Трактиры и кабаки в старинной Москве. Часть 1
Работы в питейных заведениях в старину хватало всем, поскольку их было много. В Даниловской слободе, например, в конце XIX века было 11 винных лавок, восемь трактиров, четыре харчевни и семь портерных, а проще говоря, пивных, поскольку портером называли крепкое пиво, что-то вроде нашего "ерша", страшная гадость, одурманивающая человека. Подавали пиво и в кофейнях, завлекая посетителей такими объявлениями: "Пиво продается прямо из бочки". В 1898 году в Москве, по скромным статистическим подсчётам, насчитывалось 554 трактира с продажей крепких спиртных напитков.
Но не у всех хватало денег на спиртное, несмотря на всю его дешевизну: за бокал пива брали 3 копейки, а бывало, что за два брали 5. Водка тоже стоила недорого, однако и на неё денег не хватало, и тогда мастеровые закладывали в трактирах под проценты свои вещи (рубахи, картузы и пр.). В кабаках пьяниц подстерегали "услужливые" проходимцы, делавшие "сменку", то есть меняли за копейки их приличную одежду на худшую. Через несколько таких "сменок" пьяница оказывался в лохмотьях, в которых было страшно явиться домой. Проходило некоторое время, и в газете появлялось объявление о том, что где-нибудь "на Грачевке поднят в бесчувственном состоянии мужчина, который был доставлен в больницу, где в приемном покое скончался. Документов при нем не оказалось".
В чайных тоже сидели темные личности, которые брали у рабочих в залог кафтаны, жилеты, рубашки и пр. Деньги рабочие часто пропивали до последней копейки, а выкупать им вещи обычно было не на что. Но даже когда было на что, не всегда получалось. Газета «Московский листок» сообщала об одном благообразном старце, дававшем в пивной деньги под проценты. В залог у должника он на три дня брал вещи. На третий день он в пивную не являлся, а на четвертый приходил и заявлял, что вещи не вернет, так как залог просрочен, а потому "считается пропавшим".
Особенно активно в питейных заведениях Москвы шла торговля спиртным в субботу, так как в этот день православные раздавали подаяния у церквей. Большая часть этих подаяний прямым ходом шла в кабак.
Пьяницы называли водку "белым чаем", "холодным чаем", а некоторые портерные и пивные украшались вывеской "Парикмахерская" или "Булочная". Сделано это было неспроста. В стране, и в Москве в частности, шла упорная продажа водки, не оплаченной акцизом. Ну не хотели все эти "самогонщики" делиться с государством своей прибылью. Когда в середине 1880-х годов открылись чайные, в них тоже стали торговать водкой, только из-под полы. Содержатели ночлежных домов возмущались тем, что чайные лавочки отбили у них постояльцев, предоставляя им возможность проводить у себя всю ночь. Не давало им покоя и то, что в лавочках этих не проводилось полицейских обходов, как, скажем, на Хитровке. Ради наживы хозяева заведений игнорировали и другие распоряжения властей, касающиеся, например, ограничения времени продажи спиртного.
Буфеты на железнодорожных станциях также относились к питейным заведениям. На станции Мытищи, например, существовало два буфета. Один для публики первого-второго класса с водкой, закусками, сельтерской водой и фруктами, а другой - для публики третьего класса - с водкой. Содержимое буфетов и царившая в них обстановка в начале XX века выглядели так, как описывал ее один из репортеров: "Стоят редька в сметане, огурцы в уксусе, винегрет, картофельный салат, соленья, маринад, селедка. Кто-то берет водку и закуску. Ложкой лезет в винегрет, потом той же ложкой в другую закуску. В Петербурге на закуску бутерброды от 5 до 10 копеек, приготовленные на кухне, а в Москве - десять сортов закусок, и лезут в них ложками и трезвые, и пьяные, и больные, и здоровые, и чистые, и грязные. Вероятно, в ресторанах ниже средних в винегрет собираются остатки с тарелок, но что поделаешь, наш москвич не брезглив и за гривенник охотно кладет в рот ложку, раз двадцать перед этим разными ртами облизанную».
