Улица Заменгофа (часть 2)
Продолжу публикацию своего перевода книги «Улица Заменгофа». Начало (предыдущую часть перевода) можно найти тут.
Часть 1
Стены
«Стены недоверья вековые разобщили страны и народы»*. Действителен ли этот общественно-политический диагноз, поставленный ещё в XIX веке Людвигом Заменгофом, в наше время?
* Примечание: Цитата из стихотворения Л. Заменгофа «Надежда», ставшего гимном эсперанто-движения. Перевод С. Вайнблата.
К сожалению, да. Стены в значительной мере определили картину двадцатого столетия. На моих глазах они возводились, разрушались и вновь возводились в разных точках планеты. В 1989 году я имел возможность собственноручно принять участие (символически, конечно) в разрушении Берлинской Стены. Я видел, как берлинцы ходили туда и обратно через свежие провалы. Меня захватил всеобщий энтузиазм. Но внезапно сдавило горло от далёкого воспоминания. В 1943 году я, будучи рабочим, разваливал стены варшавского гетто. Стена была уже не нужна, так как людей, которых она скрывала, уже не было в живых. Через ту же стену мне удалось проскользнуть несколькими месяцами ранее, спасаясь от смерти, царившей между ними. Однако разрушение стены в Берлине позволяло свободно передвигаться живым. Я не мог избавиться от мысли, что среди ликующей толпы возможно находится кто-то из людей, которые полвека тому назад сначала построили стену в моём городе, а потом приказали мне её разрушить.
Где Вы разрушали стену?
На улице Сенной, близко к моему родному дому, который, однако, тогда уже не существовал.
Имеется в виду тот самый дом, где жил Людвиг Заменгоф?
Да, Королевская улица, дом 41, на углу с улицей Зелёной.
Этого адреса уж больше нет.
Дом исчез на моих глазах. 25 сентября 1939 года завыли сирены, возвещая о приближении немецких бомбардировщиков. Я едва успел сбежать вниз, чтобы спрятаться в погребе, слышался ужасный шум, всё вокруг ходило ходуном. Нам приказали эвакуироваться. С громадным трудом нам удалось выбраться наружу, так как весь дом уже горел.
Вы были тогда четырнадцатилетним мальчиком. Чувствовали ли Вы в этот момент потерю чего-то дорогого для себя?
Да, пламя пожирало мои марки. Даже потом, когда я смотрел на пожарище, оно казалось мне кладбищем альбомов, которые сильно связывали меня с Дедом. Он ведь вёл обширнейшую переписку со всем миром и старательно собирал все марки. Они достались мне по наследству. Каждое воскресенье я мог спать больше чем обычно и завтракать в постели. У меня была привычка изучать в это время свои марки и открывать таким образом новые миры, совершать виртуальные путешествия по странам, каким-то колдовством заключённым в прямоугольные картинки. Некоторые из тех стран я уже имел возможность посетить во время путешествий с родителями. Отец снимал всё своим Кодаком и сопровождал фильмы музыкой. Эти целлулоидные воспоминания тоже сгорели.
Каким был Ваш дом?
Обычно любят говорить: вначале был дом… Он был отмечен для меня каким-то знаком вечности и символизировал счастливое детство. Наша семья занимала квартиру на третьем этаже, обозначенную счастливой цифрой 7. Дом располагался в самом центре города, действительно красивом и элегантном. Насколько сильно дом врезался в мою память, характеризует следующее событие, произошедшее со мной через много лет в Лондоне. На улице меня сбил автомобиль…
Наверное, Вы забыли, что в Англии, собираясь перейти улицу, необходимо сначала посмотреть направо, а не налево?
Я помнил об этом, но улица оказалась односторонней, а роковой автомобиль ехал как раз слева. Оказалось, что авария произошла по моей вине, следовательно, я должен был компенсировать водителю стоимость разбитого стекла.
То есть, по закону не автомобиль разбил Вашу голову, а Ваша голова - автомобиль?
Точно. В любом случае я мог считать себя жертвой марксизма.
То есть?
Водителя звали Маркс.
Бить ли камнем по голове или головой о камень, в обоих случаях пострадает голова. Очевидно, эта мысль Дон-Кихота коснулась и Вас...
