Река
Оставаясь с тем же образом времени-потока, "реки времян", державинскими словами,
можно заметить и другое: можно смотреть не только вниз по течению этой реки, но и вверх.
Можно заметить, что время, прежде чем всё унести, всё приносит.
Ольга Седакова
С утра (часов с двух, не раньше)
начнётся ещё один день
в летнем доме, за Энгельсом, даче,
сплетённым с ночных посиделок
и сплошь из суббот-воскресень.
За город сосланный в лето
Белый - огромный кот,
средь яблонь разлёгся где-то,
лишь лениво поводит ухом,
когда кто-то его зовёт.
Завтрак - кофейная гуща,
гадательство вглядывать в степь,
и на террасе (здесь лучше),
глаза протирая от сновидений,
в безбрежное поле-небо
глядеть.
Вынос из дома бутылок,
коробок из-под вина,
включенье воды - время полива,
шланг переносится в грядках лениво,
под солнцем болит, обгорев накануне,
спина.
Поход в баню - там чистить зубы,
вода остывает в бачке -
хороший повод припомнить, хоть грубо,
что было вчера вечером в бане,
и сколько людей спит ещё в доме,
под мысли-песни о банном сверчке.
Затем их будить, осторожно,
под шум появляется кот -
и в мыслях о ночи о прошлой,
поставить опять
кипятить воду -
чайник гудит, щёлкает кнопкой -
зовёт.
Вспомнить о том, как средь ночи,
щедро, с лихвою даря,
мелодия, сладостней прочих,
неслася с дивана,
до комнат до дальних,
её и меня.
Налить кофе, чай, кто как хочет,
и веер сложив полотенцев,
пойти всем вместе, туда же где ночью,
бегали с бани
под лунным светом -
на речку.
Теперь, чтоб согреться.
Лягушки жеманно попрыгают в воду,
стрекозы лениво летят вдоль реки -
мы допиваем вчерашнее пиво,
благословляя природу,
в реке вымываем боль головную -
здесь всё человечье - лишь пустяки.
И глядя на бодрость её молодую,
сидя в тени золотых камышей,
мне кажется даже: люблю я,
мне кажется даже: нашли мы друг друга,
но гости уже собираются в город
скорее-скорее-скорей.
На велосипеде их провожаю,
до остановки на трассу,
маршрутка не едет,
но вот, приезжает,
они исчезают,
все сразу.
На даче лишь кот остаётся - и книги,
как же по ним заскучал я!
Мы все на террасе - закатные блики
и ветер, страницы преображая,
дымят кипятком от чая.
Сквозь строки флоберовых писем,
дающих заданье писать,
нет-нет, но каким-то капризом,
всплывёт через буквы девичее тело,
глаза отведёт, рассмеявшись, исчезнет,
да кот, равнодушный к Флоберу,
толкается лбом в мою ногу:
мол, гладь.
