О работе Саши Соколова в советской прессе конца 60-х - начале 70-х годов ( окончание)
5. Круг чтения
«Когда я работал в “Литературной России”, - вспоминает Соколов, - в редакции говорилось: Саше политических текстов не надо поручать, он и слов-то таких не знает...»[24] Тематика статей Соколова охватывает культурные аспекты жизни столицы. В основном это описание выставок и рецензии на новые книги, а также материалы для рубрики «В музеях страны».
Для рецензий писатель выбирал обычно книги, связанные с Великой Отечественной войной. Например, в рецензии «Хроника железных дивизий» (1969) он анализирует книгу Александра Вязникова «Записки военного художника-корреспондента. 1941-1945». Заметка «Сто страниц о войне» (1971) посвящена военной повести Геннадия Паушкина «Вернитесь, аисты!». А в статье «Южное противостояние» (1970) Соколов обращается к военной прозе Тотырбека Джатиева.
Среди рецензий Соколова встречаются не только положительные, но и разгромные. Такова статья «Плагиатор-рецидивист» (1970). Соколов не приемлет присвоения кем-то чужих текстов, а те несколько бесталанных произведений, которые были написаны самим незадачливым поэтом, безжалостно разносит.
Благодаря рецензиям в «Литературной России» мы, кроме всего прочего, можем узнать круг чтения молодого писателя. Например, он упоминает, что на книжной полке у него стоит сборник стихов Николая Грибачева «По дорогам войны»[25].
Посещение музеев писателей наводит Соколова на мысли о природе творчества, о судьбе художника. Его язык насыщен поэтическими описаниями, близкими к традициям романтизма: «Зимой, когда в морщинах полынной киммерийской земли свивались пряди нездешнего, будто случайного снега, когда над Феодосией повисал моросящий туман и в порту, и на рейде почти не оставалось кораблей, Грин не покидал дома»[26].
Особого внимания заслуживает очерк «Познать природу тетивы» (1971), выстроенный как виртуальная беседа с другом. Формально он посвящен состоянию марийской поэзии, но на самом деле раскрывает эстетические воззрения самого Соколова. Художник здесь сравнивается с воином, а его искусство - с оружием в руках воина: «Речь между прочим зайдет о древних доспехах. Поговорим, например, о различии луков черемисских и русских, вспомним, что перед битвой предки наши луки свои вымачивали в воде, дабы крепче натягивалась тетива. А позже, когда разговор коснется поэзии, мы сравним дар стихотворца с волшебным, невидимым для стороннего глаза луком, а строку поэта сравним с тетивой, что натянута более или менее звонко, в зависимости от качества древка»[27].
Раннее творчество Соколова, отталкиваясь от его собственного сравнения, можно назвать периодом вымачивания древка лука, подготовкой к созданию полнозвучных художественных произведений.
6. Все цвета радуги
Очерк Соколова «Все цвета радуги» правомерно считать одним из ранних рассказов писателя. Хотя он и основан на реальных событиях, события эти пропущены через призму художественного восприятия рассказчика и поданы как его виртуальный диалог с героем.
«Все цвета радуги» появились в журнале «Жизнь слепых» в 1968 году. В тексте присутствуют две сюжетные линии: история слепого композитора Михаила Степановича Степанова и воспоминания рассказчика о своем послевоенном детстве, в частности о пианисте, дом которого стоял напротив дома бабушки героя.
Время развивается не линейно, а так, как того захочет рассказчик. Сначала читатель видит марийскую деревню перед войной, потом «окраину большого весеннего города» Москвы после войны, а следом переносится под Ленинград, на Ладожское озеро, где сражается с фашистскими захватчиками младший офицер Миша Степанов, и т. д.
Постоянные сопоставления возраста рассказчика и героя в разные периоды их жизни призваны еще больше запутать читателя: «Тебе семнадцать, а мне уже больше двадцати, но сейчас, перед войной, я еще не родился, просто я пришел из будущих лет поговорить с тобой. Сейчас я старше тебя, но я еще не родился. Я появлюсь, когда война перевалит на второй год». В «Школе для дураков» умерший «учитель географии, крупнейший вращатель картонного шара» Норвегов будет беседовать с учеником таким-то, как еще не родившийся рассказчик из «Всех цветов радуги» беседует с деревенским гармонистом Мишей.
