Не всё Солженицыну страдать словарём языкового расширения. Я вот тоже не Ожеговым щи хлебаю. Недавно захотелось расширить кота. Не буквально - буквально кот достаточно расширен. А вот вербально ему не хватает связей с мировой культурой, хоть он и достояние её.
Тут я взяла кота смирного, кота покорного - и стала расширять его в мировую культуру деепричастиями.
Кот, лорелея, лежал. Одиссея, скитался с дивана на диван. Пентесилея, сражался за размер порции. Внутренне бармалея, но внешне безропотно свисал из объятий полуторагодовалой Луши. Хемингуея, опротестовывал окружающую среду. Цирцея, дегустировал сгущёнку с чайной ложечки. Прометея, лежал на батарее и обжёгся. Фарисея, кот лицемерно свис! Орфея, свис поэтически. Морфея, свис по естественным причинам.
Дульсинея, кот демонстрировал брюшко - лысое, белое, как у акулы.
Галатея, давал образец стройности (да, талия! да, в районе шеи!) Галлея, нёсся раскапывать грядку. Ниобея, плакал ночами, грыз провод, фарадея. Теккерея, поучаствовал однажды в выставке; мавзолея и колизея, позволял мне использовать его аки музу - многократно. Кассиопея, косился и куксился. Гиперборея, кутался в одеяла. Весной, баттерфляя массивом, сидел на подоконнике, жмурился от солнца.
Эпопея, кот радовал сердце.