоте, и в пограничных войсках, начав с инспекторских должностей, он в 1928 году был причислен к 41-у пехотному полку, с 1930-го по 1935 гг. командовал 55-м пограничным полком пехоты, затем - пограничной бригадой на Подолье, с 1938 года его перевели в Кельце. При этом он не прекращал научной работы, занимал пост главного редактора журнала "Военное обозрение".
Беспокойная жизнь офицера действующей армии с постоянными переездами из одного конца Польши в другой, с лагерными сборами и учениями отдалили Ровецкого от супруги. Несмотря на горячие чувства его к жене, она не понимала и не разделяла его образа жизни, сам же Ровецкий будто спешил изо всех сил нагнать время, упущенное Польшей за столетие оккупации, поднять польские войска до уровня передовых европейских армий. В дни же досуга пан Стефан предпочитал домашнему уюту охоту и экстремальный туризм. Соседи прозвали его "королём охоты", но я склонен полагать, что это было не просто увлечение. Ровецкий готовил себя к выживанию в экстремальных условиях войны, которая непременно должна была скоро грянуть. К тому же, скитаясь по лесам и горам, пропадая сутками на охоте и лыжных прогулках, Ровецкий попутно мог изучать возможный театр будущих боевых действий. Не случайно его, как магнитом, тянуло на Восточные Кресы - он, вероятно, понимал, что эти земли очень скоро могут стать спорной территорией между Польшей и СССР.
Полковник С.П. Ровецкий вручает оружие новобранцам.
1930-е годы.
Ровецкий на полевых учениях. 1930-е годы.
Ровецкий на лыжных соревнованиях
... и на лыжной прогулке зимой 1939 года.
"Король охоты": пан Стефан на охоте с друзьями. Восточные Кресы.
В итоге семья будущего генерала развалилась. Дочь Ирину Ровецкий оставил себе. Долгое время мне не давал покоя вопрос: почему этот беспокойный человек, явно предпочитавший походные биваки и глухие гарнизоны городским квартирам, не оставил девочку с матерью? Если он, как единодушно свидетельствовали его соседи, в супруге души не чаял, почему он столь жестоко обошёлся с ней после развода? Однако, если мы говорим о Ровецком, мы должны чётко понимать, что речь идёт о человеке, предвидевшем неизбежность скорой большой войны и всю свою жизнь сознательно поставившем под знак этой войны. Конечно, залезть в голову пана Стефана я не могу, мне остаётся лишь предполагать, но думается, что Ровецкий старался приучить свою дочь к выживанию, передать ей все навыки, которые могли бы пригодиться ей в условиях войны и более того - в условиях вероятного поражения Польши в этой войне. Известно, что Ровецкий таскал за собой дочь и на охоту, и на лыжные прогулки по лесам (а лыжами пан Стефан занимался всерьёз, даже участвовал в соревнованиях), и в горы, учил её ориентироваться на местности, самостоятельно выбираться из лесной чащи, находить дорогу без компаса. Конечно, страховал, конечно, потеряться девочке он не позволил бы - на помощь по тревоге немедленно были бы подняты солдаты. Но Ровецкий хотел, чтобы его Иренка росла настоящей партизанкой (впрочем, от непосредственного участия в партизанском движении он впоследствии Ирину отговаривал). И добился своего. Допустила бы домоседка Галина эти экстремальные методы воспитания, останься дочь с ней - вопрос, увы, риторический.
Стефан Ровецкий и его Иренка в 1933 году.
Где-то в районе 1933 года Ровецкий женился во второй раз, найдя, наконец, женщину, которая смогла всецело разделить его мир. Вторую жену Ровецкого звали Евгенией. Она охотно выезжала вместе с мужем в военные лагеря, поддерживала добрые отношения с его соратниками-офицерами, сама ценила активный отдых. С ней Ровецкий обрёл подлинное счастье. Дочь Ирина также приняла мачеху, между ними установились по-настоящему родственные отношения. Впоследствии, во время Второй Мировой войны, Евгения Ровецкая стала для мужа надёжным тылом, нередко он, загримировавшись, пробирался к ней на фольварк, чтобы хоть немного отдышаться. Евгения понимала мужа и не роптала. Что она чувствовала, подолгу не имея от него вестей (а пан Стефан намеренно исключил с ней переписку, чтобы не давать гестаповцам повода для ареста жены), знает только она.