И все-таки, по сравнению с обстановкой, царившей во многих других московских кабаках и трактирах, здесь было относительно прилично.
(Продолжение следует.)
Источник: Г. В. Андреевский Повседневная жизнь Москвы на рубеже XIX - ХХ веков. М.: "Молодая гвардия", 2009 г.
Но не у всех хватало денег на спиртное, несмотря на всю его дешевизну: за бокал пива брали 3 копейки, а бывало, что за два брали 5. Водка тоже стоила недорого, однако и на неё денег не хватало, и тогда мастеровые закладывали в трактирах под проценты свои вещи (рубахи, картузы и пр.). В кабаках пьяниц подстерегали "услужливые" проходимцы, делавшие "сменку", то есть меняли за копейки их приличную одежду на худшую. Через несколько таких "сменок" пьяница оказывался в лохмотьях, в которых было страшно явиться домой. Проходило некоторое время, и в газете появлялось объявление о том, что где-нибудь "на Грачевке поднят в бесчувственном состоянии мужчина, который был доставлен в больницу, где в приемном покое скончался. Документов при нем не оказалось".
В чайных тоже сидели темные личности, которые брали у рабочих в залог кафтаны, жилеты, рубашки и пр. Деньги рабочие часто пропивали до последней копейки, а выкупать им вещи обычно было не на что. Но даже когда было на что, не всегда получалось. Газета «Московский листок» сообщала об одном благообразном старце, дававшем в пивной деньги под проценты. В залог у должника он на три дня брал вещи. На третий день он в пивную не являлся, а на четвертый приходил и заявлял, что вещи не вернет, так как залог просрочен, а потому "считается пропавшим".
Особенно активно в питейных заведениях Москвы шла торговля спиртным в субботу, так как в этот день православные раздавали подаяния у церквей. Большая часть этих подаяний прямым ходом шла в кабак.
Пьяницы называли водку "белым чаем", "холодным чаем", а некоторые портерные и пивные украшались вывеской "Парикмахерская" или "Булочная". Сделано это было неспроста. В стране, и в Москве в частности, шла упорная продажа водки, не оплаченной акцизом. Ну не хотели все эти "самогонщики" делиться с государством своей прибылью. Когда в середине 1880-х годов открылись чайные, в них тоже стали торговать водкой, только из-под полы. Содержатели ночлежных домов возмущались тем, что чайные лавочки отбили у них постояльцев, предоставляя им возможность проводить у себя всю ночь. Не давало им покоя и то, что в лавочках этих не проводилось полицейских обходов, как, скажем, на Хитровке. Ради наживы хозяева заведений игнорировали и другие распоряжения властей, касающиеся, например, ограничения времени продажи спиртного.
Буфеты на железнодорожных станциях также относились к питейным заведениям. На станции Мытищи, например, существовало два буфета. Один для публики первого-второго класса с водкой, закусками, сельтерской водой и фруктами, а другой - для публики третьего класса - с водкой. Содержимое буфетов и царившая в них обстановка в начале XX века выглядели так, как описывал ее один из репортеров: "Стоят редька в сметане, огурцы в уксусе, винегрет, картофельный салат, соленья, маринад, селедка. Кто-то берет водку и закуску. Ложкой лезет в винегрет, потом той же ложкой в другую закуску. В Петербурге на закуску бутерброды от 5 до 10 копеек, приготовленные на кухне, а в Москве - десять сортов закусок, и лезут в них ложками и трезвые, и пьяные, и больные, и здоровые, и чистые, и грязные. Вероятно, в ресторанах ниже средних в винегрет собираются остатки с тарелок, но что поделаешь, наш москвич не брезглив и за гривенник охотно кладет в рот ложку, раз двадцать перед этим разными ртами облизанную».
И все-таки, по сравнению с обстановкой, царившей во многих других московских кабаках и трактирах, здесь было относительно прилично.
(Продолжение следует.)
Источник: Г. В. Андреевский Повседневная жизнь Москвы на рубеже XIX - ХХ веков. М.: "Молодая гвардия", 2009 г.