Умение играть на гармонике станет важной чертой, характеризующей героев Соколова. Повествователь в «Школе для дураков» обучается игре на аккордеоне, а в романе «Между собакой и волком» Илья Петрикеич, музицируя, просит вспомоществования у вагонной публики.
Илья Петрикеич лишен одной ноги, а герой «Всех цветов радуги», пианист из дома, что стоит напротив дома бабушки рассказчика, возвращается с войны без левой руки:
Я увидел его, когда он сходил с поезда, и сразу понял, что это тот, кого я так долго ждал. На нем была гимнастерка и широкий солдатский ремень. Вместо одной руки у него был рукав, наполненный воздухом. Человек шел с военным рюкзаком за спиной и оглядывался по сторонам. И мне стало немного не по себе от того, что он приехал без левой руки. Но тогда я подумал, что лучше так, чем никак не возвратиться с войны. И еще я подумал, что он теперь не сможет играть на своем беккеровском рояле, о котором мне рассказывала бабушка.
Еще один важный элемент рассказа - описание дачной местности и платформы, на которую рассказчик каждое утро ходил встречать пианиста. «В конце июня я стал жить за городом, у бабушки. У бабушки был большой прохладный дом с влажным сиреневым садом» - это строки из «Всех цветов радуги». А вот описание дачного поселка из «Школы для дураков»: «Это пятая зона, стоимость билета тридцать пять копеек, поезд идет час двадцать, северная ветка, ветка акации или, скажем, сирени, цветет белыми цветами, пахнет креозотом...» И ученик такой-то ходит на платформу встречать своего учителя Норвегова так же, как рассказчик из «Всех цветов радуги» ходил встречать пианиста.
Одна из характерных черт стиля Соколова - «феноменализм, поэтика чистого присутствия вещи на радужке глаза и на кончике пальцев»[28]. Его страсть к перечислению заметна в следующих строчках «Всех цветов радуги»: «Разноцветные лошади тянут возы бледно-желтого северного сена, хозяйки несут на крутых расписных коромыслах полные ведра воды, из печных труб вертикально струятся в небо розовые от заката дымы».
Сплетая мир своего повествования из красок и образов, Соколов на личном примере подтверждает выдвинутый в рассказе тезис о том, что в творчестве настоящего художника «открываются все цвета радуги и зари».
7. Лучший рассказ о слепых
Рассказ «Старый штурман» был напечатан в журнале «Наша жизнь» в 1971 году. «И вот этот журнал я увидел в киоске, - говорит Соколов, - смотрю, а там объявляется конкурс на лучший рассказ. Я послал рассказ о слепом капитане дальнего плавания, который беседует со своей кошкой сидя на пенсии в маленьком приморском городке. Он рассказывает ей о своих путешествиях по миру. И вдруг напечатали и дали большую премию. Меня это очень обрадовало»[29].
На самом деле содержание рассказа сложнее. Тут действуют два персонажа: штурман Шкляров и писатель Курбатов. Шкляров ослеп во время боя в Цемесской бухте в 1943 году. Теперь главным его развлечением стало придумывание невероятных историй, которые он рассказывает своей кошке. Например, Шкляров спрашивает у кошки: «Помнишь, как я привез тебя из Сиама? Правда, это было давно. Ну что, нравится тебе сметана? Я налью тебе еще, если согласишься, что ты сиамская». Еще Шкляров пишет стихи о море. Он записывает их карандашом на столе в саду, и после дождя от этих стихов ничего не остается.
Писатель Курбатов задумал написать повесть о рыбаках и вот уже два месяца живет в портовом городке, где и знакомится со старым штурманом. Курбатова удивляет, что он, профессиональный писатель, не может найти нужных слов для своей повести, а Шкляров на ходу сочиняет потрясающие истории: «Удивительный старик, - размышлял Курбатов, - он живет на свете всего на пятнадцать лет больше моего, а историй в его седой голове невероятное количество. Конечно, он многое сочиняет, даже в основном сочиняет. Поразительный фантазер!»
Антитеза Шкляров - Курбатов напоминает пушкинское противопоставление Моцарта и Сальери. Шкляров талантлив, но к творчеству относится несерьезно (позволяет дождю смывать свои стихи). Курбатов, наоборот, подходит к творчеству как к работе («Что за дрянь какая-то! Даже завидно: ты всю жизнь мучаешься, стараешься найти образ получше, сравнение поудачнее. А этот старик не видит уже четверть века, и на каждом шагу рассказывает целые поэмы»).
