Кто кому должен, или Полезный опыт 90-летней давности
Вроде бы с воскресенья объявили перемирие, но и после этого на территории Украины еще продолжались взрывы, лилась кровь, уничтожались постройки. А за все время АТО убытки от разрушений уже исчисляются астрономическими суммами. Причем мины и снаряды, прилетевшие с восточной стороны, имели вполне определенный «обратный адрес». Пусть в России бьют себя чем угодно в грудь, доказывая, что своих военнослужащих к нам не посылали, - вооружение боевиков явно не собрано из утиля и запчастей, а доставлено из РФ, что уже не раз было доказано. Тот, кто подбрасывает дрова в огонь гибридной войны, не может не нести ответственность за ее последствия.
Между тем в России тщательно учитывают все долговые обязательства, когда-либо полученные от Украины. На днях российский Минфин выступил с сообщением, что нипочем не станет реструктуризировать трехмиллиардный заем, предоставленный еще Януковичу. Иными словами, наш восточный контрагент одной рукой предъявляет нам векселя, а другой поджигает наш дом.
Понятно, что оформленные по закону долги - дело серьезное, во всем мире их принято возвращать. Однако в сложившихся обстоятельствах есть смысл обратиться к историческому опыту. Тот прецедент, о котором мне хотелось бы напомнить, может быть особенно убедительным именно для российской стороны: ведь создало его большевистское руководство не без участия Ленина, Сталина, Дзержинского и других вождей, которые для сегодняшней Москвы - непререкаемый авторитет.
«Генуэзская игра». Карикатура 1922 г. (США)
Так что давайте изучать уроки прошлого - и попробуем приложить их к текущим событиям.
После изнурительной русско-японской войны и революционных событий 1905 года дела Российской империи пошатнулись, и без денежной помощи извне трудно было свести концы с концами. Весной 1906 года премьер-министр Сергей Витте вступил в переговоры с международным синдикатом банкиров. Его усилия увенчались предоставлением России займа в два с четвертью миллиарда франков, то есть около 850 миллионов золотых рублей. Граф Витте с гордостью отмечал, что «заем этот был самый большой, который когда-либо заключался в иностранных государствах в истории жизни народов».
Облигация займа 1906 г.
В то время Российская держава была убеждена, что кредит позволит перевести дух после войны с Японией и революционных событий, а там крепнущая экономика империи обеспечит расчет. Однако в 1914-м началась мировая война, и снова внешний долг империи начал стремительно расти. А потом одна за другой произошли две революции 1917 года.. Заграничные держатели русских облигаций не на шутку встревожились: удастся ли вообще когда-нибудь вернуть средства, инвестированные на одной шестой части суши?! Запад финансировал противников большевистского режима, клявшихся выплатить все сполна, организовывал прямую интервенцию, неся все новые и новые расходы.
И все же Советская республика сумела разорвать враждебное кольцо и добиться мира. Вскоре было объявлено начало новой экономической политики (нэпа), что способствовало выходу экономики из тупика «военного коммунизма». Большевиков, еще не признанных де-юре, стали приглашать на международные форумы, потому что не к кому больше было обратиться с естественным требованием: отдавайте наши денежки! В апреле 1922-го на конференции в Генуе советской стороне предъявили совокупный счет, эквивалентный 18 миллиардам золотых царских рублей (а тот рубль был намного весомее нынешнего доллара). Это не считая национализированной Советами собственности западных компаний и частных лиц, которая только для стран Антанты превышала полтора миллиарда.
Советская делегация в Генуе (Чичерин, Радек, Литвинов, Красин). Апрель 1922 г.
Большевистская делегация во главе с Георгием Чичериным понимала, что после признания этих долгов республика окажется в глубочайшей яме. Но в то же время красные дипломаты претендовали на возвращение своей страны в лоно цивилизованного мира, где чтут подписанные договоры. Нужно было найти сильный контраргумент. И советская сторона выставила свой счет: 39 миллиардов золотых рублей компенсации за ущерб, нанесенный интервенцией и поддержкой белых армий!