В течение месяца я лежал в лондонской больнице в состоянии полной амнезии. По рассказам моей жены, когда после аварии прошло несколько дней, врач сообщил ей, что ко мне вернулась память, так как я спросил его о… моём сыне. Нужно пояснить, что у меня только дочери. Даже свою жену я не мог узнать. Порой случались такие диалоги: «Я твоя жена, помнишь?» - «Да, как дела, Кристина?» - «Я Джулия, твоя вторая жена!» - «А когда придёт третья?»
Видно, чувство юмора - одна из главных черт Вашего характера.
Оно помогло мне пережить множество сложных моментов.
Как к Вам вернулась память?
В палате было несколько пациентов, которых часто навещали. Однажды один из гостей остановился у моей койки, посмотрел на табличку с моим именем и спросил: «Вы не жили в Варшаве на Королевской улице 39?» Я энергично возразил: «Нет, в доме 39 жил доктор Эндельман, я мы - в 41!» Так разрушенный дом вырвал меня из лап амнезии.
Кто такой доктор Эндельман?
Врач, друг моей семьи. Он часто посещал наши домашние музицирования как пианист. Мой отец играл на виолончели, доктор Френдлер - на альте. Квартет дополнялся скрипачом - доктором Лаубером, профессором Варшавского университета; он был давним другом моего отца, руководителем его научной работы.
Доктор Адам Заменгоф последовал за отцом в плане профессии?
Не только последовал, но и превзошёл его. Он был опытным практиком, руководителем офтальмологического отделения варшавской больницы «Чисте». Одновременно он занимался научной работой, будучи доцентом варшавского университета. Мой отец оставил после себя обильное научное наследие, в котором он касался среди прочего таких тем, как астигматизм и глаукома. Он был одним из пионеров оперативного лечения заболеваний сетчатки. В этих достижениях была заслуга и матери, тоже офтальмолога, которая во всём помогала моему отцу.
Ваш отец, будучи столь занятым, всё же находил для Вас время?
Отец был человеком прекрасно организованным. Своё время он посвящал мне регулярно и творчески. Я восхищался им и прилежно заносил в память его советы. Ребёнком я как-то провёл лето в курортном местечке Друскининкай*, которое сейчас находится в Литве. Отдыхающие, приехавшие со своими детьми, обычно оставляли их под надзор профессиональных воспитателей. Мне было тогда шесть лет, то есть, я уже вырос из детсадовского возраста, но ещё не начал посещать школу. Родители включили меня в школьную группу, где я оказался самым молодым и слабым. Это казалось мне несправедливым. Отец убедил меня одной фразой: «Лучше быть слабым среди сильных и стараться сравняться с ними, чем быть сильным среди слабых и почивать на лаврах». Этот девиз определил всю мою жизнь. Отец сохранился в моей памяти как главный герой моего счастливого детства в Варшаве. Каждое воскресенье мы вдвоём гуляли по городу. Мы часто пользовались трамваями, за которыми был тщательный уход; трамвайщики принадлежали к «рабочей аристократии». Однажды я так сдружился с вагоновожатым, что он разрешил мне повести трамвай в течение нескольких секунд. Я только начал посещать школу и не упускал случая, чтобы не порисоваться перед одноклассниками. Рассказ о моём трамвайном приключении все слушали с восхищением.
* Примечание: Этот город известен тем, что там вырос выдающийся литовский художник Чюрлёнис.
Наверное, Вы рисовались и своими заграничными путешествиями?
Не всегда успешно. 1935-36 учебный год начался с уроков латыни. Наш преподаватель поинтересовался, как мы провели каникулы. Я тут же похвастался тем, что побывал в Риме. Учитель, горячий поклонник античной культуры, отреагировал довольно живо. Он стал расспрашивать меня о моих впечатлениях, но в ответ получил лишь не слишком конкретные воспоминания. Тогда он отмахнулся и заявил: «Эка невидаль - дуралей съездил в Рим!»
Вы путешествовали заграницу, чтобы принять участие в международных эсперанто-конгрессах?
В принципе, да. Конгрессы были главной целью моих ранних путешествий. Для этого я даже согласился учить эсперанто.
Не потому, что Ваш дед создал его?
