***
Стоя на пустоте над былыми узами,
он начинает петь, не дождавшись музыки.
Не отличает радость свою от ярости,
просто он хочет скорости в мире старости.
Сквозь пустоту бредет, задирая голову,
и, представляя себя подобным чему-то полому (голоду или коробу),
вдруг понимает - колокол.
Звук начинается верно и недоверчиво,
и человек звучит, ни за что не держится.
Стало началом, гулким одним качанием
то, что когда-то было его молчанием.
...Часть моя в шуме полдня и в зове полночи.
Я не хочу опор, не нуждаюсь в помощи.
Бьется, мычит, рычит
мое ничему не равенство
звонче и громче ярости, ярче радости.
он начинает петь, не дождавшись музыки.
Не отличает радость свою от ярости,
просто он хочет скорости в мире старости.
Сквозь пустоту бредет, задирая голову,
и, представляя себя подобным чему-то полому (голоду или коробу),
вдруг понимает - колокол.
Звук начинается верно и недоверчиво,
и человек звучит, ни за что не держится.
Стало началом, гулким одним качанием
то, что когда-то было его молчанием.
...Часть моя в шуме полдня и в зове полночи.
Я не хочу опор, не нуждаюсь в помощи.
Бьется, мычит, рычит
мое ничему не равенство
звонче и громче ярости, ярче радости.