Стефан, Евгения и Ирина Ровецкие на отдыхе на море.
Стефан и Евгения Ровецкие после совместной лыжной прогулки.
Стефан, Ирина и Евгения Ровецкие во время отдыха в лесу.
Партизаны тоже нуждаются в отдыхе:
Стефан Ровецкий, загримированный, в редкие минуты
досуга в обществе своей любимой Евгении.
Фото сделано в 1941 году.
В июне 1939 года Стефану Ровецкому было поручено сформировать танковую бригаду. Вторую в составе Войска Польского. Сформировать с нуля. Ровецкий, как всегда, рьяно взялся за дело. К сентябрю 1939 года, когда разразилась Вторая Мировая война, комплектование бригады ещё не было до конца завершено, тем не менее, бригада представляла из себя вполне боеспособное соединение, одержавшее несколько тактических побед над гитлеровскими войсками.
А дальше была война... Настало время проверки всего того, к чему Ровецкий себя готовил, что он обдумывал в тиши своего кабинета, на полигонах и в гарнизонах, того, чему он учился. Жизнь закончилась - начался подвиг.
___________________________
См. также:
Стефан Павел Грот-Ровецкий
В семье будущего партизана-антифашиста царили глубоко патриотические настроения, несмотря на то, что Польша уже более ста лет не существовала как государство. Предки Ровецкого участвовали во всех национально-освободительных восстаниях в Польше, а его отец сражался в рядах польских повстанцев в 1863 году. С юных лет Стефан Ровецкий готовил себя к сражениям. Сохранилось его детское фото: трёхлетний мальчуган сидит на деревянной лошадке-качалке, на голове у него красуется шапочка, напоминающая конфедератку. Однако в этой фигуре чувствуется нечто особенное. Если другие мальчишки, раскачиваясь на своих деревянных лошадках, размахивают над головой палкой или линейкой, воображая, что держат саблю или меч, то Ровецкий сидит со спокойным достоинством и обеими руками держится за поводья, словно сдерживая порыв разгорячённого коня. И глаза его устремлены куда-то вдаль. Такое чувство, что он уже тогда примерял на себя роль стратега.
Детское фото Стефана Ровецкого.
Ровецкий вполне проникся духом своей семьи. И не меньше, чем его отец, мечтал о независимой Польше. Уже в школьные годы он собрал вокруг себя ватагу таких же отчаянных польских мальчишек - и создал из них подпольную харцерскую организацию (харцеры - польский аналог скаутов, в воспитании детей они делают упор на выживание в экстремальных условиях и много внимания уделяют религиозной и патриотической стороне мировоззрения). Поскольку быть харцером, не будучи католиком, невозможно, мы можем уверенно утверждать: Стефан Ровецкий в детстве и ранней юности стойко держался католического вероучения.
Времена это были для Польши неспокойные. Российские власти, контролировавшие большую часть страны, формально не запрещали ни католического вероучения, ни польского языка, однако миссионерская деятельность католического священства была под строгим запретом, а в учебных заведениях всё общение, не только на уроках, но и между друзьями-учащимися в перемену, должно было вестись исключительно на русском языке. Каким мужеством надо было обладать, чтобы, будучи 10 - 12-летними в таких условиях создавать харцерские организации, можно себе представить. Но юность жаждет деятельности и притупляет страх.
Маленький Стефанек Ровецкий с матерью.