Какое значение мог иметь тот факт для ребёнка? Мой Дед умер за восемь лет до моего рождения, и меня связывали с ним только марки. Родители, которые хорошо владели эсперанто, никогда не принуждали меня изучать его. Однако в 1934 году они пообещали взять меня на международный конгресс в Стокгольме при условии, что я буду говорить на международном языке. «Зачем ехать на эсперанто-конгресс, не зная эсперанто?» Мне было тогда девять лет, и я уже имел чувство собственного достоинства. Из-за незнания эсперанто я уже успел скомпрометировать себя годом раньше на польском конгрессе. Мне поручили возложить цветы на могилу Деда и сказать на эсперанто несколько заученных наизусть фраз. Я споткнулся в самом начале, заявив: «Моему горячо любимому внуку…» Заметив, что что-то не так, я позорно замолк. Громовые аплодисменты и добродушный смех присутствующих позволили мне сконцентрироваться и начать заново: «Моему горячо любимому Деду…»
Как Вы в конце концов выучили эсперанто?
Благодаря тёте Лидии, самой горячей эсперантистке во всей семье. Тётя была очаровательной женщиной с душой полной любви и добра. Одно её присутствие приносило удовольствие. Возможно поэтому я довольно быстро выучил эсперанто.
То есть, Вы могли принимать активное участие в Стокгольмском международном конгрессе?
Да, мне даже казалось, что я его самый активный и важный участник, настоящий маленький принц. В эту роль я вошёл ещё на палубе судна «Варшава», которым ехали польские эсперантисты. Хроника путешествия изобиловала сообщениями о «внуке». Я помню сенсационную заметку о том, что вблизи от судна появился кит, которого я ловко поймал своим «Кодаком». Однако после тщательного изучения фотографии - указал хроникёр - кит оказался… килькой.
Вы играли маленького принца и на следующих конгрессах?
Да, всё более и более самодовольно. Я был достопримечательностью конгрессов, привлекательным фотообъектом. Часто фотографы использовали меня как предлог, чтобы сфотографировать моих родителей, которые были красивой и элегантной парой. Однако конгрессы были не единственной целью путешествий. Кроме конгрессов мы посещали ещё множество мест. По случаю римского конгресса в 1935 году мы посетили Валенсию, Флоренцию, Неаполь. По морю мы достигли Мальты, Сицилии и Триполи. Я надменно разглядывал в эсперанто-журнале «Практика» фотографию с подписью: «Десятилетний Людвиг Заменгоф, внук создателя эсперанто, едет на верблюде во время экскурсии по Северной Африке». Неужели не было причины задрать нос? Ну, преподаватель латыни спустил меня с небес на землю.
После Рима конгресс проходил…
В Вене. Там роль внука подарила мне следующее трогательное переживание. При закрытии конгресса почтенному патриарху польских эсперантистов, профессору Одо Буйвиду, и мне, одиннадцатилетнему мальчишке, был передан исторический флаг города Булонь-сюр-мер* с почётной миссией доставить его в Варшаву на золотой юбилей эсперанто. Во время международного конгресса, состоявшегося в 1937 году в столице Польши, я пользовался ещё большими привилегиями маленького принца. Никто не мог предвидеть, что я играл эту роль в последний раз. Сегодня тот золотой юбилей кажется мне скромным. Скромным по сравнению с грандиозным конгрессом в Варшаве по случаю столетия эсперанто**. Золотой юбилей был в чём-то закрытым мероприятием. Будучи двенадцатилетним мальчиком, я не осознавал этого факта и не задумывался о его причинах. Сейчас я знаю, что в то время ситуация не благоволила эсперанто даже в его собственной колыбели. Хотя почётным покровителем конгресса был сам Игнаций Мосцицкий, президент Польской Республики, хотя в залах конгресса появился генерал Тадеуш Каспшицкий, министр обороны и выдающийся эсперантист, националистическое крыло польской прессы остро критиковало правительство за разрешение провести этот конгресс. В Польшу уже тогда текли коричневые потоки пропаганды из нацистской Германии. На золотом юбилейном конгрессе заметно не хватало единомышленников*** из Германии и Советского Союза.
* Примечание: Во французском городе Булонь-сюр-мер в 1905 году состоялся первый Международный Эсперанто-Конгресс (Universala Kongreso Esperantista).
** Примечание: В 1987 году.
*** Примечание: Единомышленник (здесь) - эсперантист. Слово samideano (букв. «единомышленник») является традиционным обращением у эсперантистов.
Говорят, Ленин назвал эсперанто «латынью пролетариата».