Для Соколова важен мотив личного переживания как основы творчества. В уста старого штурмана он вкладывает упрек писателю: «Как вы можете писать о море, если видели его только с берега и с борта прогулочного катера!»
Важную смыслообразующую роль в рассказе играет то, что Шкляров слепой. Как отметил Бартон Д. Джонсон, в раннем творчестве Соколова «уже проявилась его склонность к героям как бы неполноценным или ущербным по меркам обычных стандартов»[30]. Марк Липовецкий также отмечает это, говоря о связи героев писателя с традициями русского юродства[31].
При этом Шкляров наделен удивительной способностью чувствовать море. Он даже предлагает Курбатову проверить, кто из них лучше видит: «В свое время мне пришлось повидать столько моря, что хватит до конца жизни. И когда слышу морской прибой, я мысленно вижу гораздо больше, чем вы. Хотите проверить? Пошли!» И они идут на побережье.
Тут штурман рассказывает Курбатову историю о маленькой речке, которая
очертя голову бросается в объятия к морю. Она любит море и ничего не знает о нем. Не знает, как большие, очень большие реки бросаются в объятия к этому же самому морю. Оно встречается с ними в других местах, понимаете? А эта речка думает, что она у него одна. Море же относится к ней почти безразлично, потому что другие реки дарят ему гораздо больше воды, хотя, может быть, и не такой чистой...
На берегу Шкляров и Курбатов будут спорить о том, есть ли в море пароход. Курбатов, полагаясь на свое зрение, будет утверждать, что парохода в море нет. Но старый штурман возразит, что за всю свою жизнь не видел пустого моря. «Курбатов точно знал, что в море нет ни дыма, ни паруса. И вдруг - он не знал, чудится ему это или на самом деле, - заметил силуэт очень далекого судна». Так вводится тема несводимости жизни к тому, что мы о ней знаем.
Однако часто художник бывает одинок. Это дань, которую он платит за свой дар. Рассказ Соколов заканчивает таким диалогом:
- Скажите, штурман, - неожиданно для себя самого спросил Курбатов, - а почему вы живете один?
- Разве? - растерянно сказал старый человек, - но ведь у меня есть прекрасная сиамская кошка, которую я привез...
- Я не о том, - сказал писатель.
Штурман снял с головы фуражку. Его пальцы сгибали и разгибали черный пластмассовый козырек.
- А, вот вы о чем... Знаете, она была хорошая, добрая женщина. Я ни в чем не обвиняю ее. Сейчас это не имеет никакого значения. И вообще, как говорил наш боцман, это уже не о море...
Так, несмотря на то, что Соколов называет этот рассказ наивным[32], а Бартон Д. Джонсон, со ссылкой на того же Соколова, говорит о том, что «Старый штурман» подвергся сильному редакторскому вмешательству[33], данный текст представляет несомненный интерес для понимания творческих поисков писателя и его эстетической позиции.
8. Произведения для детей
Особняком стоят сказочные миниатюры «Журавль» и «Как у верблюда горб вырос», а также стихотворение «Про рысь», опубликованные в 1974 году в газете «Ленинская правда» (Георгиевск). Сказка «Как у верблюда горб вырос» также была опубликована в газете «Семья» в период недолгого возвращения Соколова на родину в 1989 году.
Вот что вспоминает Олег Демченко, работавший вместе с Соколовым в газете «Ленинская правда», по поводу первой публикации сказки «Как у верблюда горб вырос»:
С присущим ему юмором Саша выкинул и такую шутку. Трудовая тема в те годы была ходовой. Я с 15 лет года три отработал на стройке, писал иногда на эту тему стихи, любил физический труд. А Саша об этом думал в другую сторону:
- Ну, что ты об этом пишешь? Физический труд ничего хорошего не приносит. Ведь еще Блок писал: «Работай, работай - / Ты будешь с уродским горбом, / За долгой и честной работой, / За долгим и честным трудом».
- Но это стихотворение заканчивается антитезой: «Как сладко, как сладко / Работать, пока рассветет, / И знать, что лихая солдатка / Ушла за село в хоровод!» - возразил я.