Революция 1905 года всколыхнула давние национально-освободительные надежды поляков. По-своему "готовился" к национально-освободительной борьбе и Ровецкий: примерно в это время он с друзьями предпринял попытку изготовить из старых водопроводных труб самодельную пушку. Попытка оказалась неудачной: производить инженерные расчёты мальцы ещё не умели, и пушка взорвалась при первом испытании. Стефанек каким-то чудом не пострадал при взрыве, но для себя, вероятно, зарубку на память в тот день сделал: военно-инженерному делу, если уж ты хочешь всерьёз воевать, всерьёз же и надо учиться. Осенью 1912 года он поступил в Механико-Техническую Школу в Варшаве и постарался восполнить пробелы в своих знаниях. И когда в 1941 - 1942 годах в АКовском подполье изготовление самодельного оружия с непосредственной подачи Ровецкого было поставлено на самую широкую ногу, это оружие, при всём его, может быть, и непрезентабельном виде, осечек не давало. Сам же Ровецкий в качестве одного из подпольных позывных использовал слово "Инженер".
Стефан Ровецкий в ранней юности. Фото 1912 года.
В 1914-м году началась Первая Мировая война. Многие поляки связывали свои надежды на национальное освобождение с единоверной им Австро-Венгерской империей. Не стал исключением и Стефан Ровецкий, присоединившись к Польским легионам Австро-Венгерской армии. Воевал Ровецкий отважно, в одном из боёв был ранен русскими войсками. Пишу я это не для того, чтобы прославлять антироссийскую борьбу поляков или коллаборационизм покорённых Империей народов, а для того, чтобы стала понятна атмосфера, в которой формировалась личность будущего военачальника. А атмосфера эта была всецело русофобской. И несмотря на всю эту русофобию, плотным кольцом обступавшую молодого польского военного с рождения, Ровецкий в 1941 году, с началом боевых действий гитлеровской Германии против СССР сделал свой выбор не в пользу "крестового похода против большевизма", а в пользу сотрудничества с советскими партизанами. В 1941 - 1942 годах у советских партизан и Ровецкого враг был общий. А генерал Грот в первую очередь всегда оставался польским патриотом, а не русофобом и не антикоммунистом.
Впрочем, всё это было потом, а мы давайте вернёмся в период Первой Мировой войны. В 1917 году австрийское командование, неожиданно для поляков, потребовало от легионеров присяги на верность своим союзникам - германцам. И вот здесь Стефан Ровецкий заартачился. Он собирался сражаться за национальное освобождение Польши, а не за геополитические интересы Германской империи, в которой поляков столь же энергично пытались германизировать, как в империи Российской - русифицировать. Ровецкий принял участие в восстании легионеров и был интернирован в лагере для пленных офицеров в Беньяминове.
Стефан Ровецкий - офицер легионов польских.
1915 год, Первая Мировая война. Стефан Ровецкий (второй слева) с сослуживцами.
Слева от Ровецкого - Владислав Русин, справа - Вацлав Стык-Стахевич
и Теодор Пандор-Фургальский
В следующем, 1918 году Германия потерпела закономерное поражение в Первой Мировой войне, Польша получила государственную независимость, а Ровецкий - свободу. Парадокс, который требовал осмысления от пана Стефана: Россия, освободиться от которой он стремился в первую очередь, сыграла ключевую роль в разгроме германского империализма, а независимость Польше принесло именно крушение Германии, на стороне которой он по факту сражался четыре года. Было о чём задуматься. Но в первую очередь следовало определиться на службу своей Родине - на сей раз вполне официально и беспрепятственно. С 1918 года Ровецкий - офицер Войска Польского.
На рубеже 1918 и 1919 годов Ровецкий прослушал курс фортификации и минного дела в Модлине: о необходимости качественных инженерных знаний для современного военного он не забывал ни на минуту. В 1919 году Ровецкий окончил один курс Варшавской Школы Генерального Штаба. Завершить своё высшее военное образование он не успел - грянула Польско-Большевистская война. Ровецкий принял в ней энергичное участие.
Но перед этим он ... женился. Со своей возлюбленной Галиной Пашковской он познакомился в 1918-м. Роман развивался стремительно. Все, кто лично знал Ровецкого, свидетельствовали, что свою супругу он обожал. Видимо, уходя на войну, молодой офицер решил узаконить отношения, чтобы придать своей возлюбленной официальный статус. И обеспечить её будущее в случае своей гибели.
