Москва 1920-х годов. Идейное и безыдейное на эстраде. Часть 1
Возможно, какие-нибудь куплеты и наполняли разговоры в пивных новым содержанием, но не чечетка, которую, кстати, наша публика очень любила. Завез ее в конце XIX века в Россию негр Боб Гопкинс. Танцевали чечетку на деревянных подметках и без, была чечетка американская и английская, более легкая и подвижная.
Любил народ и свое родное, русское искусство. Пели в пивных куплеты, частушки, романсы, играли на аккордеоне, бывало, выступал и хор.
Хор выступал в русских национальных костюмах в сопровождении двух баянистов. Концерт вел конферансье. Иногда это был сам хозяин.
После хора объявлялось выступление артистки Инсаровой. Конферансье аплодировал, приглашая публику сделать то же самое. Публика аплодировала. Певица немолода, со следами былой красоты на лице, одета в откровенное декольтированное платье. Она пела:
Так и вы, мадам, спешите,
Каждый миг любви ловите.
Юность ведь пройдет,
Красота с ней пропадет.
После Инсаровой выступал мужчина. Это был Ваня Коробейников. Он исполнял частушки, отбивая подбитыми яловыми сапогами чечетку:
Жена с мужем подралися,
Подралися, развелися.
Пополам все разделили,
Пианино распилили.
Он пользовался успехом. Зал подпевал ему.
Шел 1925 год. Пивная эстрада была на подъеме.
В пивной "Арбатский подвал" пелись песни Покрасса, Прозоровского, Кручинина, записавшего знаменитые "Кирпичики". Один артист исполнял озорные куплеты: "Мальчики и дамочки едут на курорт, а с курорта возвращаясь, делают а..." Тут артист останавливался и спрашивал у публики: как бы вы думали, что они делают? Из зала кричали: компот, аборт, апорт, развод, аккорд, фокстрот, налет...
Ну а заканчивал свое выступление артист так:
Я куплеты вам пропел,
Вылез весь из кожи.
Аплодируйте, друзья,
Только не по роже.
В зале хохот и свист.
Шутить вообще любили. Шутки были разные. Например, один конферансье (это было в 1936 году) спрашивал: какая разница между мужем, женой и орехами? И отвечал: "Орехи грызутся по праздникам, а муж с женой каждый день". Одна певица, исполнявшая песню "Мы на лодочке катались", после слов «не гребли, а целовались» громко чмокала. Артист Вельский пел душещипательную песню о любви, которую по ходу исполнения сопровождали всевозможные эффекты. Он произносил: "стонала душа" - и за сценой раздавался вой, он сокрушался: "сердце разбилось" - и на сцену из-за кулис летели осколки бутылок, он выдавливал из себя: "пилит сердце" - и публика содрогалась от душераздирающего звука пилы. Когда наконец он изрекал: "с сердца свалился тяжелый камень", то из кармана его пиджака вываливался камень и с грохотом ударялся о сцену.
В те годы еще можно было похулиганить и вообще позволить себе быть не очень «политически выдержанным». Куплетист Гриша Райский, например, в двадцатые годы распевал такое:
Я, Гриша Райский, известный куплетист,
Пою себе куплеты, как будто ничего,
Пою себе направо, пою себе налево,
Никто мене не слушает, а я себе пою.
И ГЕПЕУ мне знает, и дамы обожають.
А почему?
А потому, что я Гриша Райский,
Известный куплетист...
Людей, далеких от эстрадной специфики, это возмущало. Они видели в таких перлах выражение классово чуждой, прогнившей идеологии.
Иногда действительно дело доходило до форменного безобразия. 21 января 1929 года в "Севхимтресте" проводился торжественный вечер по случаю очередной годовщины памяти В. И. Ленина. Сначала все было очень чинно и пристойно. Заслушали доклад, стихи о великом вожде, звучали "Мы жертвою пали" и "Смело мы в бой пойдем", но постепенно обстановка печали и торжественности в зале и на сцене рассеялась. После антракта и посещения буфета народ расслабился, повеселел. Начались игры, шутки, а кончилось все тем, что куплетист Мармеладов при одобрении всего зала спел:
Цыгане шумною толпою
По эсэсэрии идут
И, приближаясь к Волховстрою,
Всю ночь "Кирпичики" поют.
Зрители и артисты разошлись довольные друг другом. Хорошо еще, что на этом вечере не выступал "король московских шутов" И. Высоцкий. В его репертуаре была игривая песенка, в которой имелись такие слова: "Люблю я женщин рыжих, коварных и бесстыжих... Эх, рыжая бабенка игривее котенка!". Подобные песенки распевали и другие известные московские куплетисты: Собольский, Александров, Матов, Савояров.
Только валять дурака, петь пошлые куплеты и салонные романсы эстрада пивная и непивная долго не могла. Пришли иные времена. Надо было откликаться на злобу дня, воспитывать новое поколение советских людей. И эстрада откликалась и воспитывала, как умела. В начале двадцатых годов хоры, оркестры, ансамбли баянистов, театр "Синяя блуза" выступали на площадях, улицах, в клубах, на предприятиях почти ежедневно.
