Воскресное путешествие нескольких тюменцев, ч.2
Отчет Ф.К. http://noctu-vigilus.livejournal.com/659479.html
в Тавдинский край, 26.05.2013 г.
Тюмень - Тавда - д. Герасимовка - Нижняя Тавда - Тюмень
Ч.2. Начало - здесь.
ЗА ТАВДОЙ. Далее в дело вступил А., сидевший за рулем. Началась истинно психогеографическая часть нашей экспедиции. В поисках поселка Индра.- Истинно арийские места, сказал ВГБ, глядя на одного из лесорубов. Бесконечные поленницы. Фотографирование пепелаца, торчащего из-за символического деревянного забора. Не найдя Индру, решили ехать в Чандыри. Лес. Лес. Лес. Лес. Безуспешные стремительные попытки мозга определить, что же там мелькнуло, черное, в уютном полумраке среди деревьев, с последующим пониманием, что это, скорее всего, пень. Все не наступающие Чандыри. Лес. Лес. Урман, собственно. Лес, особенно хвойный, на болотистой почве, зап.-сиб. (В.И. Даль). Вокруг стоял, перешептываясь, урман.
На родине П. Морозова
14.40. Неожиданное появление указателя «деревня Герасимовка». Вместо Чандырей мы, оказывается, давно ехали уже на восток. Решение доехать до Нижней Тавды по северному берегу, по пустынным дорогам с твердым и грунтовым покрытием. Решение сначала заехать в Герасимовку на родину пионера Павлика Морозова. Обсуждение места Павлика в российской истории, его морального облика и несчастной судьбы. За пределами идеологической конструкции, которая была выстроена советским государством на костях этих детей, история, кажется, была типична для среды длинноволосого угловатого крестьянства с протяжной речью. Недавно мы пили чай с Н.А., д.и.н., специалистом по истории западно-сибирского сельского хозяйства. Разговор зашел про межевания и земельные споры конца XIX-начала XX вв. В кафе был пол в клеточку, картины, всюду сидели праздничные разодетые тюменцы, радостно поедавшие чизкейки. Н.А. вдруг сказала: - Вообще, это страшная тема. Там каждая страница полита кровью. Окруженные непроходимым лесом маленькие крестьянские общины, алкоголь, бедность, конфликты на имущественно-экономической основе, низкое небо, частые удушливые березняки. Википедия, кстати, гласит, что бедный, несчастный отец Павлика, из-за которого заварилась вся каша, через три года вернулся из лагерей живой и с медалью, но в Герасимовке жить не стал, а уехал в Тюмень.
Памятник П. Морозову в д. Герасимовка
Герасимовка почти вся состоит из одной улицы. Там есть магазин, сельская администрация, почта, кривой сарай, у которого в д. Герасимовка все фотографируются, памятник П. Морозову, музей П. Морозова из трех строений (школа и изба П. Морозова, кажется, восстановленная, настоящая сгорела). Памятник очень красивый, в стиле московского метро. Музей находится на окраине села, в конце улицы П. Морозова. Он был закрыт, мы ходили по лужайке, заглядывали через забор в аккуратный дворик, подъехал человек на «Дэу» и рассказал, что музей по воскресеньям не работает, но вообще, иностранцы приезжают, интересуются, ездят, да, люди, мемориал, могилки -то сюда перенесли, где памятник, а мемориал, да, там в лесу, место убийства, вон, по дороге. Мы поехали среди частого удушливого березняка, но скоро остановились. Посредине дороги стояла кастрюля с вареными цветами.
Памятник П. Морозову в д. Герасимовка
В детстве я читал книжку Соломеина «Павка-Коммунист». Она включала в себя агиографический эпизод, предрекавший будущую несовместимость Павла с миром кулаков-мироедов. Описывалось крестьянское восстание 1921 г. Павел играл посреди улицы, и мать спасала ребеночка, выдергивая его из-под копыт бандитских коней. «Дыша луком и перегаром, в Герасимовку на рысях ворвалась банда Непомнюкакоева», так там было сказано. Я всегда представлял себе этих бандитов, мягко скакавших на пятнистых оскаленных рысях. Детей в Герасимовке много и сейчас. Почти перед каждой избой играли ребятишки.
Дом П. Морозова
Старинная школа в д. Герасимовке
Путь обратно. 15.40. Городище. 15.52. Гузеево. 15.57. Киселева. Здесь А. открыл, что мы видим часть долины Тавды, которую видели утром из д. Билькина, но уже с другой стороны. В Киселевой свернули не туда и целый час тряслись по дороге с твердым, но, возможно, и грунтовым покрытием среди болотин, пока не уперлись в высокую желтую траву. Это было урочище со зловещим именем Лайма. Исследования болотных кочек. В 17.00, наконец, приехали в д. Миассы. Тюменское подданство селения сразу чувствовалось: сайдинг, новые машины, строения замкового типа, мраморная таблица «Осторожно, злая собака», привинченная к стене, словно мемориальная доска. Полчаса затем продолжалась мягкая бурая дорога среди леса, который будит в душе всякое младенческое. Безуспешные стремительные попытки мозга определить, что же там мелькнуло, черное, в уютном полумраке среди деревьев, с последующим пониманием, что это, скорее всего, пень. Запах сельского хлеба, которого мы напокупали в Герасимовке целый багажник. Из леса вылетали огромные стаи диких голубей и самых разных птиц.
