Вопрос о силе научного сообщества в РФ
Начну с хорошего
С того, чего хочется. Чего хочется мне? - чтобы делая своё дело, я не беспокоился о том, что к моему делу не относится, хотя и обеспечивает его возможность. Потому что такого рода беспокойство - это дело других, тех, кто делает своё дело. Пример не из сферы образования: я пишу роман (это моё дело), а дело литературного агента - искать издателя и продюсировать (т.е. продвигать) сделанное мною. Он компетентен в своей сфере, я - в своей. И это правильно, это не через жопу, потому что кому-то хочется одного, а кому-то другое. Но у нас всё через жопу, и складывается впечатление, что либо все хотят чего-то одного, либо сразу же все хотят чего-то другого. Возвращаясь к теме образования: мне по-прежнему хочется заниматься философией, работать со студентами и общаться с коллегами. Мне не хочется решать: будет ли от этого кому-то лучше или хуже, какую пользу я приношу и насколько эффективен (см. на эту тему замечательную запись Анатолия Ахутина). Не хочется, но - как будто бы - приходится.
Так что же хорошего? А хорошее - это то, что в связи с последними событиями стало понятно: это не только мне из моих эгоистических стремлений этого всего хочется. Оказывается, я не один. Оказывается, нас много. И это хорошо. Но, как кажется, на этом хорошие новости и заканчиваются.
Повод задаться вопросом, или всхлип у Элиота
Вот эта замечательная статья Ирины Лукьяновой "Образование протеста". В ней автору удалось более логично и компактно, чем это сделал я, изложить происходящие события. Всё хорошо и правильно изложено, и я читал с возрастающим чувством патриотизма, пока - в финале - не вспомнил известные слова Томаса Элиота (в переводе К.С.Фарая):
Так погибнет мир
Так погибнет мир
Так погибнет мир
Не взрыв, а всхлип..
Итак, что я там вижу? А вижу, помимо намерения автора (которое я разделяю - см.выше), некий призыв (всё, выделенное каким-либо образом - моё):
"Минобрнауки и московские образовательные власти являют миру редкое сочетание хладнокровной решимости и некомпетентности (в соцсетях это называют «слабоумие и отвага»). Принимаемые решения, кажется, не продумываются даже на полшага вперед. Собственно, все это и вывело тлевшие там и тут робкие очаги протеста на новый уровень: ни на кого не надеяться, объединяться, заниматься независимой экспертной оценкой, останавливать бессмысленное разрушение работающего, распутывать общими силами схемы коррупции, предавать гласности, спасать то живое, что еще осталось в образовании. Сами не сделаем - никто не сделает, ждать уже нечего".
Вот он, призыв-рецепт. Что именно я, доцент кафедры теоретической и социальной философии Саратовского госуниверситета, сегодня должен сделать - если я хочу исправить ситуацию (а я хочу)? Мне предлагается следующий конкретный порядок действий:
- объединиться с себе подобными (как я понимаю, помимо уже объединённого - то есть, приехать куда-то? сойтись в одно место?);
- заниматься оценкой (да, я уже знаю результаты этой оценки - она дана в самом начале того же, цитируемого, абзаца);
- останавливать разрушение (мне что, следует лечь под колёса министерской или ректорской иномарки?);
- распутывать схемы (в разоблачении мы поднаторели, это да; кажется, что правительство принимает решения уже исходя из того, что, если нечего будет разоблачать, народ не поймёт и не примет);
- предавать гласности (а чем мы уже занимаемся? или этого мало? но если мы будем предавать всё гласности среди тех, кто и так всё знает, то не похоже ли это будет на разговоры бабушек в транспорте, жалующихся на низкие пенсии? или кто-то ещё наивно полагает, что осталась в стране некая сила, которая может всё, но которая ещё ничего не понимает и не в курсе, и если вот до неё донести, то она проснётся и долбанёт?);
- спасать живое...
И ведь речь идёт не только о "донесении до всех", уже даже выдвигаются "требования".
Я теперь абсолютно серьёзен. Абсолютно. Если кто-то ещё готов принимать за серьёзность не только то, что они хотят услышать. Итак,
А что мы можем-то?
1. В чём мы уже проиграли.