Так начался затяжной торг. В 1924 году он перешел в новую стадию: СССР занялся переговорами о своем признании конкретными западными государствами. В каждом из них кредиторы царской России - держатели облигаций - объединялись в сообщества и выставляли конкретные, документально обоснованные претензии. На них надлежало ответить не условными общими цифрами контрпретензий, а столь же конкретными документами. Их не было. Стало быть, следовало их создать.
Декретом Совнаркома от 5 февраля 1924 года была организована сеть специальных комитетов по оказанию помощи пострадавшим от интервенции. Они объединялись во Всесоюзное общество содействия жертвам интервенции. Общество взялось помочь гражданам обосновать свои претензии к зарубежным странам. В Харькове начала действовать всеукраинская структура Общества. Ее листовки и воззвания разъясняли: «Кого из вас отрывали от работы, от дома и семьи, мобилизуя в белые армии, руководимые заграничным капиталом? Этим вам причинили убытки, которые вам должен возместить заграничный капитал. Кто из вас пострадал от погромов, которые устраивали белые и петлюровские офицеры в пользу заграничных капиталистов? Эти потери должны вам вернуть заграничные купцы. Кого из вас белые бросали в тюрьмы, а хозяйство в это время оставалось без работника и семья ваша голодала? И за это вы имеете право требовать выплаты от заграничных помещиков...». Добиваться компенсации предлагалось даже в том случае, если ущерб наносили красные войска в связи с борьбой против интервентов или их ставленников.
Бланк членского заявления Всеукраинского Жертервента
Сеть Жертервента (так сокращенно именовали Общество) охватила всю республику. В Киеве первое общее собрание членов Общества состоялось по нынешней улице Богдана Хмельницкого, 17; позже правление окружного комитета Жертервента перешло в помещение Окрсельсоюза на Короленко (теперь Владимирскую), 38. Отсюда велась оживленная переписка с районами. А в каждом из районов для той или иной группы сел и деревень формировались комиссии-тройки в составе народного судьи, учителя и грамотного представителя крестьянства. Прибывая в очередное село, комиссия собирала сход, зачитывала воззвание Жертервента и начинала запись претензий к Антанте. Причем высказывающий их должен был тут же дать подписку, что Общество может использовать результаты ходатайства по своему усмотрению. Акты типа «Взято одна коняка» или «Забрано 1 1/2 пуда свинячого сала» заверялись подписями двух свидетелей, штампом сельсовета - и становились официальными документами. В более высоких инстанциях решали, какие из них подсунуть Франции, какие Англии, какие Бельгии. Кстати, расходы на содержание необходимого аппарата компенсировались за счет граждан: путем добровольно-принудительного вовлечения трудящихся в ряды Общества и сбора членских взносов.
Работа проводилась в типично компанейском стиле. В районы спускались из Киева ориентировки примерно такого вида: «Правління Комітету Допомоги Жертвам Iнтервенцiї повідомляє, що воно гадає отримати з вашого району п’ятсот заяв про збитки». Между районами проводилось соревнование: кто больше? В самом Киеве (где учет велся через предприятия и домоуправления) вне конкуренции оказался Подол. В сельской местности пальма первенства досталась Васильковскому району - 2915 заявлений. Немного отстал от него Броварской - 2653. А вот Переяславский район значительно уступил. И вообще центр постоянно пенял местным органам, что патриотическая миссия избавления Родины от бремени внешнего долга выполняется недостаточно энергично.
Однако и крестьян можно было понять. Ведь им внушали без обиняков: претензии высказываются не для того, чтобы получить что-нибудь обратно, но лишь для облегчения задачи советских дипломатов. А мужички таких высоких материй не понимали и видели только одно: претензии записывают, вернуть не обещают - значит, другие воспользуются. Зачем же для кого-то стараться? Задача осложнялась еще и тем, что не всякий акт устраивал комиссию. Так, в селе Занудовке Киевского округа крестьянам Антону Березовому и Грицку Кучме вернули их претензии обратно, так как они пострадали от польской интервенции, а с Польшей у Советского государства был заключен отдельный договор о взаимном отказе от претензий.