(Продолжение следует.)
Источник: Г. В. Андреевский Повседневная жизнь Москвы в сталинскую эпоху. 1920-30 годы. М.: "Молодая гвардия", 2008 г..
Любил народ и свое родное, русское искусство. Пели в пивных куплеты, частушки, романсы, играли на аккордеоне, бывало, выступал и хор.
Хор выступал в русских национальных костюмах в сопровождении двух баянистов. Концерт вел конферансье. Иногда это был сам хозяин.
После хора объявлялось выступление артистки Инсаровой. Конферансье аплодировал, приглашая публику сделать то же самое. Публика аплодировала. Певица немолода, со следами былой красоты на лице, одета в откровенное декольтированное платье. Она пела:
Так и вы, мадам, спешите,
Каждый миг любви ловите.
Юность ведь пройдет,
Красота с ней пропадет.
После Инсаровой выступал мужчина. Это был Ваня Коробейников. Он исполнял частушки, отбивая подбитыми яловыми сапогами чечетку:
Жена с мужем подралися,
Подралися, развелися.
Пополам все разделили,
Пианино распилили.
Он пользовался успехом. Зал подпевал ему.
Шел 1925 год. Пивная эстрада была на подъеме.
В пивной "Арбатский подвал" пелись песни Покрасса, Прозоровского, Кручинина, записавшего знаменитые "Кирпичики". Один артист исполнял озорные куплеты: "Мальчики и дамочки едут на курорт, а с курорта возвращаясь, делают а..." Тут артист останавливался и спрашивал у публики: как бы вы думали, что они делают? Из зала кричали: компот, аборт, апорт, развод, аккорд, фокстрот, налет...
Ну а заканчивал свое выступление артист так:
Я куплеты вам пропел,
Вылез весь из кожи.
Аплодируйте, друзья,
Только не по роже.
В зале хохот и свист.
Шутить вообще любили. Шутки были разные. Например, один конферансье (это было в 1936 году) спрашивал: какая разница между мужем, женой и орехами? И отвечал: "Орехи грызутся по праздникам, а муж с женой каждый день". Одна певица, исполнявшая песню "Мы на лодочке катались", после слов «не гребли, а целовались» громко чмокала. Артист Вельский пел душещипательную песню о любви, которую по ходу исполнения сопровождали всевозможные эффекты. Он произносил: "стонала душа" - и за сценой раздавался вой, он сокрушался: "сердце разбилось" - и на сцену из-за кулис летели осколки бутылок, он выдавливал из себя: "пилит сердце" - и публика содрогалась от душераздирающего звука пилы. Когда наконец он изрекал: "с сердца свалился тяжелый камень", то из кармана его пиджака вываливался камень и с грохотом ударялся о сцену.
В те годы еще можно было похулиганить и вообще позволить себе быть не очень «политически выдержанным». Куплетист Гриша Райский, например, в двадцатые годы распевал такое:
Я, Гриша Райский, известный куплетист,
Пою себе куплеты, как будто ничего,
Пою себе направо, пою себе налево,
Никто мене не слушает, а я себе пою.
И ГЕПЕУ мне знает, и дамы обожають.
А почему?
А потому, что я Гриша Райский,
Известный куплетист...
Людей, далеких от эстрадной специфики, это возмущало. Они видели в таких перлах выражение классово чуждой, прогнившей идеологии.
Иногда действительно дело доходило до форменного безобразия. 21 января 1929 года в "Севхимтресте" проводился торжественный вечер по случаю очередной годовщины памяти В. И. Ленина. Сначала все было очень чинно и пристойно. Заслушали доклад, стихи о великом вожде, звучали "Мы жертвою пали" и "Смело мы в бой пойдем", но постепенно обстановка печали и торжественности в зале и на сцене рассеялась. После антракта и посещения буфета народ расслабился, повеселел. Начались игры, шутки, а кончилось все тем, что куплетист Мармеладов при одобрении всего зала спел:
Цыгане шумною толпою
По эсэсэрии идут
И, приближаясь к Волховстрою,
Всю ночь "Кирпичики" поют.
Зрители и артисты разошлись довольные друг другом. Хорошо еще, что на этом вечере не выступал "король московских шутов" И. Высоцкий. В его репертуаре была игривая песенка, в которой имелись такие слова: "Люблю я женщин рыжих, коварных и бесстыжих... Эх, рыжая бабенка игривее котенка!". Подобные песенки распевали и другие известные московские куплетисты: Собольский, Александров, Матов, Савояров.
Только валять дурака, петь пошлые куплеты и салонные романсы эстрада пивная и непивная долго не могла. Пришли иные времена. Надо было откликаться на злобу дня, воспитывать новое поколение советских людей. И эстрада откликалась и воспитывала, как умела. В начале двадцатых годов хоры, оркестры, ансамбли баянистов, театр "Синяя блуза" выступали на площадях, улицах, в клубах, на предприятиях почти ежедневно.
(Продолжение следует.)
Источник: Г. В. Андреевский Повседневная жизнь Москвы в сталинскую эпоху. 1920-30 годы. М.: "Молодая гвардия", 2008 г..