Советские эсперантисты распространили эту легенду для того, чтобы привлечь симпатии соотечественников. Идеалы российской революции - право на самоопределение народов, право на собственную культуру и язык - сильно впечатлили приверженцев международного языка. Не удивительно, что эсперантисты, которые испытали столько унижений и ограничений со стороны царского режима и цензуры, с восторгом приветствовали крушение старой системы. «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» - этот девиз для многих советских эсперантистов соответствовал «внутренней идее» Заменгофа, которая заключалась в сближении и объединении народов на основе нейтрального языкового фундамента.
В своё время один русский эсперантист, ветеран Октябрьской Революции, рассказывал мне, что его очень заботил вопрос, как он будет объясняться с немецкими или французскими товарищами после их освобождения от капиталистической эксплуатации.
На этих размышлениях выросла самая большая эсперанто-организация в мире, Союз Советских Эсперантистов. Советские люди учили международный язык с революционным энтузиазмом, вдохновляемые пролетарским интернационализмом. Когда поражение в войне против Польши затормозило вооружённое продвижение советского социализма на запад, начался экспорт революции другими методами, например, посредством массовой переписки на эсперанто. Для советских эсперантистов она представляла собой единственную возможность связи с окружающим миром. Они использовали этот шанс со всей преданностью марксизму-ленинизму. Чаще всего письма адресовались немецким рабочим.
Существовали также международные пролетарские объединения эсперантистов.
В 1921 году во время всемирного эсперанто-конгресса в Праге француз Эжен Адам, более известный под псевдонимом Ланти, спровоцировал отделение революционно-настроенных эсперантистов от Всемирной Эсперанто-Ассоциации*. «Долой нейтралитет!» - под этим призывом Ланти основал пролетарскую организацию под названием «Всемирная Вненациональная Ассоциация»**. Вокруг неё быстро сконцентрировалось около 6 тысяч эсперантистов, которые полагали, что UEA своим косным нейтралитетом изолировала эсперанто-движение от современных общественно-политических течений, несущих прогресс всему человечеству. SAT снискал поддержку Ромена Роллана и Анри Барбюса, которые назвали эсперанто «азбукой интернационализма». Однако через некоторое время руководитель SAT обратился в сурового критика советского социализма.
* Примечание: Всемирная Эсперанто-Ассоциация (UEA - Universala Esperanto-Asocio) - наиболее крупная организация, объединяющая сторонников эсперанто. Была основана в 1908 году, находится в официальных отношениях с ООН и Юнеско. Одной из характеристик её деятельности является нейтралитет и непривязывание эсперанто к какому-либо общественному течению.
** Примечание: На эсперанто - SAT (Sennacieca Asocio Tutmonda). Слово «вненациональная» в названии подчёркивает поддержку разработанной Ланти концепции «вненационализма» - исчезновения в социалистическом обществе отдельных наций, которые благодаря повсеместному использованию эсперанто сольются в одно «безнациональное» общество.
Да, в 1935 году Ланти опубликовал следующее мнение о Советском Союзе: «Люди эксплуатируются там ещё более безжалостно, чем в других странах; добавочная стоимость, вместо того, чтобы идти в карманы капиталистов, поддерживает здесь громадный бюрократический аппарат; нет никакого свободомыслия, никакого права собираться и основывать организации, чьей целью была бы критика действий нынешних руководителей и ведение пропаганды другой системы управления; никакая партия кроме большевистской не имеет права на существование»*. Как это повлияло на советское эсперанто-движение?
* Примечание: По статье «Строится ли социализм в Советском Союзе?», журнал «Эсперанто», Париж, 1935 г.
Уже тогда существовала полная информационная блокада. Сталин укрепил свои позиции, идея мировой революции потеряла актуальность, её подменила теория построения социализма в одной отдельно взятой стране. На практике это означало следующее: кто не поддерживает Советский Союз, тот является его врагом. Союз Советских Эсперантистов ещё раньше отвернулся от SAT и вступил в Интернационал Эсперантистов-Пролетариев, основанный в Берлине в 1932 году. Интернационал организовал активную переписку.
Как можно было организовать переписку между рабочими разных стран, если советский режим установил преграды для обмена информацией?
Но режим изобрёл ещё и коллективизм. Это был ловкий способ выдавать ограничения за свободу. Хоть это и трудно себе представить в наше время, эсперанто-клубы переписывались коллективно. Письма редактировались совместно и читались тоже совместно. Чуть раньше некоторые отдельные эсперантисты пытались через свои письма донести правду о Советском Союзе, но они часто становились жертвами собственной неосторожности. Их заграничные корреспонденты верили в новую сталинскую аксиому: «Классовая борьба обостряется с новыми достижениями в строительстве социализма».