Меандры р. Тавды в районе п. Нижняя Тавда
Дорога вдруг привела нас на берег этих складок, стариц, болотец, полос, заполненных высокой стальной водой. Разлившаяся Тавда подступала к самой дороге, порождая миссиссипские переживания. Далеко за темной водой стояла скромная полосочка осокорей. Слегка погромыхивало. Доселе дикий брег стал напоминать парковку у тюменского гипермаркета: из кустов высовывали полированные стальные зады пепелацы приехавших снять стресс жителей. Яркий новый хайвей «Тюмень - Междуреченск», по которому можно легко достичь кондинских болот, на фоне грозового неба. Старицы Тавды, словно металлические полосы, мелькали за окном несколько минут, и у нас было время поразмышлять о том, что, подобраться к ней, не замочив ножек, вообще, кажется, нельзя. Нижнетавдинский хайвейный мост это как раз тот случай, когда полуоткрывается взору вся эта долина. Река Тавда на фоне клубящегося грозового неба.
Р. Тавда на фоне клубящегося грозового неба
Неисчислимые старицы р. Тавды
18.00. Было понятно, что шансы Нижней Тавды поучаствовать в соревновании с просто Тавдой продолжали оставаться невелики: первая навсегда осталась для нас утренней, весенней, как, эх, начало жизни, вторая - как тысяча бабах тонн серой слепой воды, вылитых на крышу нашего автомобиля. Тюменское подданство селения ощущалось: мокрый сайдинг, мокрые новые машины, мокрые строения замкового типа, мокрый красный кирпич, мокрые яркие детские площадки. Все это - сквозь пелену, стену воды. Мы уж почти доехали до Тюмени, когда прояснилось. Вечерний свет на мокрых тюменских домиках, на довольно еще слабой дымке зелени.
Заканчиваю этот текст, как тот сказочный герой, спускавшийся с небес на землю, что отрезал веревку сверху, чтобы удлинить ее снизу. Для того, чтобы поставить уже точку, надо отрезать бы еще что-нибудь поуместнее, но что-то не могу сыскать. А, вот. Спасибо, лес.
в Тавдинский край, 26.05.2013 г.
Тюмень - Тавда - д. Герасимовка - Нижняя Тавда - Тюмень
Ч.2. Начало - здесь.
ЗА ТАВДОЙ. Далее в дело вступил А., сидевший за рулем. Началась истинно психогеографическая часть нашей экспедиции. В поисках поселка Индра.- Истинно арийские места, сказал ВГБ, глядя на одного из лесорубов. Бесконечные поленницы. Фотографирование пепелаца, торчащего из-за символического деревянного забора. Не найдя Индру, решили ехать в Чандыри. Лес. Лес. Лес. Лес. Безуспешные стремительные попытки мозга определить, что же там мелькнуло, черное, в уютном полумраке среди деревьев, с последующим пониманием, что это, скорее всего, пень. Все не наступающие Чандыри. Лес. Лес. Урман, собственно. Лес, особенно хвойный, на болотистой почве, зап.-сиб. (В.И. Даль). Вокруг стоял, перешептываясь, урман.
На родине П. Морозова
14.40. Неожиданное появление указателя «деревня Герасимовка». Вместо Чандырей мы, оказывается, давно ехали уже на восток. Решение доехать до Нижней Тавды по северному берегу, по пустынным дорогам с твердым и грунтовым покрытием. Решение сначала заехать в Герасимовку на родину пионера Павлика Морозова. Обсуждение места Павлика в российской истории, его морального облика и несчастной судьбы. За пределами идеологической конструкции, которая была выстроена советским государством на костях этих детей, история, кажется, была типична для среды длинноволосого угловатого крестьянства с протяжной речью. Недавно мы пили чай с Н.А., д.и.н., специалистом по истории западно-сибирского сельского хозяйства. Разговор зашел про межевания и земельные споры конца XIX-начала XX вв. В кафе был пол в клеточку, картины, всюду сидели праздничные разодетые тюменцы, радостно поедавшие чизкейки. Н.А. вдруг сказала: - Вообще, это страшная тема. Там каждая страница полита кровью. Окруженные непроходимым лесом маленькие крестьянские общины, алкоголь, бедность, конфликты на имущественно-экономической основе, низкое небо, частые удушливые березняки. Википедия, кстати, гласит, что бедный, несчастный отец Павлика, из-за которого заварилась вся каша, через три года вернулся из лагерей живой и с медалью, но в Герасимовке жить не стал, а уехал в Тюмень.