И все-таки Жертервенты, хоть и неуклюже, но сделали свое дело, сполна «покрыв» внушительную сумму контрпретензий. Западным державам пришлось надолго отложить вопрос о возврате царских займов. «Рассчиталась» по ним уже ельцинская Россия, выплатив в 1990-е годы Франции (на которую пришлось большинство царских облигаций) 400 миллионов нынешних долларов. По оценке экспертов, это составило едва один процент от реальной стоимости давнего кредита, не говоря уж о процентах. Но французам пришлось согласиться, дабы получить, наконец, хоть что-нибудь...
Между тем в России тщательно учитывают все долговые обязательства, когда-либо полученные от Украины. На днях российский Минфин выступил с сообщением, что нипочем не станет реструктуризировать трехмиллиардный заем, предоставленный еще Януковичу. Иными словами, наш восточный контрагент одной рукой предъявляет нам векселя, а другой поджигает наш дом.
Понятно, что оформленные по закону долги - дело серьезное, во всем мире их принято возвращать. Однако в сложившихся обстоятельствах есть смысл обратиться к историческому опыту. Тот прецедент, о котором мне хотелось бы напомнить, может быть особенно убедительным именно для российской стороны: ведь создало его большевистское руководство не без участия Ленина, Сталина, Дзержинского и других вождей, которые для сегодняшней Москвы - непререкаемый авторитет.
«Генуэзская игра». Карикатура 1922 г. (США)
Так что давайте изучать уроки прошлого - и попробуем приложить их к текущим событиям.
После изнурительной русско-японской войны и революционных событий 1905 года дела Российской империи пошатнулись, и без денежной помощи извне трудно было свести концы с концами. Весной 1906 года премьер-министр Сергей Витте вступил в переговоры с международным синдикатом банкиров. Его усилия увенчались предоставлением России займа в два с четвертью миллиарда франков, то есть около 850 миллионов золотых рублей. Граф Витте с гордостью отмечал, что «заем этот был самый большой, который когда-либо заключался в иностранных государствах в истории жизни народов».
Облигация займа 1906 г.
В то время Российская держава была убеждена, что кредит позволит перевести дух после войны с Японией и революционных событий, а там крепнущая экономика империи обеспечит расчет. Однако в 1914-м началась мировая война, и снова внешний долг империи начал стремительно расти. А потом одна за другой произошли две революции 1917 года.. Заграничные держатели русских облигаций не на шутку встревожились: удастся ли вообще когда-нибудь вернуть средства, инвестированные на одной шестой части суши?! Запад финансировал противников большевистского режима, клявшихся выплатить все сполна, организовывал прямую интервенцию, неся все новые и новые расходы.
И все же Советская республика сумела разорвать враждебное кольцо и добиться мира. Вскоре было объявлено начало новой экономической политики (нэпа), что способствовало выходу экономики из тупика «военного коммунизма». Большевиков, еще не признанных де-юре, стали приглашать на международные форумы, потому что не к кому больше было обратиться с естественным требованием: отдавайте наши денежки! В апреле 1922-го на конференции в Генуе советской стороне предъявили совокупный счет, эквивалентный 18 миллиардам золотых царских рублей (а тот рубль был намного весомее нынешнего доллара). Это не считая национализированной Советами собственности западных компаний и частных лиц, которая только для стран Антанты превышала полтора миллиарда.
Советская делегация в Генуе (Чичерин, Радек, Литвинов, Красин). Апрель 1922 г.
Большевистская делегация во главе с Георгием Чичериным понимала, что после признания этих долгов республика окажется в глубочайшей яме. Но в то же время красные дипломаты претендовали на возвращение своей страны в лоно цивилизованного мира, где чтут подписанные договоры. Нужно было найти сильный контраргумент. И советская сторона выставила свой счет: 39 миллиардов золотых рублей компенсации за ущерб, нанесенный интервенцией и поддержкой белых армий!
Так начался затяжной торг. В 1924 году он перешел в новую стадию: СССР занялся переговорами о своем признании конкретными западными государствами. В каждом из них кредиторы царской России - держатели облигаций - объединялись в сообщества и выставляли конкретные, документально обоснованные претензии. На них надлежало ответить не условными общими цифрами контрпретензий, а столь же конкретными документами. Их не было. Стало быть, следовало их создать.