Общество противостояло своим же собственным успехам?
В догмы верят не из-за их логичности. Заграничные корреспонденты приняли жалобы своих советских друзей за подтверждение новой догмы и передали письма в компетентные партийные инстанции. Так началась первая фаза преследований советских эсперантистов.
Сталин, которому история приписала множество титулов и достижений, прославился, между прочим, и как «выдающийся лингвист». Он делал авторитетные заявления касаемо будущего языка человечества. Это как-то касалось эсперантистов?
В эсперанто-движении, просто из-за его природы, всегда находились личности, компетентные в области лингвистики. Советское же движение просто изобиловало ими. Руководитель Союза Советских Эсперантистов, Эрнест Дрезен, принадлежал к числу пионеров интерлингвистики. Он, между прочим, был и выдающимся политиком. Занимал важные посты, в своё время работал секретарём Михаила Калинина, одного из создателей Советского Союза. Разумеется, Дрезен долгое время находился в самом центре лингвистической борьбы, проходившей в Союзе. Нужно подчеркнуть, что концепции Сталина в отношении этих вопросов несколько раз кардинально менялись; это каждый раз приводило то к победам, то к поражениям различных языковедческих школ, которые либо поддерживали, либо отвергали идеи «великого лингвиста». Мнения Сталина носили характер откровений. Отрицать их означало примкнуть к ереси.
А ересь заслуживала сожжения, не так ли?
В сталинском Советском Союзе еретики получали имена «шпионов», «троцкистов» и т.п. и уничтожались не публично, а тайно. Так случилось и с учёными «Языкового Фронта», которые окончательно проиграли в языковом диспуте. Эрнест Дрезен неудачно поддержал их и разделил их судьбу.
Вместе со всем советским эсперанто-движением…
Да, хотя научно-религиозная подоплёка в этом деле не имела большого значения, как я считаю. Против эсперанто-движения в СССР никогда не были предъявлены какие-либо конкретные обвинения. Слышался лишь эпитет «космополиты». Советские эсперантисты попали в Архипелаг ГУЛАГ не за ту или иную языковую теорию, они лишь стали жертвами политической практики. Некоторые доступные документы НКВД, тогдашнего министерства госбезопасности, относили эсперантистов к «врагам народа» по одной простой причине: они имели непосредственные связи с заграницей, пусть даже лишь письменные. С какого-то момента потерял значение даже тот факт, что письма писались и читались коллективно. Достаточно было факта одной лишь связи. По той же самой причине подвергались гонениям, например, и филателисты.
Эсперантисты использовали международный язык для распространения идей социализма, а в награду получили смерть в социалистическом же государстве. Ужасный парадокс!
Ужасен и парадоксален был 1937 год, год золотого юбилея эсперанто в Варшаве, год массовых репрессий против советских эсперантистов и год после окончательного запрещения эсперанто в Германии.
Где проходил следующий эсперанто-конгресс?
В Лондоне, в 1938 году. Однако наша семья решила провести отпуск в Югославии. Чтобы достичь Англии, необходимо было ехать через Германию. Практики авиаперелётов в то время ещё не существовало. В тогдашней Германии увлечение эсперанто было уже противозаконным. Путешествие через эту страну на эсперанто-конгресс казалось рискованным.
В чём нацистский режим обвинил эсперантистов?
Адольф Гитлер имел об эсперанто вполне чёткое мнение, его определило этническое происхождение создателя языка. В «Майн кампф» имеется упоминание об эсперанто, «выдуманном таким образом, чтобы и с его помощью евреи могли бы управлять народами с ещё большей лёгкостью». Кроме этого, начальные успехи эсперанто в Советском Союзе и его использование для политической пропаганды позволили объявить его «языком коммунистов». Сразу после того, как Национал-Социалистическая Партия пришла к власти, она ликвидировала все рабочие эсперанто-организации, в рядах которых состояли эсперантисты, не желавшие примыкать к «буржуйской» Немецкой Эсперанто-Ассоциации, упорно настаивавшей на своём нейтралитете.
