враг моего врага
Бисмарк, затевая войну с империей Габсбургов в 1866 году, раздумывал о том, чтобы использовать против своего противника венгерских революционеров-сепаратистов (об этом опыте вспоминали в Германии в годы Первой мировой войны). В международных конфликтах революционный враг великой державы мог стать союзником ее противника. Так, Япония, ведя в начале ХХ века войну с Российской империей, поддерживала и некоторых русских революционеров, желавших поражения ненавистному самодержавию, и финских и польских сепаратистов. Во время Первой мировой войны Османская и Российская империи пытались использовать друг против друга и армянских революционеров, и вождей курдских племен. И Россия, и ее союзники всячески содействовали национальным движениям, ослаблявшим Австро-Венгрию. Самым же успешным проектом использования ресурса национального движения в годы Первой мировой войны стало Арабское восстание, направленное против Османской империи - роль Британии в поддержке этого восстания хорошо известна.
Германия в годы Первой мировой войны работала над различными проектами революционизирования Российской империи. Нередко эту немецкую политику связывают с меморандумом Александра Парвуса, направленным германскому правительству в марте 1915 года. Известно, что германское правительство выделило ему средства для финансирования социалистических организаций в России. Пожалуй, значение деятельности Парвуса существенно преувеличивается. Реализовывались и иные инициативы, некоторые из них возникли еще до меморандума Парвуса, они влияли и на восприятие документа германскими дипломатами и политиками (в германском Политическом архиве Министерства иностранных дел меморандум Парвуса содержится лишь в третьем томе коллекции документов, в хронологической последовательности освещающих «подрывную работу» против России, всего эта коллекция содержит 25 томов, помимо этого еще 24 тома посвящены революционизированию Украины, 20 томов - революционизированию Кавказа, есть и другие коллекции, касающиеся Российской империи).
Объектом немецкой политики революционизирования была не только Россия, Германия поддерживала сепаратистские движения в британских колониях и даже в Ирландии (была попытка создать добровольческую ирландскую бригаду, сражающуюся на стороне рейха, но нашлось лишь пять десятков волонтеров). Особое место в немецких планах занимали попытки поднять восстания мусульман в Британской, Французской и Российской империях.
Хаджи Вильгельм Мухаммад
Император Вильгельм Второй стремился укрепиться в Османской империи и заигрывал с мусульманами, немецкая пропаганда изображала его «защитником ислама». В 1898 году, находясь в Дамаске, кайзер заявил, что «на все времена» будет другом 300 млн мусульман, «которые разбросаны по земле». Собственно и планы вовлечения турок в мировую войну на стороне Германии во многом были связаны с планами политического использования мусульман: военные возможности турок немецкие генералы оценивали не очень высоко, но замысел спровоцировать «джихад» с помощью султана, который был религиозным главой суннитов (халифом), казался очень заманчивым. Османская империя вступила в войну в ноябре 1914 года, и султан объявил «священную войну», призывая всех мусульман мира подняться на борьбу против угнетателей. На церемонии провозглашения «джихада» присутствовало полтора десятка французских военнопленных - тунисцев, марокканцев, алжирцев, которые специально были доставлены в Стамбул немецкими властями. Обращение султана переводилось на разные языки, в том числе на татарский и русский.
Еще 30 июля, до начала Первой мировой войны, кайзер призвал использовать ислам против противников, через несколько дней эту идею поддержал и начальник немецкого Генерального штаба. Создается впечатление, что Берлин относился с большим энтузиазмом к «джихаду», чем сами турки. Некоторые историки описывали впоследствии эту идею как преимущественно немецкий проект. В годы войны противники Германии, в том числе и эксперты-востоковеды, писали, что «джихад» - made in Germany. Среди немецких экспертов - ученых и военных - находились и те, кто изначально считал идею «священной войны» утопичной, но решения принимали не они.
