Семь главных причин, по которым нельзя считать преподавание "работой",
если судить по меркам заводской работы, как это делает мой отец:
1. В университете начисто отсутствует понятие "человек либо умеет работать, либо нет". Преподавательская этика, затаённость и готовность к интригам заставляют рассматривать любое поведение как подчинённое особой, специальной, продуманной стратегии действия. Слесарь тоже обладает особой манерой работать, но объективный критерий выполненной работы - (количество годных для сборки и дальнейшей обработки деталей) - не годится для оценки преподавательской работы: количество "начитанных" лекций и "проведённых" семинаров может значить всё, что угодно.
2. В университете нельзя точно знать, когда кончается работа. Если слесарь приходит с работы и может заняться делами по хозяйству, съездить на рыбалку или лечь смотреть телевизор, то преподаватель мало того, что большую часть "работы" делает вне аудитории (готовится к лекциям и семинарам), но и эта серьёзная часть работы никак и нигде не оценивается (будто к преподавателю снисходит то, что он должен говорить прямо в аудитории).
3. На заводе ценят твои прямые обязанности - если умеешь точить детали, то ты их и будешь точить. Не будешь - встанет всё производство. Хороший специалист незаменим. В университете заменимы все. "Работа" не встаёт, если кто-то из преподавателей не явится или заменится другим, менее профессиональным (см.п.1). Ответить на прямой вопрос: каким же специалистом стал ты в университете, слесарю-отцу невозможно (см.п.5).
4. Если на заводе имеются твои прямые обязанности, то в университете (с введением балльно-рейтинговых систем оценок работы преподавателей), прямые обязанности вообще не учитываются, будто лекции и семинары (равно как и подготовка к ним - см. п.2) идут "сами по себе". Оцениваются и влияют на зарплату совсем иные вещи: статьи, цитация, организация всяких вещей. По аналогии со слесарем на заводе трудно придумать, ну, например: на какой машине ты доехал до завода, смотрел ли вчера ночной сеанс по ОРТ (расскажи-ка мастеру об этом), какого цвета подошвы твоих ботинок, что ты принёс в баночке на обед (щи или гороховый суп?), и т.д. Объяснить то, что ты работаешь, но этого мало, это совсем не то и не в этом всё дело - невозможно.
5. Твоё положение среди коллег и пребывание на рабочем месте (перезаключение трудового договора) никак не зависит от того, что зависит от тебя. Будь ты хоть семи пядей во лбу, делай мастерские лекции и семинары, и даже всю чепуху по балльно-рейтинговой системе, всё равно тебе могут нанести неожиданный удар со стороны мнительность коллег, руководства или студентов - просто потому, что им скучно, они что-то неправильно услышали, передали не ту сплетню (для развлечения). Если бы пребывание на заводе целиком и полностью зависело от разговоров в курилке, все производства бы встали.
6. Слесарю платят за то, что он умеет делать (работать со станком, своевременно, сохранять технику безопасности и проч.). Это - определённый круг навыков, обладая которым и даже будучи уволенным с одного завода, тебя могут взять на другой завод. Или - окончательно не взять. Но дело решённое для каждой из сторон и вполне понятное. С преподавателем иначе: никогда никто из преподавателей не знает, насколько достаточно он что-то умеет, а что-то нет. Его постоянно гоняют на курсы повышения квалификации, где один год он рассказывает своим коллегам истории из жизни, а другой год - они ему. Но руководство всегда найдёт способ ткнуть преподавателя носом в его "неумение", введя новые параметры отчётности, требования применять "новые образовательные технологии" и проч. Если даже слесарю может выпасть счастье работать на новом станке, то он точно знает, какие навыки ему следует переориентировать. Преподаватель не знает и этого.
7. Ещё слесарь спросит: ну а за все эти увёртки и мозгокрутство наверное, нормально платят? уважение общества? Преподаватель должен будет признать, что платят ему за весь этот ад меньше, чем слесарю, а общество давно уже относится к нему как к продавцу-консультанту, который всем, всё и всегда должен. Преподаватель университета может получать свои законные 15 тысяч рублей, в то время как его младшие коллеги могут каким-то образом покупать квартиры и ездить отдыхать по всему миру. Вроде бы делая одно и то же дело. Поэтому, когда слесарь может беседовать про свой отпуск с коллегами, то он делает это открыто и по-дружески, в то время как в университете общение между людьми происходит через толстенное звуко-чувство-боле-непроницаемое стекло. Нельзя показывать себя никому. Поэтому преподаватель всегда пребывает в неопределённости и пришибленности, всего боится. Нет, это не "работа", скажет слесарь. И будет прав.
А ещё, самое страшное, что есть люди, которые плетут интриги (см. п.5) потому что хотят такой жизни. Такие люди для слесаря - из метафизической реальности, инопланетяне. Впрочем, и для меня тоже. Именно эти инопланетяне и мутят воду всё больше, опасаясь, как бы университетская деятельность не превратилась в настоящую работу. В таких условиях студентам и преподавателям, которые любят учиться и самообразовываться становится всё труднее находиться.