Обвинение, предъявленное в «Майн кампф», касалось эсперанто как такового и подразумевало, вероятно, любые эсперанто-организации. Как же удалось защититься нейтральной Немецкой Эсперанто-Ассоциации?
Изощрённые действия руководителей ассоциации, направленные на её спасение, наглядно иллюстрируют то, каким образом немецкое общество поддалось идеологии нацизма. Этот феномен детально изучен немецким историком Ульрихом Линсом. Его выдающийся труд «Опасный язык»* рисует панораму преследований эсперантистов в разных странах мира. Уже в начале правления нацистов Немецкая Эсперанто-Ассоциация восприняла преследования против рабочих эсперанто-организаций как тревожный сигнал и выбрала путь приспособления к новой политической конъюнктуре. Она постепенно освобождалась от умеренного интернационализма и политического нейтралитета, за чем последовало погружение в прислужничество режиму. Руководители стояли за «настоящий интернационализм», возможный лишь на базе «сильного и здорового национализма». Утверждалось, что эсперанто может поспособствовать укреплению немецкого самосознания и сохранению немецкой культуры за пределами страны. Ассоциация даже предложила властям проект использования эсперанто для сдерживания «ужасной пропаганды» против нацистского режима за рубежом.
* Примечание: Эта книга издана и в России на русском языке.
Нацисты воспользовались предложением?
Вовсе нет. Попытки создания симбиоза между эсперанто и нацизмом были не только противоречивы сами по себе, но и нежелательны режиму. Однако Немецкая Эсперанто-Ассоциация упорно сопротивлялась, всё более и более модифицируя свой устав. В 1935 году была утверждена новая стратегическая цель, а именно использование эсперанто на благо национал-социалистических идеалов; членство в организации разрешалось только немцам, что, фактически, было действием, направленным на исключение евреев. Но и это не помогло. В июне 1936 года Генрих Гиммлер, будучи начальником полиции, объявил о запрещении любой деятельности, связанной с эсперанто, и приказал Ассоциации самораспуститься. Через два года этот декрет вошёл в силу также и в Австрии и во всех остальных странах, подвластных нацистской Германии. Эсперантистов обвиняли ещё и в том, что они собираются вывести из использования национальные языки.
Удивительна сила стереотипа. Эта нацистская ложь, совершенно противная замыслу создателя эсперанто, живёт уже долгое время, будучи широко распространённой «истиной».
Согласно принципам пропаганды Йозефа Геббельса, «Многократно повторенная ложь становится правдой». Впрочем, главный пропагандист гитлеровского государства рекомендовал умеренность в отношении ликвидации эсперанто-движения, чтобы не создать впечатления, что в Германии «даже такие организации преследуются». Главным врагом эсперантистов стал Рейнхард Гейдрих, начальник государственного управления безопасности.
Советские эсперантисты хотели служить коммунизму, немецкие - нацизму. И те, и другие разделили одну и ту же судьбу.
Это подтверждает тот факт, что эсперанто в принципе несовместим с антигуманными идеологиями. Многие эсперантисты поняли это с самого начала и не одобрили ухищрений руководства Немецкой Эсперанто-Ассоциации; они стали первыми жертвами. Позже и все остальные немецкие эсперантисты попали в лагеря и тюрьмы. И уж вовсе не эсперантисты появились в 1939 году на улицах Варшавы. На своей груди они несли не зелёные звёзды*, а медали за жестокое покорение Польши. Я до сих пор вижу их колонны и слышу ритмичный марш их подбитых башмаков...
* Примечание: Зелёная пятиконечная звезда - традиционный символ эсперанто-движения. По наиболее распространённой трактовке пять лучей символизируют 5 континентов, объединённых общей надеждой (зелёный цвет символизирует надежду). Практикуется (ранее - шире, чем в настоящее время) ношение нагрудных значков в форме зелёной звёздочки как знак принадлежности к эсперанто-движению.
Немногим ранее Вы услышали завывания сирен и грохот разрывающихся бомб. Вы были с родителями, когда огонь охватил дом на Королевской улице?