Начнём с того, что мы приняли неправильные правила риторической игры. Ни один представитель ни одной из наук, а также любой деятельности в принципе, не должен доказывать другим, что его деятельность этим другим полезна и нужна. Иначе, получится смешно и грешно - как у Сократа, который допытывался у политиков - что такое политика? Возьмём пример не столь абстрактный (и да послужит он самодостаточной метафорой): часовщик. Наш министр часов (именно так!) приходит к часовщику с вопросом: докажи, что твоя деятельность нам необходима. Тот факт, что он уже министр часов, его, видимо, нисколько не смущает. Но ведь всем понятно, что часовщик делает часы постольку, поскольку люди измеряют время. И уж кому-кому, а министру часов это должно быть ещё яснее - он даже часов не делает. Но правила игры теперь такие, будто часовщик сам придумал, что надо измерять время. А остальным будто бы не надо. И сидит, мастерит там себе хрен пойми чего, а мы вот возьмём и спросим с него. Поиграем в игру, когда он вынужден будет оправдываться за всех. За ту нужду измерять время, которая существует независимо от любого часовщика и, что хорошо, от любого министра. И часовщик почему-то включился.
А что может сказать часовщик? Он знает как делать часы, но он не отвечает за вопросы, которые волнуют всех (и его в том числе). Точнее, ответ часовщика о нужде измерения времени ничем существенным не будет отличаться от ответа любого другого человека. А наше министерство часов, "предав ответ часовщика гласности", скажет: "Глядите, глядите! А часовщик-то ничем не отличается от вас! За что мы ему платим?! Да любой из вас - часовщик не хуже!". И изгонят (казнят) часовщика. И ответ этот будет истинным до тех пор, пока работают последние часы, сделанные когда-то часовщиком. А потом будет хуже. Но это будет потом. Самое главное, что теперь - часовщик проиграл.
2. Что можно конкретно делать прямо сейчас?
а. Стратегия саботажа.
Не выйти на работу. Всем преподавателям. Готовы? Или нет? Не готовы потому, что знаете - не такое уж у нас и сплочённое "сообщество", и кто-нибудь да и выйдет? И тем самым, ему "всё достанется"? Или даже не готовы по другой, более серьёзной причине: потому что в глубине души каждый уверен: у нас незаменимых нет. И если ты не выйдешь, то тебя заменят. Да кто на эту нищенскую зарплату пойдёт помимо таких как мы? Да кто угодно. И пойдёт. И мы это знаем. И пока мы уверены в этом, наш бунт, хм, и наше возмущение, и все наши требования - пустословие. Потому что возмущаться происходящим в образовании должны не те, кто его производит, а те, кто им пользуется и те, кто могут его лишиться. Пока этого не произойдёт - всё происходящее - лишь бравурная игра с нашей стороны. И реформировать надо не высшую школу (и среднюю тоже), а вообще-то вещи посерьёзнее и поглобальнее. Настолько глобальные, что даже никто вслух об этом не скажет. А Кремль - он лишь отрыжка этих вещей, которые нуждаются, мягко говоря, в реформе (разруха не в подъезде, разруха в головах).
б. Стратегия образования собственных учебных заведений.
Не годится не только потому, что государство - под шумок - создало, мягко говоря, неблагоприятные условия для открытия новых учебных заведений. Не годится ещё и по той причине, о которой я упомянул в самом начале: каждый из нас понимает, что его дело - другое, а не открывать университеты, заводить бухгалтерии и строить корпуса. И каждый из нас дорожит именно своим делом. Поэтому - с открытием своих, нужных нам вузов, вопрос снимается. Поэтому и революцию, и бунт, и прочее мы делать тоже не станем.
в. Что ещё?
Не знаю. Может быть, устроить Великую Педагогическую Мистерию - съехаться, напиться, принести в жертву Диониса образования? Я - если что - за. Напиться ещё сильнее, перебеситься. Может так? Может кто-то и позавидует нашей радости несмотря на свои, навязываемые нам извне, правила? Как говорил Ницше (и это подтверждается после него повсеместно): когда вокруг объективная жопа, люди могут праздновать. И изумлять богов. И оставлять не у дел богов самопровозглашённых, псевдобогов.
У меня больше нет вариантов. А те, что предлагаются со стороны - пустые, лишь показывающие бессилие и вторичность интеллектуального сообщества.