Декретом Совнаркома от 5 февраля 1924 года была организована сеть специальных комитетов по оказанию помощи пострадавшим от интервенции. Они объединялись во Всесоюзное общество содействия жертвам интервенции. Общество взялось помочь гражданам обосновать свои претензии к зарубежным странам. В Харькове начала действовать всеукраинская структура Общества. Ее листовки и воззвания разъясняли: «Кого из вас отрывали от работы, от дома и семьи, мобилизуя в белые армии, руководимые заграничным капиталом? Этим вам причинили убытки, которые вам должен возместить заграничный капитал. Кто из вас пострадал от погромов, которые устраивали белые и петлюровские офицеры в пользу заграничных капиталистов? Эти потери должны вам вернуть заграничные купцы. Кого из вас белые бросали в тюрьмы, а хозяйство в это время оставалось без работника и семья ваша голодала? И за это вы имеете право требовать выплаты от заграничных помещиков...». Добиваться компенсации предлагалось даже в том случае, если ущерб наносили красные войска в связи с борьбой против интервентов или их ставленников.
Бланк членского заявления Всеукраинского Жертервента
Сеть Жертервента (так сокращенно именовали Общество) охватила всю республику. В Киеве первое общее собрание членов Общества состоялось по нынешней улице Богдана Хмельницкого, 17; позже правление окружного комитета Жертервента перешло в помещение Окрсельсоюза на Короленко (теперь Владимирскую), 38. Отсюда велась оживленная переписка с районами. А в каждом из районов для той или иной группы сел и деревень формировались комиссии-тройки в составе народного судьи, учителя и грамотного представителя крестьянства. Прибывая в очередное село, комиссия собирала сход, зачитывала воззвание Жертервента и начинала запись претензий к Антанте. Причем высказывающий их должен был тут же дать подписку, что Общество может использовать результаты ходатайства по своему усмотрению. Акты типа «Взято одна коняка» или «Забрано 1 1/2 пуда свинячого сала» заверялись подписями двух свидетелей, штампом сельсовета - и становились официальными документами. В более высоких инстанциях решали, какие из них подсунуть Франции, какие Англии, какие Бельгии. Кстати, расходы на содержание необходимого аппарата компенсировались за счет граждан: путем добровольно-принудительного вовлечения трудящихся в ряды Общества и сбора членских взносов.
Работа проводилась в типично компанейском стиле. В районы спускались из Киева ориентировки примерно такого вида: «Правління Комітету Допомоги Жертвам Iнтервенцiї повідомляє, що воно гадає отримати з вашого району п’ятсот заяв про збитки». Между районами проводилось соревнование: кто больше? В самом Киеве (где учет велся через предприятия и домоуправления) вне конкуренции оказался Подол. В сельской местности пальма первенства досталась Васильковскому району - 2915 заявлений. Немного отстал от него Броварской - 2653. А вот Переяславский район значительно уступил. И вообще центр постоянно пенял местным органам, что патриотическая миссия избавления Родины от бремени внешнего долга выполняется недостаточно энергично.
Однако и крестьян можно было понять. Ведь им внушали без обиняков: претензии высказываются не для того, чтобы получить что-нибудь обратно, но лишь для облегчения задачи советских дипломатов. А мужички таких высоких материй не понимали и видели только одно: претензии записывают, вернуть не обещают - значит, другие воспользуются. Зачем же для кого-то стараться? Задача осложнялась еще и тем, что не всякий акт устраивал комиссию. Так, в селе Занудовке Киевского округа крестьянам Антону Березовому и Грицку Кучме вернули их претензии обратно, так как они пострадали от польской интервенции, а с Польшей у Советского государства был заключен отдельный договор о взаимном отказе от претензий.
И все-таки Жертервенты, хоть и неуклюже, но сделали свое дело, сполна «покрыв» внушительную сумму контрпретензий. Западным державам пришлось надолго отложить вопрос о возврате царских займов. «Рассчиталась» по ним уже ельцинская Россия, выплатив в 1990-е годы Франции (на которую пришлось большинство царских облигаций) 400 миллионов нынешних долларов. По оценке экспертов, это составило едва один процент от реальной стоимости давнего кредита, не говоря уж о процентах. Но французам пришлось согласиться, дабы получить, наконец, хоть что-нибудь...