Только с матерью. Отец был мобилизован четвёртого сентября 1939 года. Он, должно быть, предвидел вторжение, так как немногим раньше заказал у портного новую форму. Отец был капитаном запаса, это звание он получил двадцать лет тому назад во время войны против советской России. События развивались так быстро, что портной не успел выполнить заказ, поэтому из шкафа достали старую форму. Она ещё годилась, так как отец следил за своим животом. В форме, вооружённый пистолетом, он выглядел внушительно. Я с гордостью провожал его на войну, которая казалась мне чем-то не многим серьёзнее парада. Однако обстановка в казарме не была похожа на парадную. Всюду царило беспокойство, не хватало оружия. Отец был назначен комендантом больницы «Чисте», где он и работал. Она имела тысячу пятьсот коек и была одним из самых больших лечебных заведений Польши. В то же самое время другой врач, коллега отца, получил приказ ехать на фронт. Оказалось, что у него нет оружия. Отец без колебаний отстегнул пистолет и подарил его другу. Я не понял благородства этого жеста и даже выразил недовольство. Тот пистолет я всегда считал семейной реликвией. Порой я с восхищением смотрел на него в выдвижном ящике, он казался мне частью дома. В конце концов, я попрощался с отцом. Он остался на своей службе, а я вернулся домой на Королевскую улицу. Скоро начались бомбёжки. Сирены, взрывы, пожары, всё стало привычным. Всё чаще и чаще не хватало электричества, воды и еды. Именно тогда (я вспоминаю это с большим чувством) в нашем доме появлялись пациенты моих родителей, то булочник, то мясник, которые приносили что-то поесть. Наконец, наступило 25 сентября. Мы выскочили из подвала и затаились в ближайшем бомбоубежище на улице Кредитной.
Удивительное совпадение! Я тоже, будучи младенцем, пережил бомбёжку в том же убежище. Я знаю это по рассказам матери и старшего брата. Днём раньше он стоял у окна и с детским любопытством смотрел на пикирующие истребители. Он как-то разглядел даже лицо пилота. Мать в последний момент кинулась с ним на пол, и в тот же миг на них посыпались осколки разбитого окна. Я не мог понять, почему пилот стрелял в ребёнка?
Предыдущие войны были, по сути, борьбой между армиями. Вторая мировая война же носила тотальный характер. Понятия «гражданский» уже не существовало. Я видел в Варшаве трупы, раненых, огни и руины. Оставшиеся без жилья толпами искали пристанища. Я и мать укрылись в квартире моих дяди и тёти, Янины и Генриха Минц на улице Фох, сейчас это улица Мольера в оперном квартале. В начале октября 1939 года в Варшаву вошли немецкие войска. Началась оккупация, продлившаяся более пяти лет, которые стали самыми ужасными за всю тысячелетнюю историю Польши.
Чем была оккупация в своей первой фазе?
Она началась преследованиями интеллигенции. Нужно пояснить, что за победоносной армией, Вермахтом, следовали гражданские чиновники и полицейские подразделения особого назначения, чьей целью была организация немецкой управленческой структуры на оккупированных территориях и «очистка» завоёванных земель от возможных врагов Германии. Учёные, артисты, руководители, священники, учителя массово арестовывались согласно заранее составленным спискам. Среди первых арестантов был и мой отец. Полиция взяла его в больничном кабинете 4 октября 1939 года.
Он был арестован как польский офицер и врач, или как сын создателя эсперанто?
Вероятней всего, по последней причине. Безусловно, фамилия Заменгоф проходила по особому списку, так как в тот же день сотрудники службы безопасности арестовали по разным адресам всех лиц, носивших эту фамилию. Были схвачены мои тёти Софья и Лидия. Мою мать и меня нашли в доме маминой сестры и её мужа. Я лежал в постели, больной гриппом. Офицер службы безопасности в фуражке, «украшенной» черепом и костями, вошёл в мою комнату. Именно тётя, если я правильно помню, предупредила офицера, что у меня подозревают тиф. Внезапно оказалось, что бравый офицер боится заразиться. Он тут же вышел из комнаты и решил вместо меня арестовать моего дядю, доктора Минца, который, к несчастью, как раз вернулся домой. Имя не совпадало, но количество арестованных соответствовало списку. Старательный работник выполнил задание.
Вы остались в одиночестве?
Нет, с рыдающей тётей Яниной. Я был четырнадцатилетним мальчиком, весьма разбалованным. Теперь мне нужно было внезапно повзрослеть, проявить инициативу. Сначала я решил связаться с профессором Лаубером (немцем), которого я считал другом нашей семьи: он руководил научной работой отца и музицировал в нашем домашнем оркестре. Однако меня ждало разочарование, профессор отказал в помощи.