Саша в свою очередь вспомнил блоковскую «Фабрику». В конце концов ему, видно, надоело спорить на эту тему, и он написал, да еще и опубликовал на литературной странице «Ленинской правды» сказку о верблюде, содержание которой в двух словах примерно сводилось к следующему. Верблюд решил поработать. Таскал весь день бревна на спине. К вечеру у него заболел хребет. Он оглянулся и видит - вырос горб! Плюнул верблюд: «Тьфу! Да ну ее, эту работу!» - и ушел.
Маленькая сказка вызвала большой переполох - дело вроде бы дошло до горкома: «Кто пропустил в печать? Как вы могли позволить?» и т. д.[34]
Миниатюра «Журавль» строится на буквализации[35] метафоры: происхождение колодезного журавля объясняется тем, что настоящая птица когда-то вызвалась помогать людям черпать воду из колодца. А стихотворение «Про рысь» в шуточной форме описывает встречу охотника со зверем:
Я гулял однажды в чаще
И подумал, глядя ввысь:
Сердце бьется очень часто
У охотника на рысь.
Потому что кошка - крошка
По сравненью с ней, поверь.
Потому что рысь - не кошка,
А большой серьезный зверь.
Сердце бьется очень часто
У охотника на рысь,
Потому что, встретив в чаще,
Ты не скажешь рыси: «Брысь!»
Согласно разысканиям георгиевских краеведов, это единственные материалы Соколова, подписанные его настоящим именем. Остальные тексты он публиковал под псевдонимами[36]. Кроме того, его работа в «Ленинской правде» большей частью сводилась к отбору и правке читательских писем, а не к написанию собственных статей, о чем Соколов поведал в шуточном стихотворении, адресованном знакомому обходчику газовых магистралей Виктору Бессонову, который это стихотворение сохранил:
Какие нудные,
Но нужные,
Приятель,
Должности у нас.
Я правлю письма словоблудные,
А ты вот охраняешь газ.
И ты глядишь, и ты не дышишь,
Когда покорный твой слуга
Насчет канализаций пишет,
Как будто честь не дорога...[37]
Так успел проявить себя Саша Соколов до эмиграции в официальной периодике, показав себя не только талантливым писателем, но и умелым журналистом.
г. Тверь
С Н О С К И
[1] Время для частных бесед (интервью Виктору Ерофееву) // Октябрь. 1989. № 8.
[2] Соколов Саша: «По мне многие скучают...» (интервью Игорю Кручику) // Шо. 2007. № 11.
[3] Джонсон Бартон Д. Саша Соколов: Литературная биография // Глагол. 1992. № 6. С. 272.
[4] Соколов Саша: «По мне многие скучают...».
[5] Интервью для программы «Поверх культурных барьеров» (ведущий - Наум Вайман) / Радио «Свобода». Эфир от 18 сентября 2003 // http://www.svoboda.org/programs/otb/2003/otb.091803.asp
[6] Соколов Саша: «По мне многие скучают...».
[7] Джонсон Бартон Д. Указ. соч. С. 273.
[8] Демченко О. Районный ветер волос треплет // Литературная Россия. 2011. 11 марта.
[9] Баллада о третьем семестре. Красноярск: Красноярское книжное издательство, 1971. С. 44.
[10] Соколов А. Там, где море пахнет лесом // Новороссийский рабочий. 1967. 27 июня.
[11] Соколов А. С детства море рисовал // Новороссийский рабочий. 1967. 23 июля.
[12] Неточно цитируется фрагмент поэмы Леонида Губанова «Полина». Первая официальная публикация отрывка из этой поэмы состоялась в журнале «Юность» (1964, № 6) в виде стихотворения «Художник» с редакторской правкой Евгения Евтушенко.
[13] Соколов А. С детства море рисовал.
[14] Там же.
[15] Бартон Д. Джонсон в частности пишет: «Летом 1967 года в газете “Новороссийский рабочий” был опубликован первый рассказ Саши Соколова - “За молоком”, который, по мнению самого же автора, был написан под большим влиянием Хемингуэя и Юрия Казакова». См.: Джонсон Бартон Д. Указ. соч. С. 272.
[16] Из интервью для «Альманаха Панорама». Цит. по: Джонсон Бартон Д. Указ. соч. С. 272.
