Шестидесятые годы по-львовски. Часть 2
Это было время деревянных счет и канцелярских чиновников с черными нарукавниками, которые защищали их одежду от чернильных клякс. Это было время отрывных календарей - символов ежедневного ритуала срывания очередного листочка и чтения интересной информации, напечатанной на обороте. Это была эпоха, когда школьники писали перьями № 4. Это было время раскрашенных в зеленый цвет деревянных ограждений вокруг клумб, а рядом часто стоял небольшой обелиск с красной пятиконечной звездой. Это была эпоха, когда цвели райские яблочки на Советской площади (ныне Мытной), когда появились первые столовые самообслуживания, когда автоматы продавали газеты ("Правду" за две копейки, все остальные - за три), а люди летали самолетами ТУ-134.
Это были годы, когда буднично-повседневное житье-бытье не страдало разнообразием: непременные олени на свитерах, рубашках и коврах, женщины готовили лишь два вида салатов - из огурцов и помидоров, ну и винегрет с картошкой и свеклой (сверхзнаменитый салат Оливье приобрел широкую популярность лишь ближе к концу шестидесятых, а прочие разновидности салатов вошли в моду вообще ближе к началу девяностых), пекли лишь два торта - белый бисквит и темный медовый, душились лишь двумя видами парфюмерии - "Пиковая дама" и "Красная Москва", пользовались китайскими веерами и деревянными солнцезащитными зонтиками. Мужчины же довольствовались лишь одним видом крема для бритья "Florena", лишь двумя видами "семейных" трусов - черными и темно-синими, пользовались металлическими портсигарами и бензино-кремниевыми зажигалками.А еще все охотно участвовали во всяческих карнавалах, на которые надевали специально пошитые карнвальные костюмы: японок, цыганок, мушкетеров, Зорро. В окружении "этажерок", на которых обычно высилась дюжина фаянсовых слоников, от самого маленького до самого крупного, тогдашние львовяне любили по вечерам играть в лото.
Это было время, когда еще не разрушили ограду Бернардинского собора и когда впервые после войны львовяне впервые увидели площадь Рынок в более-менее человеческом облике - наконец-то нормально поштукатурили средневековые дома. Это было время, когда во Львове успешно доживали свой век элементарные черты бытовой культуры - на улицах было относительно чисто. Жены советских офицеров-"освободителей", которые еще 20 лет назад иной раз ходили в Оперный в ночных сорочках, пообтерлись в культурной среде экс-европейского города, а демографическое цунами из пригородных сел еще не залило Львов, так что на улицах еще можно было встретить пани в фетровых шляпах и макинтошах, у которых в сумочках лежали абонементы в филармонию на весь концертный сезон. Это было время, когда жаждущие духовной пищи сограждане с фанатизмом, который и не снился "металлистам" более позднего времени, буквально штурмовали концертные залы, где выступал Святослав Рихтер. Это было время, когда школьные учителя старой польской закалки били ленивых учеников линейкой по ладони, а не кулаком по морде, как иногда бывает сейчас.
Это было время, когда зимой школьники ходили на занятия в валенках и резиновых калошах, блестяще-черных снаружи и красных внутри. Это было время, когда говорили не "На Рынке", а "В Рынке". Это было время, когда
на улице все еще можно было услышать, как норму обращения, "прошу пани" или "прошу пана", в отличие от семидесятых и восьмидесятых годов, когда такая форма обращения считалась уже (и, к сожалению, не только приезжими с Востока) архаичным влиянием села и перекочевала исключительно на базары.
Это была эпоха так называемой "хрущевской оттепели", вернее псевдооттепели, когда уже появились первые диссиденты - люди, которые пытались протестовать против тоталитарной системы, но не сидели (пока что!) за это в тюрьмах и психиатрических больницах, но за слушание "Голоса Америки", а тем более "Радио Свободы" соседи могли настучать на тебя в милицию, а за длину волос или ширину брюк, не соответствавшие официальным советским нормам, могли выгнать с работы. В начале шестидесятых дружинники с длинными ножницами в руках ловили на улицах "стиляг" и тут же разрезали их узкие (16 см) штаны, а ближе к концу шестидесятых ловили на улицах "волосатиков" и отрезали неподобающие облику советского человека "патлы". В то время дело доходило даже до того, что на танцах дружинники четко фиксировали всех, кто танцевал неправильно, чьи телодвижения хоть немного отличались от танго или фокстрота, а затем выводили этих "нарушителей" за пределы танцплощадки.
Поэтому музыканты свои наиболее коронные, наиболее ударные номера оставляли на конец танцевального вечера, и когда они объявляли: "А сейчас - шейк", то все собравшиеся дружно пускались в самую отчаянную пляску, а ошалелые дружинники просто не знали, кого хватать.
В шестидесятые появился новый символ борьбы с тоталитарной системой. В пятидесятые таким символом был саксофон, а вот в следующем десятилетии им стала гитара, вполне себе обычная шестиструнная (испанская) гитара. Но отечественные мебельные фабрики в ту пору выпусали в основном семиструнные (русские) гитары.
И несмотря на это, до конца шестидесятых почти на всех гитарах Советского Союза последний седьмой колок чаще всего пустовал, хотя эти прогрессивные изменения шли постепенно и давались тяжело. Ведь, как известно,почти любые революционные изменения связаны с насилием. Так что до сих пор хорошо помню картину, когда двое мощных хлопцев держали за руки одного моего одноклассника в то время, как я выдирал из его гитары седьмую струну и ломал этот пресловутый седьмой колок. Для консервативно настроенного старшего поколения гитара была воплощением всего самого плохого, корнем всяческого зла. Мама одного из моих товарищей по увлечениям все худшее, что могло произойти в поведении ее сына, связывала с гитарой. Самым страшным ругательством в ее устах было: "Это же гитаристы!".
