Как отец российской истории палкой коррупционера побил
Предыстория.
1734 г. Василий Никитич Татищев, отец российской истории, едет на Урал, заводами управлять. Едет, скажем так, не совсем по своей воле: в 1733 г. он попал под следствие и был уличен во взяточничестве. Конец 1733 г. он провел в душевных терзаниях: именно тогда он написал знаменитую "Духовную" (завещание) для своего сына Евграфа. В начале 1734 г. его вызвали из Москвы в Петербург и объявили о прощении. Ну а в качестве довеска к прощению прилагалась командировка на Урал, с целью развития казенной металлургии. Конечно, на Урале был генерал Геннин. Однако он еще с 20-х гг. XVIII в. пытался уехать с Урала и больше туда не возвращаться (о чем он регулярно писал в столицу). До 1734 г. не получалось: не было достойной замены. Оно и понятно: абы кого не пошлешь (сложное и важное для государство производство, был нужен человек как с инженерными навыками, так и с управленческими). Да, был В.Н. Татищев: он еще в 1720 г. был отправлен на Урал строить заводы. Однако в конце 1723 г. Татищев с оного уехал и возващаться не желал. В середине 20-х гг. XVIII в. Берг-коллегия пыталась его туда спровадить, но он отбился. В начале 1734 г. от предложения отправиться в край железа и соболей Татищев не мог: предлагала сама императрица, а в качестве бонуса прилагалось прощение. И вот, Василь Никитич едет в Екатеринбург.
История.
Итак, едет - отправленный из столицы, повелением самой императрицы - большой начальник [В.Н. Татищев]. Реакция населения: а не подать ли жалобу на притеснения местных властей? Начальник ведь большой, из Петербурга [как тут не вспомнить гоголевского "Ревизора"...]. Одну из жалоб Татищев получил в Кунгуре. При этом жалобщики решили сперва задобрить Василь Никитича и презентовали ему 2000 р. Добровольно, "в почесть". Затем сообщали, что от воевод "великая тягость" и в год бывает росхода по 3-4 т.р. Просили о малом: весь Кунгурский уезд приписать к заводам, т.е. желали перейти под власть В.Н. Татищева. Оной деньги конечно же не взял [сказалось следствие 1733 г., после которого он - как "пуженая ворона" - боялся "каждого куста", по его же словам], и обещал отписать в Петербург, что и сделал.
Выехал из Кунгура. И уже в уезде ему явились новые жалобщики: "Пришил ко мне из разных сел крестьяне со слезами, прося, что кунгурской с приписью подьячей, ездя по моему требованию для переписи наличной крестьян, берет со всякой семьи по грошу, да за проезд с села по рублю, и сверх того себе и своим 7 лошадям корм, а с некоторых якобы за утайку детей и за неправилные скаски имян брал рубли по два и по пяти". Вот тут Василь Никитич не смог ограничиться просто отпиской в столицу, и на то была веская причина: подьячий прикрывался именем Татищева.
[еще из предыстории: в 1723 г., во время своей первой командировки на Урал, Татищев попал под следствие, будучи обвиненным в злоупотреблении властью. В том числе фигурировали и обвинения в поборах с местного населения. Татищев был оправдан, ибо вымогательствами не занимался, а небольшие подношения (часто продуктами) уральские крестьяне давали ему добровольно, "в почесть". Тем не менее, стоит полагать, осадок остался. Да еще и следствие 1733 г. заставляло Татищева быть более осторожным].
Татищев приказывает доставить к нему подьячего. Естественно, что вымогатель стал "запираться". Однако Татищев, который был, скорее всего, разозлен приплетением своего имени в вымогательство, не собирался с ним шуток шутить. В ответ на "запирательство" Татищев приказвыает "его роздеть и стращать пыткою". Ну а по ходу запугивания [кто его знает, может это было и не запугивание...] Василь Никитич палкою несколько раз приложил подьячего: "А при том несколько раз зашиб палкою". Испуганный подьячий "во всем повинился и тех собранных денег объявил 25 руб., при том же и то показав, что берет себе от земского старосты всякой харч, конской корм, свечи, дрова и деньги". Коррупционер изобличен, имя Татищева - очищено. Подьячего с деньгами направляют "для изследования" воеводе.
Одна проблема: заниматься избиением гос. служащих, которые напрямую ему не подчинялись, Татищев права не имел. Вот и пришлось ему об этом случае отписаться в столицу: "И хотя я в сие следствие и допросы вступил ни для какой моей прихоти, но паче для обороны бедных крестьян, однако ж ведаю, что то противо даннйо мне от Ея императорского величества инструкции, того ради покорно рабские его сиятельства [скорее всего, кабинет-министра А.М. Черкасского - М.К.]прошу о том донести Ея императорскому величеству, и в той вине моей всемилостивейшее прощение изходатайствовать, впред же таких продерзостей более остерегатся буду". Стоит полагать, в Петербурге изрядно потешились над этой историей. Для Татищева она обошлась без последствий. Ну а как сложилась дальнейшая судьба подьячего-коррупционера,о можно будет какн-нибудь поискать в архивах...
[И современность: как бы президент летает с аистами. Очевидно, в стране все хорошо и больше нечем заняться. Премьер - в Саратовской области поехал в фермерское хозяйство и не смог доехать: дороги плохие. Ежели б сие было в осьмнадцатом веке, то, полагаю, Медведев бы отходил палкой саратовского губернатора, после чего - в качестве штрафа - заставил бы его за свой счет отремонтировать (или заново построить?) дорогу. Но времена нонче уже не те].