Для турок возникала теологическая проблема: надо было обосновать разницу между хорошими и плохими неверными, - но опыт предшествующих конфликтов, прежде всего союза с Францией и Англией во время Крымской войны, позволял решать эту задачу. Султан не призывал к войне с христианами, не упоминал слово «неверные». Следовало воевать с враждебными неверными, которые борются против ислама, укрепляя союз с дружественными христианами, которые помогают мусульманам.
В то же время немецкие и пронемецкие агенты распространяли слухи о том, что император Вильгельм тайно принял ислам, совершил паломничество в Мекку, его следует именовать Хаджи Вильгельм Мухаммад (подобные слухи были зафиксированы и в России). На Востоке обсуждали и молву о том, что население Германии в массовом порядке принимает ислам.
Идея священной войны влияла и на политику Германии по отношению к пленным. Военнопленные мусульмане именовались «гостями кайзера». Были созданы специальные лагеря. Один из них, Вайнберг, был предназначен для мусульман России, его называли иногда «татарским лагерем», в нем находилась лишь часть русских мусульман, попавших в немецкий плен. Другой лагерь, Хальбсмондлагер (Лагерь Полумесяца), служил местом содержания солдат британской и французских колониальных армий, которые исповедовали ислам. Условия содержания в «национальных» лагерях были лучше по сравнению с другими. В исламских же лагерях подчеркнутое внимание уделялось соблюдению религиозных обрядов. Были возведены мечети, выделялись средства на проведение празднеств.
Немалое значение придавалось и собственно военной пропаганде. Тиражировались фотографии пленных, находящихся в специальных лагерях для мусульман и вступавших добровольцами в турецкую армию. Для пленных издавалась газета «Эль-Джихад», она выпускалась на арабском, турецком, татарском и русском языках.
Исламской революции не случилось
Несмотря на все усилия германских пропагандистов, идея исламской революции не получила особого распространения на территории держав, противостоящих Германии. Правда, специальные службы этих стран с тревогой фиксировали деятельность агентов, распространявших панисламистскую идеологию.
Казалось бы, важное исключение составляет восстание мусульман в Средней Азии в 1916 году. Правительство не доверяло приверженцам ислама, лишь башкиры и татары призывались на военную службу, мусульмане иных этнических групп служили лишь в качестве добровольцев. Огромные людские потери заставили российское правительство прибегнуть к мобилизации новых групп населения, в том числе и мусульман Туркестана - их предполагалось использовать на тыловых работах. Некоторые опытные чиновники, знавшие Туркестан, пытались отменить или по крайней мере ограничить масштаб мобилизации. К их мнению не прислушались. Недостаточно продуманное решение к тому же непрофессионально осуществлялось, невысокая компетентность дополнялась случаями коррупции. В городах состоялись демонстрации «туземного» населения, но еще более опасными для властей были восстания кочевников. Жертвами повстанцев стали представители администрации, телеграфисты, железнодорожники, особенно пострадали поселения русских крестьян и казаков. Противоречия между кочевниками и русскими поселениями из-за земли и воды накапливались годами, мобилизация превратила множество локальных конфликтов в восстание. Погибли тысячи выходцев из европейской России, в том числе женщины и дети. Но жертв среди туземцев было на порядок больше.
Некоторые чиновники и офицеры жандармерии объясняли размах восстания агитацией и подрывными действиями турецких агентов, панисламистов и пантюркистов. Одни отчеты властей сообщали об агитации каких-то «китайских анархистов», а другие сообщали о подрывной деятельности германских и австро-венгерских военнопленных, размещенных в Туркестане. Создается впечатление, что составители подобных отчетов хотели отвлечь внимание начальства от своих собственных промахов. Во всяком случае, некомпетентность российских властей в большей степени способствовала взрыву в Туркестане, чем деятельность иностранных агентов. О слабой вовлеченности германских служб в подготовку этого восстания свидетельствует и тот факт, что немецкая пропаганда удивительно мало использовала событие как информационный повод.
Немецкие планы организации «джихада» в империях противника потерпели провал, да и вербовка «джихадистов» в лагерях военнопленных в Германии не была особенно успешной. В декабре 1916 года Военное министерство Германии приказало прекратить пропаганду «джихада».
via