(Продолжение следует.)
Автор - Илько Лемко.
Источник: Ілько Лемко Львів понад усе. - 2-ге вид. доп. - Львів: «Піраміда» 2007. - 188 с.
Перевод с украинского - наш собственный.
Это были годы, когда буднично-повседневное житье-бытье не страдало разнообразием: непременные олени на свитерах, рубашках и коврах, женщины готовили лишь два вида салатов - из огурцов и помидоров, ну и винегрет с картошкой и свеклой (сверхзнаменитый салат Оливье приобрел широкую популярность лишь ближе к концу шестидесятых, а прочие разновидности салатов вошли в моду вообще ближе к началу девяностых), пекли лишь два торта - белый бисквит и темный медовый, душились лишь двумя видами парфюмерии - "Пиковая дама" и "Красная Москва", пользовались китайскими веерами и деревянными солнцезащитными зонтиками. Мужчины же довольствовались лишь одним видом крема для бритья "Florena", лишь двумя видами "семейных" трусов - черными и темно-синими, пользовались металлическими портсигарами и бензино-кремниевыми зажигалками.А еще все охотно участвовали во всяческих карнавалах, на которые надевали специально пошитые карнвальные костюмы: японок, цыганок, мушкетеров, Зорро. В окружении "этажерок", на которых обычно высилась дюжина фаянсовых слоников, от самого маленького до самого крупного, тогдашние львовяне любили по вечерам играть в лото.
Это было время, когда еще не разрушили ограду Бернардинского собора и когда впервые после войны львовяне впервые увидели площадь Рынок в более-менее человеческом облике - наконец-то нормально поштукатурили средневековые дома. Это было время, когда во Львове успешно доживали свой век элементарные черты бытовой культуры - на улицах было относительно чисто. Жены советских офицеров-"освободителей", которые еще 20 лет назад иной раз ходили в Оперный в ночных сорочках, пообтерлись в культурной среде экс-европейского города, а демографическое цунами из пригородных сел еще не залило Львов, так что на улицах еще можно было встретить пани в фетровых шляпах и макинтошах, у которых в сумочках лежали абонементы в филармонию на весь концертный сезон. Это было время, когда жаждущие духовной пищи сограждане с фанатизмом, который и не снился "металлистам" более позднего времени, буквально штурмовали концертные залы, где выступал Святослав Рихтер. Это было время, когда школьные учителя старой польской закалки били ленивых учеников линейкой по ладони, а не кулаком по морде, как иногда бывает сейчас.
Это было время, когда зимой школьники ходили на занятия в валенках и резиновых калошах, блестяще-черных снаружи и красных внутри. Это было время, когда говорили не "На Рынке", а "В Рынке". Это было время, когда
на улице все еще можно было услышать, как норму обращения, "прошу пани" или "прошу пана", в отличие от семидесятых и восьмидесятых годов, когда такая форма обращения считалась уже (и, к сожалению, не только приезжими с Востока) архаичным влиянием села и перекочевала исключительно на базары.
Это была эпоха так называемой "хрущевской оттепели", вернее псевдооттепели, когда уже появились первые диссиденты - люди, которые пытались протестовать против тоталитарной системы, но не сидели (пока что!) за это в тюрьмах и психиатрических больницах, но за слушание "Голоса Америки", а тем более "Радио Свободы" соседи могли настучать на тебя в милицию, а за длину волос или ширину брюк, не соответствавшие официальным советским нормам, могли выгнать с работы. В начале шестидесятых дружинники с длинными ножницами в руках ловили на улицах "стиляг" и тут же разрезали их узкие (16 см) штаны, а ближе к концу шестидесятых ловили на улицах "волосатиков" и отрезали неподобающие облику советского человека "патлы". В то время дело доходило даже до того, что на танцах дружинники четко фиксировали всех, кто танцевал неправильно, чьи телодвижения хоть немного отличались от танго или фокстрота, а затем выводили этих "нарушителей" за пределы танцплощадки.
Поэтому музыканты свои наиболее коронные, наиболее ударные номера оставляли на конец танцевального вечера, и когда они объявляли: "А сейчас - шейк", то все собравшиеся дружно пускались в самую отчаянную пляску, а ошалелые дружинники просто не знали, кого хватать.
В шестидесятые появился новый символ борьбы с тоталитарной системой. В пятидесятые таким символом был саксофон, а вот в следующем десятилетии им стала гитара, вполне себе обычная шестиструнная (испанская) гитара. Но отечественные мебельные фабрики в ту пору выпусали в основном семиструнные (русские) гитары.
И несмотря на это, до конца шестидесятых почти на всех гитарах Советского Союза последний седьмой колок чаще всего пустовал, хотя эти прогрессивные изменения шли постепенно и давались тяжело. Ведь, как известно,почти любые революционные изменения связаны с насилием. Так что до сих пор хорошо помню картину, когда двое мощных хлопцев держали за руки одного моего одноклассника в то время, как я выдирал из его гитары седьмую струну и ломал этот пресловутый седьмой колок. Для консервативно настроенного старшего поколения гитара была воплощением всего самого плохого, корнем всяческого зла. Мама одного из моих товарищей по увлечениям все худшее, что могло произойти в поведении ее сына, связывала с гитарой. Самым страшным ругательством в ее устах было: "Это же гитаристы!".
(Продолжение следует.)
Автор - Илько Лемко.
Источник: Ілько Лемко Львів понад усе. - 2-ге вид. доп. - Львів: «Піраміда» 2007. - 188 с.
Перевод с украинского - наш собственный.