Танька
В середине девятнадцатого века в деревне Боровики по церковным спискам числилось «сорок душ мужеска пола, да бабы, да дети». Деревня постепенно пустела, а за последние двадцать лет окончательно обезлюдела. Некоторые избы купили дачники, летом из окон виден свет. Но большинство домов разваливается без хозяев. Черные стены торчат, не прикрытые провалившейся крышей.
Мы купили в Боровиках под дачу пустующий более-менее целый дом.
Минувшая - и только надеяться можно, что последняя - война еще тлеет в лесах. То и дело встречаются немецкие бетонные доты, построенные прочно, словно на века. А где-то совсем недалеко Катынь…
В обезлюдевших лесах развелось много зверья. Видно, где кабаны рыли землю. Часто попадаются широкие круги разоренных муравейников - медведи лакомились. Волки совсем обнаглели. В прошлом сентябре - и время года-то не голодное - в четыре утра вытащили за оба уха пса из конуры. Хозяин выскочил на визг, увидел, но, пока бегал за ружьем, волки беднягу так за уши в лес и увели.
Пустеет многострадальная смоленская земля, всегда служившая воротами в Россию, пропустившая через свое тело все иноземные нашествия и все их выплюнувшая. Названия умерших деревень звучат как поминальный список.
В крайней к лесу избе еще недавно жила Танька, невестка Петровны. Сама-то Петровна уже несколько лет в доме престарелых. Танька схоронила ее сына, последнего из трех cвоих мужей. Все трое умерли от пьянства. Пили они вместе с Танькой, да, видно, у нее здоровье покрепче было - всех пережила, ничего ей не делалось.
Мы помнили Таньку еще лет пять назад высокой стройной красоткой с черными волосами до плеч.
Леса окрестные Танька знала как свой дом. А леса вокруг деревни всегда были грибными. Никто не ходил просто «за грибами» - ходили за рыжиками, за маслятами, чаще всего за белыми: недаром село назвали Боровики. Но если, редко когда, бывал неурожайный год - попросишь Таньку отвести «на грибы» и всегда вернешься с полными ведрами. Раз, когда леса были на удивление пусты, Танька увела нас за восемь километров, ткнула рукой и сказала: «Идите, вон на той сопке белые, на той - маслята».
Платили ей, конечно. Да сушеные грибы она продавала - белые, чистые, один к одному. Но все деньги на водку уходили.
Танька способная была, все расчеты быстро делала в уме. Мы ей книжки всегда привозили из города. Так, ерунду всякую - детективы, любовные романы.
Года три назад железное Танькино здоровье начало сдавать, лицо стало отекать, грубеть. А в прошлом году приехали - нет Таньки, убили в пьяной драке. Стоит теперь пустая, еще целая изба, и так странно знать, что не выскочит Танька из ворот, не закричит своим хриплым голосом: «А, приехали, дачники! Книжки-то привезли?»
Теперь зимой в Боровиках остается жилой только одна изба.