Ровецкий с женой Галиной и дочерью Ириной,
родившейся уже после Польско-Большевистской войны.
В Польско-Большевистской войне Ровецкий участвовал на штабных должностях. Во время боёв под Киевом ему доверили реорганизацию разбитой бригады, впоследствии он руководил обороной Дубно, Луцка и Ковеля. К застарелой, с молоком матери впитанной неприязни к России добавился новый фактор, разделивший Ровецкого с нашей страной - антикоммунизм. Коммунизм Ровецкий видел в действии и справедливо расценивал как угрозу польской национальной идентичности. Тем большего стоит его категорический отказ от любого сотрудничества с нацистским рейхом.
Как умный человек и профессиональный военный с боевым опытом, Ровецкий понимал, что новая мировая война неизбежна. Германия, униженная Версальским миром, рано или поздно снова возродит свой военный потенциал - и тогда немцы снова рванут в свой привычный "дранг-нах-остен". Ровецкий, много общавшийся с французскими военными специалистами, переводивший на польский выходившие в Западной Европе военно-научные труды, видел, что Запад намеренно закрывает глаза на возрождение германской войнной мощи, рассчитывая бросить немецкие полчища в поход против СССР. А если Германия и Россия снова сойдутся в смертельной схватке, то независимая Польша окажется между молотом и наковальней. Времени на подготовку не так и много. Но Ровецкий слишком любил свою Польшу и слишком дорожил с таким трудом приобретённой независимостью, чтобы просто сидеть сложа руки и ждать катастрофы.
В 1921 - 1922 годах Ровецкий окончил курс дополнительного образования в Высшей Военной Школе в Варшаве. А затем остался на преподавательской работе. Молодой польской армии нужны были квалифицированные кадры, и Ровецкий в меру своих сил их готовил, а попутно занимался военно-теоретическими работами. Из-под его пера выходят одна за другой более двухсот (!!!) научных публикаций, из которых особую важность приобрели "Уличная борьба" и "Пропаганда как средство борьбы". По этим книгам можно судить, какой представлял себе Ровецкий будущую Мировую войну, каким видел участие в ней Польши и насколько прав он оказался в своих прогнозах. Его подчинённым - партизанам АК - пришлось вести жестокие бои именно в "каменных джунглях мегаполисов", а сама Вторая Мировая война стала не только военным, но и идеологическим противостоянием, в котором роль пропаганды многократно возрастала.
Ровецкий в 1925 году...
... и в 1933 году.
Впрочем, от строевых войск Ровецкий тоже не отрывался, осознавая, что будущие победы и поражения куются не столько в научных кабинетах, сколько в частях. Ему довелось служить и в полевой пехоте, и в пограничных войсках, начав с инспекторских должностей, он в 1928 году был причислен к 41-у пехотному полку, с 1930-го по 1935 гг. командовал 55-м пограничным полком пехоты, затем - пограничной бригадой на Подолье, с 1938 года его перевели в Кельце. При этом он не прекращал научной работы, занимал пост главного редактора журнала "Военное обозрение".
Беспокойная жизнь офицера действующей армии с постоянными переездами из одного конца Польши в другой, с лагерными сборами и учениями отдалили Ровецкого от супруги. Несмотря на горячие чувства его к жене, она не понимала и не разделяла его образа жизни, сам же Ровецкий будто спешил изо всех сил нагнать время, упущенное Польшей за столетие оккупации, поднять польские войска до уровня передовых европейских армий. В дни же досуга пан Стефан предпочитал домашнему уюту охоту и экстремальный туризм. Соседи прозвали его "королём охоты", но я склонен полагать, что это было не просто увлечение. Ровецкий готовил себя к выживанию в экстремальных условиях войны, которая непременно должна была скоро грянуть. К тому же, скитаясь по лесам и горам, пропадая сутками на охоте и лыжных прогулках, Ровецкий попутно мог изучать возможный театр будущих боевых действий. Не случайно его, как магнитом, тянуло на Восточные Кресы - он, вероятно, понимал, что эти земли очень скоро могут стать спорной территорией между Польшей и СССР.