Памятник П. Морозову в д. Герасимовка
Герасимовка почти вся состоит из одной улицы. Там есть магазин, сельская администрация, почта, кривой сарай, у которого в д. Герасимовка все фотографируются, памятник П. Морозову, музей П. Морозова из трех строений (школа и изба П. Морозова, кажется, восстановленная, настоящая сгорела). Памятник очень красивый, в стиле московского метро. Музей находится на окраине села, в конце улицы П. Морозова. Он был закрыт, мы ходили по лужайке, заглядывали через забор в аккуратный дворик, подъехал человек на «Дэу» и рассказал, что музей по воскресеньям не работает, но вообще, иностранцы приезжают, интересуются, ездят, да, люди, мемориал, могилки -то сюда перенесли, где памятник, а мемориал, да, там в лесу, место убийства, вон, по дороге. Мы поехали среди частого удушливого березняка, но скоро остановились. Посредине дороги стояла кастрюля с вареными цветами.
Памятник П. Морозову в д. Герасимовка
В детстве я читал книжку Соломеина «Павка-Коммунист». Она включала в себя агиографический эпизод, предрекавший будущую несовместимость Павла с миром кулаков-мироедов. Описывалось крестьянское восстание 1921 г. Павел играл посреди улицы, и мать спасала ребеночка, выдергивая его из-под копыт бандитских коней. «Дыша луком и перегаром, в Герасимовку на рысях ворвалась банда Непомнюкакоева», так там было сказано. Я всегда представлял себе этих бандитов, мягко скакавших на пятнистых оскаленных рысях. Детей в Герасимовке много и сейчас. Почти перед каждой избой играли ребятишки.
Дом П. Морозова
Старинная школа в д. Герасимовке
Путь обратно. 15.40. Городище. 15.52. Гузеево. 15.57. Киселева. Здесь А. открыл, что мы видим часть долины Тавды, которую видели утром из д. Билькина, но уже с другой стороны. В Киселевой свернули не туда и целый час тряслись по дороге с твердым, но, возможно, и грунтовым покрытием среди болотин, пока не уперлись в высокую желтую траву. Это было урочище со зловещим именем Лайма. Исследования болотных кочек. В 17.00, наконец, приехали в д. Миассы. Тюменское подданство селения сразу чувствовалось: сайдинг, новые машины, строения замкового типа, мраморная таблица «Осторожно, злая собака», привинченная к стене, словно мемориальная доска. Полчаса затем продолжалась мягкая бурая дорога среди леса, который будит в душе всякое младенческое. Безуспешные стремительные попытки мозга определить, что же там мелькнуло, черное, в уютном полумраке среди деревьев, с последующим пониманием, что это, скорее всего, пень. Запах сельского хлеба, которого мы напокупали в Герасимовке целый багажник. Из леса вылетали огромные стаи диких голубей и самых разных птиц.
Меандры р. Тавды в районе п. Нижняя Тавда
Дорога вдруг привела нас на берег этих складок, стариц, болотец, полос, заполненных высокой стальной водой. Разлившаяся Тавда подступала к самой дороге, порождая миссиссипские переживания. Далеко за темной водой стояла скромная полосочка осокорей. Слегка погромыхивало. Доселе дикий брег стал напоминать парковку у тюменского гипермаркета: из кустов высовывали полированные стальные зады пепелацы приехавших снять стресс жителей. Яркий новый хайвей «Тюмень - Междуреченск», по которому можно легко достичь кондинских болот, на фоне грозового неба. Старицы Тавды, словно металлические полосы, мелькали за окном несколько минут, и у нас было время поразмышлять о том, что, подобраться к ней, не замочив ножек, вообще, кажется, нельзя. Нижнетавдинский хайвейный мост это как раз тот случай, когда полуоткрывается взору вся эта долина. Река Тавда на фоне клубящегося грозового неба.
Р. Тавда на фоне клубящегося грозового неба
Неисчислимые старицы р. Тавды
18.00. Было понятно, что шансы Нижней Тавды поучаствовать в соревновании с просто Тавдой продолжали оставаться невелики: первая навсегда осталась для нас утренней, весенней, как, эх, начало жизни, вторая - как тысяча бабах тонн серой слепой воды, вылитых на крышу нашего автомобиля. Тюменское подданство селения ощущалось: мокрый сайдинг, мокрые новые машины, мокрые строения замкового типа, мокрый красный кирпич, мокрые яркие детские площадки. Все это - сквозь пелену, стену воды. Мы уж почти доехали до Тюмени, когда прояснилось. Вечерний свет на мокрых тюменских домиках, на довольно еще слабой дымке зелени.
Заканчиваю этот текст, как тот сказочный герой, спускавшийся с небес на землю, что отрезал веревку сверху, чтобы удлинить ее снизу. Для того, чтобы поставить уже точку, надо отрезать бы еще что-нибудь поуместнее, но что-то не могу сыскать. А, вот. Спасибо, лес.