1734 г. Василий Никитич Татищев, отец российской истории, едет на Урал, заводами управлять. Едет, скажем так, не совсем по своей воле: в 1733 г. он попал под следствие и был уличен во взяточничестве. Конец 1733 г. он провел в душевных терзаниях: именно тогда он написал знаменитую "Духовную" (завещание) для своего сына Евграфа. В начале 1734 г. его вызвали из Москвы в Петербург и объявили о прощении. Ну а в качестве довеска к прощению прилагалась командировка на Урал, с целью развития казенной металлургии. Конечно, на Урале был генерал Геннин. Однако он еще с 20-х гг. XVIII в. пытался уехать с Урала и больше туда не возвращаться (о чем он регулярно писал в столицу). До 1734 г. не получалось: не было достойной замены. Оно и понятно: абы кого не пошлешь (сложное и важное для государство производство, был нужен человек как с инженерными навыками, так и с управленческими). Да, был В.Н. Татищев: он еще в 1720 г. был отправлен на Урал строить заводы. Однако в конце 1723 г. Татищев с оного уехал и возващаться не желал. В середине 20-х гг. XVIII в. Берг-коллегия пыталась его туда спровадить, но он отбился. В начале 1734 г. от предложения отправиться в край железа и соболей Татищев не мог: предлагала сама императрица, а в качестве бонуса прилагалось прощение. И вот, Василь Никитич едет в Екатеринбург.
История.
Итак, едет - отправленный из столицы, повелением самой императрицы - большой начальник [В.Н. Татищев]. Реакция населения: а не подать ли жалобу на притеснения местных властей? Начальник ведь большой, из Петербурга [как тут не вспомнить гоголевского "Ревизора"...]. Одну из жалоб Татищев получил в Кунгуре. При этом жалобщики решили сперва задобрить Василь Никитича и презентовали ему 2000 р. Добровольно, "в почесть". Затем сообщали, что от воевод "великая тягость" и в год бывает росхода по 3-4 т.р. Просили о малом: весь Кунгурский уезд приписать к заводам, т.е. желали перейти под власть В.Н. Татищева. Оной деньги конечно же не взял [сказалось следствие 1733 г., после которого он - как "пуженая ворона" - боялся "каждого куста", по его же словам], и обещал отписать в Петербург, что и сделал.
Выехал из Кунгура. И уже в уезде ему явились новые жалобщики: "Пришил ко мне из разных сел крестьяне со слезами, прося, что кунгурской с приписью подьячей, ездя по моему требованию для переписи наличной крестьян, берет со всякой семьи по грошу, да за проезд с села по рублю, и сверх того себе и своим 7 лошадям корм, а с некоторых якобы за утайку детей и за неправилные скаски имян брал рубли по два и по пяти". Вот тут Василь Никитич не смог ограничиться просто отпиской в столицу, и на то была веская причина: подьячий прикрывался именем Татищева.
[еще из предыстории: в 1723 г., во время своей первой командировки на Урал, Татищев попал под следствие, будучи обвиненным в злоупотреблении властью. В том числе фигурировали и обвинения в поборах с местного населения. Татищев был оправдан, ибо вымогательствами не занимался, а небольшие подношения (часто продуктами) уральские крестьяне давали ему добровольно, "в почесть". Тем не менее, стоит полагать, осадок остался. Да еще и следствие 1733 г. заставляло Татищева быть более осторожным].
Татищев приказывает доставить к нему подьячего. Естественно, что вымогатель стал "запираться". Однако Татищев, который был, скорее всего, разозлен приплетением своего имени в вымогательство, не собирался с ним шуток шутить. В ответ на "запирательство" Татищев приказвыает "его роздеть и стращать пыткою". Ну а по ходу запугивания [кто его знает, может это было и не запугивание...] Василь Никитич палкою несколько раз приложил подьячего: "А при том несколько раз зашиб палкою". Испуганный подьячий "во всем повинился и тех собранных денег объявил 25 руб., при том же и то показав, что берет себе от земского старосты всякой харч, конской корм, свечи, дрова и деньги". Коррупционер изобличен, имя Татищева - очищено. Подьячего с деньгами направляют "для изследования" воеводе.
Одна проблема: заниматься избиением гос. служащих, которые напрямую ему не подчинялись, Татищев права не имел. Вот и пришлось ему об этом случае отписаться в столицу: "И хотя я в сие следствие и допросы вступил ни для какой моей прихоти, но паче для обороны бедных крестьян, однако ж ведаю, что то противо даннйо мне от Ея императорского величества инструкции, того ради покорно рабские его сиятельства [скорее всего, кабинет-министра А.М. Черкасского - М.К.]прошу о том донести Ея императорскому величеству, и в той вине моей всемилостивейшее прощение изходатайствовать, впред же таких продерзостей более остерегатся буду". Стоит полагать, в Петербурге изрядно потешились над этой историей. Для Татищева она обошлась без последствий. Ну а как сложилась дальнейшая судьба подьячего-коррупционера,о можно будет какн-нибудь поискать в архивах...
[И современность: как бы президент летает с аистами. Очевидно, в стране все хорошо и больше нечем заняться. Премьер - в Саратовской области поехал в фермерское хозяйство и не смог доехать: дороги плохие. Ежели б сие было в осьмнадцатом веке, то, полагаю, Медведев бы отходил палкой саратовского губернатора, после чего - в качестве штрафа - заставил бы его за свой счет отремонтировать (или заново построить?) дорогу. Но времена нонче уже не те].