Являлся ли арест семьи Заменгоф следствием отношения нацистского режима к эсперанто?
Единственный документ на эту тему - это отчёт от 6 октября 1939 года, подписанный комендантом четвёртой рабочей группы Лотаром Бойтелем. В документе упоминается об аресте семьи Заменгоф, но причина не уточняется. Дело становится ещё более непонятным, если учесть, что мои мать и тёти были освобождены из карцера, носящего народное название «Павлинник», после семимесячного пребывания за решёткой. Им не были предъявлены какие-либо обвинения, их даже не допрашивали.
Почему? Как Вы полагаете?
В оккупационном руководстве Варшавы произошли кадровые перестановки. Бойтель был сменён Йозефом Майссенгером, который, вероятно из-за отсутствия чётких указаний, не придал значения этому делу, тем более, что уже подготавливались радикальные решения еврейского вопроса.
Итак, Ванда, Софья и Лидия Заменгоф были освобождены, однако Адам и его шурин Генрих - нет.
Значит, можно думать, что отец был арестован не только из-за фамилии, но и из каких-либо общественных или политических соображений. Прямо с места службы его привезли в тюрьму на улице Даниловской. Когда я узнал об этом, я стал носить ему еду и одежду. Встречи были строжайше запрещены, даже передачи принимались лишь раз в неделю. Второго февраля 1940 года мою передачу не приняли. Несколькими днями раньше, 29 января, оккупанты учинили массовый расстрел в подваршавском лесочке Пальмиры. Это была месть за покушение на одного из руководителей СС, которое организовали повстанцы. Были застрелены 40 человек. Большинство из них составляли люди, случайно схваченные на улице. Прочими были заключённые, их набрали для того, чтобы общее количество застреленных соответствовало числу, указанному в объявлении (тогда все важные новости от оккупантов доносились до нас через уличные афиши). Мой отец и дядя оказались среди них. Мать и тётя Янина Минц напрасно искали следы своих мужей. Об этом событии упомянул председатель совета гетто Адам Черняков в своём дневнике.
Можно ли определить то место, где похоронен Ваш отец?
Пальмирское кладбище находится в Кампиносской пуще к северу от Варшавы; кладбище представляет собой душераздирающую картину из тысяч бетонных крестов. Лишь на некоторых из них указаны имена убитых. Подавляющее большинство могил дарит покой неизвестным жертвам. Нацисты расстреливали людей просто за то, что они были гражданами Польши. Имена не имели значения, так как казни проходили в рамках круговой поруки.
По сути, сохранился единственный список с именами 362 застреленных 20 и 21 июня 1940 года; среди них находился, между прочим, и олимпийский чемпион в беге на 10000 метров Януш Кусочиньский.
Когда после войны там заложили кладбище, было чрезвычайно трудно опознать трупы. Однако было известно, когда производились расстрелы людей, захороненных в отдельных братских могилах. Именно эти даты высечены на крестах. Я нашёл место, где захоронены те, кто был расстрелян 29 января 1940 года. Один из тех крестов, вероятно, принадлежит моему отцу, а другой - дяде Генриху Минцу, арестованному вместо меня. Документов, подтверждающих убийство моего отца именно в Пальмирах нет, но всё говорит именно за это.
В эсперанто-прессе можно было найти самые разные версии об аресте и убийстве доктора Адама Заменгофа.
Да, публиковались совершенно невообразимые утки и домыслы, как например история о том, что офицеры Гестапо, пришедшие за отцом, были одеты в белые мундиры и говорили на эсперанто. Кое-кто даже использовал моё имя, чтобы придать веса этим мистификациям. Автор статьи «Визит к внуку Заменгофа» писал, что посетил меня в Варшаве в 1959 году по случаю Всемирного эсперанто-конгресса. А я тогда жил уже в Париже.
Итак, в начале октября 1939 года Вы, четырнадцатилетний мальчик, столкнулись с совершенно новыми обстоятельствами. Как Вы жили?..
Перевод осуществлён по изданию Dobrzyński, Roman. La Zamenhof-strato. Verkita laŭ interparoloj kun d-ro L.C. Zaleski-Zamenhof. - Kaunas: Ryto varpas, 2003. - 288 pĝ., il. - 1000 ekz.
Предыдущий фрагмент перевода • Самый первый фрагмент и содержание • Следующий фрагмент перевода
Все записи по тегу «z-strato»