Вошла ты, резкая, как "нате!", муча перчатки замш, сказала: "Знаете - я выхожу замуж".
Когда Лешка встает утром с постели, я перекатываюсь на его половину кровати и продолжаю спать на его подушке. Мне нравиться, как она пахнет. Она пахнет Лешкой. Мне нравится, как пахнет Лешка. Мне нравиться запах его волос, запах его кожи. Мне кажется, он пахнет сладостью. Его мама во время беременности ела много сладкого, видимо, поэтому у нее родился такой сладкий мальчик!
- Я не вижу в чашке любви.
- В смысле?
- Ну, вот здесь в центре пусто.
- А что там должно быть?
- Тройка или семерка.
- Ерунда!
- Я что? Я говорю то, что показывает чашка.
И почему я должна оправдываться перед какой-то глупой чашкой? Откуда ей знать, как он мне на самом деле дорог, как он для меня важен, как я его люблю? Откуда ей знать, как он спас меня, как зализывал мои раны? Откуда ей знать, как я рыдала в ту ночь, когда окончательно выбрала его? Я рыдала, потому что любила, я очень любила, но вот только не его...
Тогда никакой любви к нему не было. Это я в юности верила, что секс без любви невозможен, но к своим 23 годам, я успела убедиться в обратном. Я восхищалась им, я была ему очень благодарна. Я отдавала ему себя за то, что он любил меня. Ведь меня до него никто никогда не любил.
Он же влюбился в меня сразу. Я была слишком хороша для него, и он это понимал, но все же осмелился за мной ухаживать. Я ворвалась в его жизнь, как свежий ветер в комнату, которую уже давно следовало проветрить. Мы гуляли по вечерней Москве, он был очень вежлив и обходителен, а я ужасно боялась, что он полезет ко мне целоваться.
Я хорошо помню тот вечер, когда решила допустить его к телу: на улице было прохладно, а на мне были миниюбка и очень открытый топ. Мне было холодно, и он крепко прижимал меня к себе, чтобы я не замерзла. Он был такой теплый и сильный, и я решила доверить себя этим сильным и теплым рукам. Постепенно я привыкала к нему.
У Лешки была непростая жизнь, и я понимала, что не имею права его обмануть и обидеть. Я должна была быть уверенной в том, что этого не произойдет, но, ринувшись в омут с головой, я не понимала, к чему это приведет. А он любил меня, трогательно ухаживал, дарил милые подарки. Своей заботой он постепенно приучал меня к себе, он приучал меня к мысли о том, что я любима. С его стороны все было по-настоящему.
В какой-то момент я убедила себя в том, что с моей стороны тоже все было по-настоящему. Мне очень нравились наши отношения, и я получала от них удовольствие. И все было так до того вечера, когда в моей жизни снова возник человек, которого я когда-то любила. К тому моменту мы не виделись уже довольно долго, все мои переживания поутихли и ушли на второй план. На вечере мы старались не пересекаться, потому что сложившаяся между нами ситуация была болезненной для обоих. Вечеринка была очень удачной, я много танцевала со своими подругами, а под конец приехал Лешка, чтобы меня забрать.
Я не могла уйти, не попрощавшись. Это было бы совсем неправильно. Я подошла к нему, и мне в нос ударил знакомый запах, от чего у меня подкосились ноги. Он обернулся и ловким движением подхватил меня под локти.
- Все, пока. Я ухожу.
- Ты уходишь? С ним?
- Да, с ним...
Я хотела развернуться и уйти, но он крепко держал меня двумя руками и не отпускал. Он что-то говорил про то, что мы друзья, про то, что мы должны оставаться на связи и не терять друг друга, а у меня в голове был шум. Мне было плохо от его запаха, от того, что он стоял так близко. У меня кружилась голова, и мне хотелось поскорее уйти. Я знала, что мы не друзья, что мы не будем оставаться на связи, что мы уже давно потеряли друг друга, и ничего с этим сделать уже нельзя. Я знала (по крайней мере, я тогда так думала), что мы больше никогда не увидимся. Я уходила от человека, которого любила, к человеку, который любил меня.
Когда мы с Лешкой ехали домой, я всю дорогу рыдала навзрыд и не могла объяснить ему почему. Он подарил мне прекрасный букет и подвеску в форме сердца, а я все рыдала и периодически извинялась непонятно за что. Я просила прощения за то, что на самом деле его не любила. Но я не могла ему об этом сказать.
Время шло. Я уехала на неделю в Киев, и каждый день Лешка мне звонил. Вернувшись из Киева, я через неделю уехала с мамой во Францию, и там я постоянно думала о Лешке. Он звонил мне по 2-3 раза в день, а мне все было мало. Потом я уехала в Берлин. В Берлине я была совершенно одна и все время представляла себе, что бы было, если бы мы поехали вместе с Лешкой. Я очень люблю Берлин, и мне очень хотелось разделить этот город с тем, кого я люблю. Да, пожалуй, именно тогда, я поняла, что по-настоящему люблю его, и в одном из наших телефонных разговоров я призналась ему в этом.
Я была первой из нас, кто произнес слово «люблю», но он ответил мне тем же. С тех пор я каждый день по нескольку раз говорю ему, что люблю его. Я не хочу, чтобы он ни на секунду в этом усомнился. Главное, что я сама в этом не сомневаюсь. Вскоре после возвращения из Берлина я снова встретилась с человеком, которого когда-то любила. Я увидела его, и у меня в сердце ничего не дрогнуло. Он заметил это и спросил: «Ну, как же так? Ты же когда-то меня любила». Не знаю, может и любила… Не помню.