Полковник С.П. Ровецкий вручает оружие новобранцам.
1930-е годы.
Ровецкий на полевых учениях. 1930-е годы.
Ровецкий на лыжных соревнованиях
... и на лыжной прогулке зимой 1939 года.
"Король охоты": пан Стефан на охоте с друзьями. Восточные Кресы.
В итоге семья будущего генерала развалилась. Дочь Ирину Ровецкий оставил себе. Долгое время мне не давал покоя вопрос: почему этот беспокойный человек, явно предпочитавший походные биваки и глухие гарнизоны городским квартирам, не оставил девочку с матерью? Если он, как единодушно свидетельствовали его соседи, в супруге души не чаял, почему он столь жестоко обошёлся с ней после развода? Однако, если мы говорим о Ровецком, мы должны чётко понимать, что речь идёт о человеке, предвидевшем неизбежность скорой большой войны и всю свою жизнь сознательно поставившем под знак этой войны. Конечно, залезть в голову пана Стефана я не могу, мне остаётся лишь предполагать, но думается, что Ровецкий старался приучить свою дочь к выживанию, передать ей все навыки, которые могли бы пригодиться ей в условиях войны и более того - в условиях вероятного поражения Польши в этой войне. Известно, что Ровецкий таскал за собой дочь и на охоту, и на лыжные прогулки по лесам (а лыжами пан Стефан занимался всерьёз, даже участвовал в соревнованиях), и в горы, учил её ориентироваться на местности, самостоятельно выбираться из лесной чащи, находить дорогу без компаса. Конечно, страховал, конечно, потеряться девочке он не позволил бы - на помощь по тревоге немедленно были бы подняты солдаты. Но Ровецкий хотел, чтобы его Иренка росла настоящей партизанкой (впрочем, от непосредственного участия в партизанском движении он впоследствии Ирину отговаривал). И добился своего. Допустила бы домоседка Галина эти экстремальные методы воспитания, останься дочь с ней - вопрос, увы, риторический.
Стефан Ровецкий и его Иренка в 1933 году.
Где-то в районе 1933 года Ровецкий женился во второй раз, найдя, наконец, женщину, которая смогла всецело разделить его мир. Вторую жену Ровецкого звали Евгенией. Она охотно выезжала вместе с мужем в военные лагеря, поддерживала добрые отношения с его соратниками-офицерами, сама ценила активный отдых. С ней Ровецкий обрёл подлинное счастье. Дочь Ирина также приняла мачеху, между ними установились по-настоящему родственные отношения. Впоследствии, во время Второй Мировой войны, Евгения Ровецкая стала для мужа надёжным тылом, нередко он, загримировавшись, пробирался к ней на фольварк, чтобы хоть немного отдышаться. Евгения понимала мужа и не роптала. Что она чувствовала, подолгу не имея от него вестей (а пан Стефан намеренно исключил с ней переписку, чтобы не давать гестаповцам повода для ареста жены), знает только она.
Стефан, Евгения и Ирина Ровецкие на отдыхе на море.
Стефан и Евгения Ровецкие после совместной лыжной прогулки.
Стефан, Ирина и Евгения Ровецкие во время отдыха в лесу.
Партизаны тоже нуждаются в отдыхе:
Стефан Ровецкий, загримированный, в редкие минуты
досуга в обществе своей любимой Евгении.
Фото сделано в 1941 году.
В июне 1939 года Стефану Ровецкому было поручено сформировать танковую бригаду. Вторую в составе Войска Польского. Сформировать с нуля. Ровецкий, как всегда, рьяно взялся за дело. К сентябрю 1939 года, когда разразилась Вторая Мировая война, комплектование бригады ещё не было до конца завершено, тем не менее, бригада представляла из себя вполне боеспособное соединение, одержавшее несколько тактических побед над гитлеровскими войсками.
А дальше была война... Настало время проверки всего того, к чему Ровецкий себя готовил, что он обдумывал в тиши своего кабинета, на полигонах и в гарнизонах, того, чему он учился. Жизнь закончилась - начался подвиг.
___________________________
См. также: