Один год, полет нормальный
Пролог
В субботу, 3 сентября, Юра сообщил, что приготовил для меня некий романтический сюрприз. Нематериальный. Из разряда того, что человек сам себе никогда не подарит. Будучи в общих чертах знакома с его представлениями о прекрасном, я сразу и категорически отказалась:
- С парашютом прыгать не буду!
- И не надо, - хитро улыбнулся муж.
Еще немного поподозревав его в самом худшем, я сказала, мол, ладно. Согласна.
- Согласна. Когда нам завтра вставать в связи с сюрпризом?
- Угадай.
- В четыре, - брякнула я наобум, потому что в последний раз, когда мы куда-то романтически ехали, пришлось вставать именно в четыре.
- Правильно, - спокойно ответил Юра. - А как ты узнала?
Я остановилась посреди улицы, по которой мы шли во время этого разговора, и перестала есть малину (которую мы купили прямо на улице и ели и т.д.). Ужас воскресного подъема в четыре утра предстал передо мной в полный рост. Его черная тень наползла на мои босоножки, и мне захотелось отпрыгнуть.
- Ты шутишь! - Сказала я, переходя от неуверенного тона к требовательному. - Скажи, что шутишь!
- Да нет, не шучу; как ты узнала, что в четыре?
- Да не узнала я ничего, - взвыла я. - Так, не подумавши сказала. Ну не в четыре же, а?
- В четыре. Ну, можно в четыре-пятнадцать.
В дальнейшие переговоры я вступать отказалась, уйдя в глухое отчаяние. Попутно доела свою малину и отобрала у Юры остатки его порции.
Вставать пришлось в четыре.
Глава первая и последняя
Наверное, каждый в своей жизни так или иначе познал прелести недосыпа, когда ложиться приходилось в час, а вставать в четыре. Проскакивает отчаянная мысль: может, ну его вообще, это ложиться, спать ведь осталось всего ничего. Но эту мысль надо отметать как неорганизованную: поспать все-таки лучше. Хотя бы получается прийти в сознание к назначенному часу.
В пять утра, когда я закончила сомнамбулические походы по квартире, за окном стояла египетская тьма. Рассвет если где-то и был, то явно не в Киеве. Этот факт меня возмутил, но отступать было некуда. Я мужественно села в автомобиль и позволила отвезти себя к торговому центу «Магеллан», где нас в половине шестого должен был забрать микроавтобус.
А по пути мне, наконец, открыли природу нематериального сюрприза. Это все-таки оказался не парашют, а, наоборот, - воздушный шар. «Киевский клуб воздухоплавания «Пилот» - вот что было написано на прицепе микроавтобуса, который повез нас в окрестности города Василькова.
Скажу честно: когда я узнала, что именно нам предстоит, мне немедленно хотелось убежать за линию горизонта. С воплями. Но надо было держать лицо - несмотря на несусветную рань, собачий холод и нежелание отрываться от земли в целом. Поэтому я молча улыбалась, а когда муж отворачивался, тихонько куксилась. Рассвет, между прочим, все не наступал и не наступал.
«А ведь можно было бы спать», - малодушно думала я, бродя по заправке, пока все пили кофе. - «Под теплым пледом. Голубеньким теплым пледом. Спать». Воздухоплаватели заправляли газовые баллоны, определяли направление и скорость ветра, решали, откуда будем взлетать, ждали других желающих: в то воскресенье в небо, кроме нас, рвались еще три команды жаворонков.
В поле, откуда мы должны были взлетать, стоял туман. Немножко посомневавшись, я взялась за фотоаппарат. Тем временем на траве быстро раскладывались гигантские оболочки воздушных шаров, к плетеным корзинам крепились горелки… Ну и, наконец, таки взошло солнце. Мы проводили первый воздушный шар - и погрузились в корзину второго.
Здесь уже не было страшно, да и спать расхотелось. Начался фан и адреналин: взлет, набор высоты, первые минуты полета. А потом наступил изумительный покой и умиротворение.
Полет на воздушном шаре не похож ни на какое другое движение: вообще нет вибрации. Единственный шум - звуки газовой горелки, при помощи которой регулируется высота. Ветра нет, он появляется на минуту-другую, только когда шар поднимается или опускается из одного воздушного потока в другой. В остальное время - штиль. Тишина. При этом возникает странный контраст между тем, что ты видишь, и что при этом чувствуешь: где-то внизу, по земле, ползет твоя тень, а ты как будто остаешься недвижим.
Практически все время мы молча глазели вниз, вверх и по сторонам. Не хотелось вопить, размахивать руками и обмениваться впечатлениями: в этом полете было что-то психотерапевтическое, успокаивающее, расслабляющее. Похожее на сон. И, как бывает со снами, не хотелось, чтобы это кончалось.
Пилот развлекал нас экстремальными упражнениями: мы пролетали между кронами деревьев, подставляя руки смыкающимся ветвям, мочили дно корзины в озере, распугивая птиц и - к неудовольствию рыбаков - рыб. Снизу на нас смотрели жители поселков, над которыми мы пролетали. Некоторые приветственно махали руками, некоторые, я думаю, решили, что мы дураки и нам нечего делать.
Может, они и были правы. Ведь я почему-то думала о том, что мы и наш шар могли бы значить для рыб, уток, чаек, лошади, пасущейся на берегу. О том, что я на месте этой утки, увидев воздушный шар, обязательно бы уверовала. Как минимум во внеземную цивилизацию, как максимум в бога. А уж на месте рыб…
Эпилог
Сели мы, по некоторым признакам, в картошку, точнее, на убранное картофельное поле, пробыв в воздухе 55 минут и достигнув максимальной высоты в 550 метров. Мы еще были в корзине - из нее нельзя сразу выскакивать, иначе оставшиеся внутри могут внезапно улететь дальше, - когда к нам, прыгая через высокую траву, прибежал абориген. Спросил, чем помочь, немного расстроился, когда узнал, что ничем, посадка плановая и нас даже заберут. Вместе с шаром.
Пока мы ждали группу подбора, пилот рассказал, как однажды подшутил над одними начинающими воздухоплавателями. Они тоже сели где-то в полях, после чего пассажиры спросили, как же им теперь выбраться в цивилизацию. «На такси», - ответил пилот. К его удивлению, это не вызвало у клиентов даже тени возмущения. Они просто немного поозирались по сторонам и робко поинтересовались, куда именно им это такси вызвать. И, я думаю, вызвали бы.
Нас скоро подобрали. Притихших и умиротворенных, отвезли обратно к нашей машинке и отправили домой - спать, думать, переживать.
Прошла неделя. Теперь у меня есть нечто нематериальное и около пятисот фотографий, свидетельствующих преимущественно о том, что больше всего меня впечатлили виды капустных плантаций и бахчи с высоты птичьего полета.
Постскриптум
На обратном пути всех аэротуристов символически посвятили в воздухоплаватели с присвоением дворянского титула. Если верить этой грамоте, теперь у нас, графов Васильковских, есть свой собственный кусочек неба. Ну что, мое сиятельство всегда знало, что сделало хорошую партию.
В субботу, 3 сентября, Юра сообщил, что приготовил для меня некий романтический сюрприз. Нематериальный. Из разряда того, что человек сам себе никогда не подарит. Будучи в общих чертах знакома с его представлениями о прекрасном, я сразу и категорически отказалась:
- С парашютом прыгать не буду!
- И не надо, - хитро улыбнулся муж.
Еще немного поподозревав его в самом худшем, я сказала, мол, ладно. Согласна.
- Согласна. Когда нам завтра вставать в связи с сюрпризом?
- Угадай.
- В четыре, - брякнула я наобум, потому что в последний раз, когда мы куда-то романтически ехали, пришлось вставать именно в четыре.
- Правильно, - спокойно ответил Юра. - А как ты узнала?
Я остановилась посреди улицы, по которой мы шли во время этого разговора, и перестала есть малину (которую мы купили прямо на улице и ели и т.д.). Ужас воскресного подъема в четыре утра предстал передо мной в полный рост. Его черная тень наползла на мои босоножки, и мне захотелось отпрыгнуть.
- Ты шутишь! - Сказала я, переходя от неуверенного тона к требовательному. - Скажи, что шутишь!
- Да нет, не шучу; как ты узнала, что в четыре?
- Да не узнала я ничего, - взвыла я. - Так, не подумавши сказала. Ну не в четыре же, а?
- В четыре. Ну, можно в четыре-пятнадцать.
В дальнейшие переговоры я вступать отказалась, уйдя в глухое отчаяние. Попутно доела свою малину и отобрала у Юры остатки его порции.
Вставать пришлось в четыре.
Глава первая и последняя
Наверное, каждый в своей жизни так или иначе познал прелести недосыпа, когда ложиться приходилось в час, а вставать в четыре. Проскакивает отчаянная мысль: может, ну его вообще, это ложиться, спать ведь осталось всего ничего. Но эту мысль надо отметать как неорганизованную: поспать все-таки лучше. Хотя бы получается прийти в сознание к назначенному часу.
В пять утра, когда я закончила сомнамбулические походы по квартире, за окном стояла египетская тьма. Рассвет если где-то и был, то явно не в Киеве. Этот факт меня возмутил, но отступать было некуда. Я мужественно села в автомобиль и позволила отвезти себя к торговому центу «Магеллан», где нас в половине шестого должен был забрать микроавтобус.