1. В университете начисто отсутствует понятие "человек либо умеет работать, либо нет". Преподавательская этика, затаённость и готовность к интригам заставляют рассматривать любое поведение как подчинённое особой, специальной, продуманной стратегии действия. Слесарь тоже обладает особой манерой работать, но объективный критерий выполненной работы - (количество годных для сборки и дальнейшей обработки деталей) - не годится для оценки преподавательской работы: количество "начитанных" лекций и "проведённых" семинаров может значить всё, что угодно.
2. В университете нельзя точно знать, когда кончается работа. Если слесарь приходит с работы и может заняться делами по хозяйству, съездить на рыбалку или лечь смотреть телевизор, то преподаватель мало того, что большую часть "работы" делает вне аудитории (готовится к лекциям и семинарам), но и эта серьёзная часть работы никак и нигде не оценивается (будто к преподавателю снисходит то, что он должен говорить прямо в аудитории).
3. На заводе ценят твои прямые обязанности - если умеешь точить детали, то ты их и будешь точить. Не будешь - встанет всё производство. Хороший специалист незаменим. В университете заменимы все. "Работа" не встаёт, если кто-то из преподавателей не явится или заменится другим, менее профессиональным (см.п.1). Ответить на прямой вопрос: каким же специалистом стал ты в университете, слесарю-отцу невозможно (см.п.5).
4. Если на заводе имеются твои прямые обязанности, то в университете (с введением балльно-рейтинговых систем оценок работы преподавателей), прямые обязанности вообще не учитываются, будто лекции и семинары (равно как и подготовка к ним - см. п.2) идут "сами по себе". Оцениваются и влияют на зарплату совсем иные вещи: статьи, цитация, организация всяких вещей. По аналогии со слесарем на заводе трудно придумать, ну, например: на какой машине ты доехал до завода, смотрел ли вчера ночной сеанс по ОРТ (расскажи-ка мастеру об этом), какого цвета подошвы твоих ботинок, что ты принёс в баночке на обед (щи или гороховый суп?), и т.д. Объяснить то, что ты работаешь, но этого мало, это совсем не то и не в этом всё дело - невозможно.
5. Твоё положение среди коллег и пребывание на рабочем месте (перезаключение трудового договора) никак не зависит от того, что зависит от тебя. Будь ты хоть семи пядей во лбу, делай мастерские лекции и семинары, и даже всю чепуху по балльно-рейтинговой системе, всё равно тебе могут нанести неожиданный удар со стороны мнительность коллег, руководства или студентов - просто потому, что им скучно, они что-то неправильно услышали, передали не ту сплетню (для развлечения). Если бы пребывание на заводе целиком и полностью зависело от разговоров в курилке, все производства бы встали.
6. Слесарю платят за то, что он умеет делать (работать со станком, своевременно, сохранять технику безопасности и проч.). Это - определённый круг навыков, обладая которым и даже будучи уволенным с одного завода, тебя могут взять на другой завод. Или - окончательно не взять. Но дело решённое для каждой из сторон и вполне понятное. С преподавателем иначе: никогда никто из преподавателей не знает, насколько достаточно он что-то умеет, а что-то нет. Его постоянно гоняют на курсы повышения квалификации, где один год он рассказывает своим коллегам истории из жизни, а другой год - они ему. Но руководство всегда найдёт способ ткнуть преподавателя носом в его "неумение", введя новые параметры отчётности, требования применять "новые образовательные технологии" и проч. Если даже слесарю может выпасть счастье работать на новом станке, то он точно знает, какие навыки ему следует переориентировать. Преподаватель не знает и этого.
7. Ещё слесарь спросит: ну а за все эти увёртки и мозгокрутство наверное, нормально платят? уважение общества? Преподаватель должен будет признать, что платят ему за весь этот ад меньше, чем слесарю, а общество давно уже относится к нему как к продавцу-консультанту, который всем, всё и всегда должен. Преподаватель университета может получать свои законные 15 тысяч рублей, в то время как его младшие коллеги могут каким-то образом покупать квартиры и ездить отдыхать по всему миру. Вроде бы делая одно и то же дело. Поэтому, когда слесарь может беседовать про свой отпуск с коллегами, то он делает это открыто и по-дружески, в то время как в университете общение между людьми происходит через толстенное звуко-чувство-боле-непроницаемое стекло. Нельзя показывать себя никому. Поэтому преподаватель всегда пребывает в неопределённости и пришибленности, всего боится. Нет, это не "работа", скажет слесарь. И будет прав.
А ещё, самое страшное, что есть люди, которые плетут интриги (см. п.5) потому что хотят такой жизни. Такие люди для слесаря - из метафизической реальности, инопланетяне. Впрочем, и для меня тоже. Именно эти инопланетяне и мутят воду всё больше, опасаясь, как бы университетская деятельность не превратилась в настоящую работу. В таких условиях студентам и преподавателям, которые любят учиться и самообразовываться становится всё труднее находиться.