"был один из Русских Государей..." - а затем второй
"...Был один из Русских Государей, который питал, как известно, к Иоанну особенное уважение: это Петр Великий. Такое сочувствие замечательно. Нам скажут может быть, что оно очень просто, что Петр желал также просвещения, также хотел приобрести Ливонию; но просвещения хотели и все наши Государи, а Борис более всех. Желание приобрести Ливонию было естественно, и конечно было желанием не одного Иоанна; только трудные обстоятельства мешали нашим Царям исполнить это намерение. Нам кажется, что сочувствие это лежит глубже, а не привязано к отдельным действиям, - что это сочувствие личностей. Но характер Петра был иной, чем Иоанна. - Невольно, на основании сочувствия Петра к Иоанну, рисуется сравнение обоих Государей. Замечательно сходство в иных частных проявлениях. Укажем на одно из них.
Иоанн вдруг сделал Симеона Бекбулатовича Государем всея России, с титлом Великого Князя, сам назвался Иваном Московским, и ходил, как простой боярин. Но вся власть оставалась при нем: он снял только с себя царскую одежду. То же самое сделал и Петр. Он облек князя Ромодановского в сан царский, назвал его Кесарем, говорил ему: "Ваше Величество", и, навесив на него, как на вешалку, всю великолепие царское, оставил при себе всю власть. Нам неизвестно, знал ли Петр о поступке Иоанна. Если нет, то в этом случае особенно замечательно такое сочувствие обоих Государей. Как объяснить подобный поступок? Объяснить, кажется, можно. Здесь видим полнейшее самоощущение безграничной, чистой власти, откинувшей весь блеск, пышность и великолепие, все свои атрибуты, на которые как будто она опирается. Перед всею великолепною обстановкою, в лице Великого Князя Симеона и Кесаря Ромодановского, перед этим бессильным изображением власти - явилась сама власть, лишенная всякого величия, всякого гордого одеяния, власть, облекшаяся в образ подчиненности, но тем сильнее чувствующая всю свою силу и безграничность. Это ощущение безграничной власти, во всей ее чистоте, конечно, испытывалось и Иваном Московским и Петром Шкипером. В Петре это явилось еще резче и сильнее, чем в Иоанне, как и все, в чем сходились они".
Аксаков К.С. По поводу VI тома "Истории" Соловьева // ПСС. Т. 1: Сочинения исторические. - М., 1889. С. 165 - 166.
Иоанн вдруг сделал Симеона Бекбулатовича Государем всея России, с титлом Великого Князя, сам назвался Иваном Московским, и ходил, как простой боярин. Но вся власть оставалась при нем: он снял только с себя царскую одежду. То же самое сделал и Петр. Он облек князя Ромодановского в сан царский, назвал его Кесарем, говорил ему: "Ваше Величество", и, навесив на него, как на вешалку, всю великолепие царское, оставил при себе всю власть. Нам неизвестно, знал ли Петр о поступке Иоанна. Если нет, то в этом случае особенно замечательно такое сочувствие обоих Государей. Как объяснить подобный поступок? Объяснить, кажется, можно. Здесь видим полнейшее самоощущение безграничной, чистой власти, откинувшей весь блеск, пышность и великолепие, все свои атрибуты, на которые как будто она опирается. Перед всею великолепною обстановкою, в лице Великого Князя Симеона и Кесаря Ромодановского, перед этим бессильным изображением власти - явилась сама власть, лишенная всякого величия, всякого гордого одеяния, власть, облекшаяся в образ подчиненности, но тем сильнее чувствующая всю свою силу и безграничность. Это ощущение безграничной власти, во всей ее чистоте, конечно, испытывалось и Иваном Московским и Петром Шкипером. В Петре это явилось еще резче и сильнее, чем в Иоанне, как и все, в чем сходились они".
Аксаков К.С. По поводу VI тома "Истории" Соловьева // ПСС. Т. 1: Сочинения исторические. - М., 1889. С. 165 - 166.