А по пути мне, наконец, открыли природу нематериального сюрприза. Это все-таки оказался не парашют, а, наоборот, - воздушный шар. «Киевский клуб воздухоплавания «Пилот» - вот что было написано на прицепе микроавтобуса, который повез нас в окрестности города Василькова.
Скажу честно: когда я узнала, что именно нам предстоит, мне немедленно хотелось убежать за линию горизонта. С воплями. Но надо было держать лицо - несмотря на несусветную рань, собачий холод и нежелание отрываться от земли в целом. Поэтому я молча улыбалась, а когда муж отворачивался, тихонько куксилась. Рассвет, между прочим, все не наступал и не наступал.
«А ведь можно было бы спать», - малодушно думала я, бродя по заправке, пока все пили кофе. - «Под теплым пледом. Голубеньким теплым пледом. Спать». Воздухоплаватели заправляли газовые баллоны, определяли направление и скорость ветра, решали, откуда будем взлетать, ждали других желающих: в то воскресенье в небо, кроме нас, рвались еще три команды жаворонков.
В поле, откуда мы должны были взлетать, стоял туман. Немножко посомневавшись, я взялась за фотоаппарат. Тем временем на траве быстро раскладывались гигантские оболочки воздушных шаров, к плетеным корзинам крепились горелки… Ну и, наконец, таки взошло солнце. Мы проводили первый воздушный шар - и погрузились в корзину второго.
Здесь уже не было страшно, да и спать расхотелось. Начался фан и адреналин: взлет, набор высоты, первые минуты полета. А потом наступил изумительный покой и умиротворение.
Полет на воздушном шаре не похож ни на какое другое движение: вообще нет вибрации. Единственный шум - звуки газовой горелки, при помощи которой регулируется высота. Ветра нет, он появляется на минуту-другую, только когда шар поднимается или опускается из одного воздушного потока в другой. В остальное время - штиль. Тишина. При этом возникает странный контраст между тем, что ты видишь, и что при этом чувствуешь: где-то внизу, по земле, ползет твоя тень, а ты как будто остаешься недвижим.
Практически все время мы молча глазели вниз, вверх и по сторонам. Не хотелось вопить, размахивать руками и обмениваться впечатлениями: в этом полете было что-то психотерапевтическое, успокаивающее, расслабляющее. Похожее на сон. И, как бывает со снами, не хотелось, чтобы это кончалось.
Пилот развлекал нас экстремальными упражнениями: мы пролетали между кронами деревьев, подставляя руки смыкающимся ветвям, мочили дно корзины в озере, распугивая птиц и - к неудовольствию рыбаков - рыб. Снизу на нас смотрели жители поселков, над которыми мы пролетали. Некоторые приветственно махали руками, некоторые, я думаю, решили, что мы дураки и нам нечего делать.
Может, они и были правы. Ведь я почему-то думала о том, что мы и наш шар могли бы значить для рыб, уток, чаек, лошади, пасущейся на берегу. О том, что я на месте этой утки, увидев воздушный шар, обязательно бы уверовала. Как минимум во внеземную цивилизацию, как максимум в бога. А уж на месте рыб…
Эпилог
Сели мы, по некоторым признакам, в картошку, точнее, на убранное картофельное поле, пробыв в воздухе 55 минут и достигнув максимальной высоты в 550 метров. Мы еще были в корзине - из нее нельзя сразу выскакивать, иначе оставшиеся внутри могут внезапно улететь дальше, - когда к нам, прыгая через высокую траву, прибежал абориген. Спросил, чем помочь, немного расстроился, когда узнал, что ничем, посадка плановая и нас даже заберут. Вместе с шаром.
Пока мы ждали группу подбора, пилот рассказал, как однажды подшутил над одними начинающими воздухоплавателями. Они тоже сели где-то в полях, после чего пассажиры спросили, как же им теперь выбраться в цивилизацию. «На такси», - ответил пилот. К его удивлению, это не вызвало у клиентов даже тени возмущения. Они просто немного поозирались по сторонам и робко поинтересовались, куда именно им это такси вызвать. И, я думаю, вызвали бы.
Нас скоро подобрали. Притихших и умиротворенных, отвезли обратно к нашей машинке и отправили домой - спать, думать, переживать.
Прошла неделя. Теперь у меня есть нечто нематериальное и около пятисот фотографий, свидетельствующих преимущественно о том, что больше всего меня впечатлили виды капустных плантаций и бахчи с высоты птичьего полета.
Постскриптум
На обратном пути всех аэротуристов символически посвятили в воздухоплаватели с присвоением дворянского титула. Если верить этой грамоте, теперь у нас, графов Васильковских, есть свой собственный кусочек неба. Ну что, мое сиятельство всегда знало, что сделало хорошую партию.