И в Париже, и во Львове было "Cafe De la Раіх"
Кофейня с таким экзотическим названием, произносившимся как "Де ля Пэ", находилась не только в самом людной части Парижа, но и во Львове на площади Марийской, 6-7, где при советах был ресторан "Москва".
До 1909 г. это был ресторан К. Гугета "Авеню", где собирались купцы, адвокаты и посредники. А когда он поменял владельца, то изменил также и название. Во время войны был закрыт, и открыли его 1 ноября 1919 г.
Сюда зачастила разнообразная публика, хотя и не такая изысканная, как в "Жорже". Оркестра здесь не было, и ничто не тревожило приглушенного гомона посетителей. Именно поэтому на время облюбовали ее молодые украинские писатели.
Приятно было к вечеру разместиться на балконе, откуда видно лучшую часть центра с длинным и широким сквером, который ведет в городской театр.
Но напоминала кофейня Париж своим названием недолго, потому что львовяне перекрестили ее в "Де ля Пейс" из-за большого количества евреев, которые здесь с самого утра до вечера просиживали. В конце концов, это заставило постоянную публику переселиться в другие места. Потеряв изысканных клиентов, владелец ввел джаз-банд и оркестр, но это его не спасло.
Несмотря на прекрасный вид за окнами, столики у окон вовсе не пользовались успехом, ибо ни у кого из посетителей кофейни не было времени и терпения восхищаться прекрасными видами. Сюда приходили на газеты, на кофе, но чаще всего - в поисках бизнес-интересов. А для этой светлой цели нужно было прежде всего видеть не пейзаж, а других посетителей и интересантов, и самому быть на виду. Таких лиц легко было отличить по их манере сидеть - лицом, а не в профиль, в центральной части помещения.
Cовещания важных купцов происходили совсем в другой позиции. Обычно один из собеседников садился на диване у стены, обращенный лицом к своему собеседнику напротив, а тот, повернутый боком, опирался одним локтем на ручки кресла, а вторым на стол и, переплетя ладони, смотрел прямо перед собой.
Совещания эти завершались с выгодой для обеих сторон - то есть без результата. Благодаря чему никто на тех совещаниях ничего не терял. А впрочем, чего можно ожидать в период общей депрессии, веевшей от Гетманских Валов? Не зря и еврейская поговорка гласит: богатый интереса не делает, это только бедный человек должен делать интерес. А посетители "De la Раіх" к бедным не относились, и могли интересов не делать. Могли позволить себе пока еще один кофе и булку, бильярд или карты. Только одного они себе позволить не могли - оплату 50 грошей налога на полуночные посиделки.
Сюда любили заходить львовские модницы. За чашками чая здесь бушевали самые свежие сплетни.
Однажды летним вечером в начале 1930-х в нескольких шагах от кофейни произошло удивительное приключение. Молодая приличная женщина стала раздеваться на глазах у прохожих. Современник вспоминал: "Когда она сбросила с себя последнюю часть дамского белья, то стала голая среди наплывающей толпы. Высокая и вытянутая, опустила лицо и руки вдоль бедер, молодые перса вызывающе выдвинула вперед розовыми пупырышками. Этот инцидент поражал своей загадочностью: пари, безумие или острый случай эксгибиционизма? Стриптиз никому еще в Польше тогда и не снился. Кто-то позвал полицейского, который попросил уличную Венеру прикрыть свои формы и двинуться с ним в ближайшие ворота".
Осенью 1939 г. здесь собирались польские офицеры в гражданской одежде и вели совещания, здесь создавалось подполье Армии Крайовой.
При немцах этот один из лучших ресторанов Львова вооружился надписью "Nur fur Deutshe". Но случалось, что заходили сюда и украинцы. Писатель Остап Тарнавский вспоминал, как с журналистом Евгением Лазором зашли они сюда на обед. "После обеда я сказал Лазору: "Смотри, я во Львове с немцами уже почти два года, а впервые смог посетить немецкий ресторан и съесть хороший обед, который подается немцам. Что значит быть на работе в правительственном учреждении в Украине".
Лазор ехидно улыбнулся и сказал: "Сударь, да у меня вообще никакого документа нет. Я пришел в этот ресторан с тобой, зная, что у тебя есть журналистское удостоверение от немецкого издательства. С таким документом я не только ездил бы по всей Германии, но и не раздумывая поехал бы и в Париж".
Эдвард Козак тоже написал о "Парнасе в Де ля Пэ": "Еженедельно в четверг кофейня Де ля Пэ превращалась в своего рода маленький украинский Парнас. Художники, писатели, музыки, критики, журналисты, - вся эта братия приходила и заседала за отдельными столиками, пила черный кофе и, окутанная облаком сигаретного дыма, заводила свои разговоры: то ли об актуальных художественных делах и событиях, то ли о новых творческих проблемах и загвоздках.
Кто читал свое последнее стихотворение, кто давал свои к чему-то критические замечания, а кто из тех, горячих, тот проводил за столиком "революцию взглядов".