- Я не вижу в чашке любви.
- В смысле?
- Ну, вот здесь в центре пусто.
- А что там должно быть?
- Тройка или семерка.
- Ерунда!
- Я что? Я говорю то, что показывает чашка.
И почему я должна оправдываться перед какой-то глупой чашкой? Откуда ей знать, как он мне на самом деле дорог, как он для меня важен, как я его люблю? Откуда ей знать, как он спас меня, как зализывал мои раны? Откуда ей знать, как я рыдала в ту ночь, когда окончательно выбрала его? Я рыдала, потому что любила, я очень любила, но вот только не его...
Тогда никакой любви к нему не было. Это я в юности верила, что секс без любви невозможен, но к своим 23 годам, я успела убедиться в обратном. Я восхищалась им, я была ему очень благодарна. Я отдавала ему себя за то, что он любил меня. Ведь меня до него никто никогда не любил.
Он же влюбился в меня сразу. Я была слишком хороша для него, и он это понимал, но все же осмелился за мной ухаживать. Я ворвалась в его жизнь, как свежий ветер в комнату, которую уже давно следовало проветрить. Мы гуляли по вечерней Москве, он был очень вежлив и обходителен, а я ужасно боялась, что он полезет ко мне целоваться.
Я хорошо помню тот вечер, когда решила допустить его к телу: на улице было прохладно, а на мне были миниюбка и очень открытый топ. Мне было холодно, и он крепко прижимал меня к себе, чтобы я не замерзла. Он был такой теплый и сильный, и я решила доверить себя этим сильным и теплым рукам. Постепенно я привыкала к нему.
У Лешки была непростая жизнь, и я понимала, что не имею права его обмануть и обидеть. Я должна была быть уверенной в том, что этого не произойдет, но, ринувшись в омут с головой, я не понимала, к чему это приведет. А он любил меня, трогательно ухаживал, дарил милые подарки. Своей заботой он постепенно приучал меня к себе, он приучал меня к мысли о том, что я любима. С его стороны все было по-настоящему.
В какой-то момент я убедила себя в том, что с моей стороны тоже все было по-настоящему. Мне очень нравились наши отношения, и я получала от них удовольствие. И все было так до того вечера, когда в моей жизни снова возник человек, которого я когда-то любила. К тому моменту мы не виделись уже довольно долго, все мои переживания поутихли и ушли на второй план. На вечере мы старались не пересекаться, потому что сложившаяся между нами ситуация была болезненной для обоих. Вечеринка была очень удачной, я много танцевала со своими подругами, а под конец приехал Лешка, чтобы меня забрать.
Я не могла уйти, не попрощавшись. Это было бы совсем неправильно. Я подошла к нему, и мне в нос ударил знакомый запах, от чего у меня подкосились ноги. Он обернулся и ловким движением подхватил меня под локти.
- Все, пока. Я ухожу.
- Ты уходишь? С ним?
- Да, с ним...
Я хотела развернуться и уйти, но он крепко держал меня двумя руками и не отпускал. Он что-то говорил про то, что мы друзья, про то, что мы должны оставаться на связи и не терять друг друга, а у меня в голове был шум. Мне было плохо от его запаха, от того, что он стоял так близко. У меня кружилась голова, и мне хотелось поскорее уйти. Я знала, что мы не друзья, что мы не будем оставаться на связи, что мы уже давно потеряли друг друга, и ничего с этим сделать уже нельзя. Я знала (по крайней мере, я тогда так думала), что мы больше никогда не увидимся. Я уходила от человека, которого любила, к человеку, который любил меня.
Когда мы с Лешкой ехали домой, я всю дорогу рыдала навзрыд и не могла объяснить ему почему. Он подарил мне прекрасный букет и подвеску в форме сердца, а я все рыдала и периодически извинялась непонятно за что. Я просила прощения за то, что на самом деле его не любила. Но я не могла ему об этом сказать.
Время шло. Я уехала на неделю в Киев, и каждый день Лешка мне звонил. Вернувшись из Киева, я через неделю уехала с мамой во Францию, и там я постоянно думала о Лешке. Он звонил мне по 2-3 раза в день, а мне все было мало. Потом я уехала в Берлин. В Берлине я была совершенно одна и все время представляла себе, что бы было, если бы мы поехали вместе с Лешкой. Я очень люблю Берлин, и мне очень хотелось разделить этот город с тем, кого я люблю. Да, пожалуй, именно тогда, я поняла, что по-настоящему люблю его, и в одном из наших телефонных разговоров я призналась ему в этом.
Я была первой из нас, кто произнес слово «люблю», но он ответил мне тем же. С тех пор я каждый день по нескольку раз говорю ему, что люблю его. Я не хочу, чтобы он ни на секунду в этом усомнился. Главное, что я сама в этом не сомневаюсь. Вскоре после возвращения из Берлина я снова встретилась с человеком, которого когда-то любила. Я увидела его, и у меня в сердце ничего не дрогнуло. Он заметил это и спросил: «Ну, как же так? Ты же когда-то меня любила». Не знаю, может и любила… Не помню.