Источник: Винничук Ю. Кнайпы Львова. - Харьков: Фолио, 2015. - 530 с.
Перевод с украинского: Е. А. Концевич.
До 1909 г. это был ресторан К. Гугета "Авеню", где собирались купцы, адвокаты и посредники. А когда он поменял владельца, то изменил также и название. Во время войны был закрыт, и открыли его 1 ноября 1919 г.
Сюда зачастила разнообразная публика, хотя и не такая изысканная, как в "Жорже". Оркестра здесь не было, и ничто не тревожило приглушенного гомона посетителей. Именно поэтому на время облюбовали ее молодые украинские писатели.
Приятно было к вечеру разместиться на балконе, откуда видно лучшую часть центра с длинным и широким сквером, который ведет в городской театр.
Но напоминала кофейня Париж своим названием недолго, потому что львовяне перекрестили ее в "Де ля Пейс" из-за большого количества евреев, которые здесь с самого утра до вечера просиживали. В конце концов, это заставило постоянную публику переселиться в другие места. Потеряв изысканных клиентов, владелец ввел джаз-банд и оркестр, но это его не спасло.
Несмотря на прекрасный вид за окнами, столики у окон вовсе не пользовались успехом, ибо ни у кого из посетителей кофейни не было времени и терпения восхищаться прекрасными видами. Сюда приходили на газеты, на кофе, но чаще всего - в поисках бизнес-интересов. А для этой светлой цели нужно было прежде всего видеть не пейзаж, а других посетителей и интересантов, и самому быть на виду. Таких лиц легко было отличить по их манере сидеть - лицом, а не в профиль, в центральной части помещения.
Cовещания важных купцов происходили совсем в другой позиции. Обычно один из собеседников садился на диване у стены, обращенный лицом к своему собеседнику напротив, а тот, повернутый боком, опирался одним локтем на ручки кресла, а вторым на стол и, переплетя ладони, смотрел прямо перед собой.
Совещания эти завершались с выгодой для обеих сторон - то есть без результата. Благодаря чему никто на тех совещаниях ничего не терял. А впрочем, чего можно ожидать в период общей депрессии, веевшей от Гетманских Валов? Не зря и еврейская поговорка гласит: богатый интереса не делает, это только бедный человек должен делать интерес. А посетители "De la Раіх" к бедным не относились, и могли интересов не делать. Могли позволить себе пока еще один кофе и булку, бильярд или карты. Только одного они себе позволить не могли - оплату 50 грошей налога на полуночные посиделки.
Сюда любили заходить львовские модницы. За чашками чая здесь бушевали самые свежие сплетни.
Однажды летним вечером в начале 1930-х в нескольких шагах от кофейни произошло удивительное приключение. Молодая приличная женщина стала раздеваться на глазах у прохожих. Современник вспоминал: "Когда она сбросила с себя последнюю часть дамского белья, то стала голая среди наплывающей толпы. Высокая и вытянутая, опустила лицо и руки вдоль бедер, молодые перса вызывающе выдвинула вперед розовыми пупырышками. Этот инцидент поражал своей загадочностью: пари, безумие или острый случай эксгибиционизма? Стриптиз никому еще в Польше тогда и не снился. Кто-то позвал полицейского, который попросил уличную Венеру прикрыть свои формы и двинуться с ним в ближайшие ворота".
Осенью 1939 г. здесь собирались польские офицеры в гражданской одежде и вели совещания, здесь создавалось подполье Армии Крайовой.
При немцах этот один из лучших ресторанов Львова вооружился надписью "Nur fur Deutshe". Но случалось, что заходили сюда и украинцы. Писатель Остап Тарнавский вспоминал, как с журналистом Евгением Лазором зашли они сюда на обед. "После обеда я сказал Лазору: "Смотри, я во Львове с немцами уже почти два года, а впервые смог посетить немецкий ресторан и съесть хороший обед, который подается немцам. Что значит быть на работе в правительственном учреждении в Украине".
Лазор ехидно улыбнулся и сказал: "Сударь, да у меня вообще никакого документа нет. Я пришел в этот ресторан с тобой, зная, что у тебя есть журналистское удостоверение от немецкого издательства. С таким документом я не только ездил бы по всей Германии, но и не раздумывая поехал бы и в Париж".
Эдвард Козак тоже написал о "Парнасе в Де ля Пэ": "Еженедельно в четверг кофейня Де ля Пэ превращалась в своего рода маленький украинский Парнас. Художники, писатели, музыки, критики, журналисты, - вся эта братия приходила и заседала за отдельными столиками, пила черный кофе и, окутанная облаком сигаретного дыма, заводила свои разговоры: то ли об актуальных художественных делах и событиях, то ли о новых творческих проблемах и загвоздках.
Кто читал свое последнее стихотворение, кто давал свои к чему-то критические замечания, а кто из тех, горячих, тот проводил за столиком "революцию взглядов".
Источник: Винничук Ю. Кнайпы Львова. - Харьков: Фолио, 2015. - 530 с.
Перевод с украинского: Е. А. Концевич.