[17] В «Русской мысли» - писатель Саша Соколов (интервью К. Сапгиру) // Русская мысль. 1981. 12 ноября.
[18] Соколов А. Время его судьбы // Колхозная правда. 1968. 20 января.
[19] Соколов А. Симфония больших перемен // Колхозная правда. 1968. 3 февраля.
[20] Соколов А....И остается легенда // Колхозная правда. 1968. 10 февраля.
[21] Соколов А. Суть дела // Колхозная правда. 1968. 24 февраля.
[22] Соколов А. Дом у оврага // Колхозная правда. 1968. 9 марта.
[23] Соколов А. Чай в пасмурную погоду // Колхозная правда. 1968. 27 июля.
[24] Соколов Саша: «По мне многие скучают...».
[25] Соколов А. Плагиатор-рецидивист // Литературная Россия. 1970. 6 марта.
[26] Соколов А. «...Стою, как в цветах и в волнах» // Литературная Россия. 1970. 9 января.
[27] Соколов А. Познать природу тетивы // Литературная Россия. 1971. 10 сентября.
[28] Эпштейн М. Н. Постмодерн в России: Литература и теория. М.: Издание Р. Элинина, 2000. С. 159.
[29] Интервью для программы «Поверх культурных барьеров».
[30] Джонсон Бартон Д. Указ. соч. С. 273.
[31] Липовецкий М. Мифология метаморфоз: Поэтика «Школы для дураков» Саши Соколова // Октябрь. 1995. № 7.
[32] Соколов Саша: «По мне многие скучают...».
[33] Джонсон Бартон Д. Указ. соч. С. 272.
[34] Демченко О. Указ. соч.
[35] О приеме буквализации метафоры, когда «выражениям, обычно употребляемым в переносном смысле, возвращено их буквальное значение», см.: Лук А. Н. Юмор, остроумие, творчество. М.: Искусство, 1977. С. 90-91.
[36] См. об этом: Подопригора Г. Н. Саша Соколов начинался в районке // Подопригора Г. Н. Славен Подкумок талантами. Георгиевск, 1997. С. 31-35.
[37] Цит. по: Подопригора Г. Н. Указ. соч. С. 32.
«Когда я работал в “Литературной России”, - вспоминает Соколов, - в редакции говорилось: Саше политических текстов не надо поручать, он и слов-то таких не знает...»[24] Тематика статей Соколова охватывает культурные аспекты жизни столицы. В основном это описание выставок и рецензии на новые книги, а также материалы для рубрики «В музеях страны».
Для рецензий писатель выбирал обычно книги, связанные с Великой Отечественной войной. Например, в рецензии «Хроника железных дивизий» (1969) он анализирует книгу Александра Вязникова «Записки военного художника-корреспондента. 1941-1945». Заметка «Сто страниц о войне» (1971) посвящена военной повести Геннадия Паушкина «Вернитесь, аисты!». А в статье «Южное противостояние» (1970) Соколов обращается к военной прозе Тотырбека Джатиева.
Среди рецензий Соколова встречаются не только положительные, но и разгромные. Такова статья «Плагиатор-рецидивист» (1970). Соколов не приемлет присвоения кем-то чужих текстов, а те несколько бесталанных произведений, которые были написаны самим незадачливым поэтом, безжалостно разносит.
Благодаря рецензиям в «Литературной России» мы, кроме всего прочего, можем узнать круг чтения молодого писателя. Например, он упоминает, что на книжной полке у него стоит сборник стихов Николая Грибачева «По дорогам войны»[25].
Посещение музеев писателей наводит Соколова на мысли о природе творчества, о судьбе художника. Его язык насыщен поэтическими описаниями, близкими к традициям романтизма: «Зимой, когда в морщинах полынной киммерийской земли свивались пряди нездешнего, будто случайного снега, когда над Феодосией повисал моросящий туман и в порту, и на рейде почти не оставалось кораблей, Грин не покидал дома»[26].
Особого внимания заслуживает очерк «Познать природу тетивы» (1971), выстроенный как виртуальная беседа с другом. Формально он посвящен состоянию марийской поэзии, но на самом деле раскрывает эстетические воззрения самого Соколова. Художник здесь сравнивается с воином, а его искусство - с оружием в руках воина: «Речь между прочим зайдет о древних доспехах. Поговорим, например, о различии луков черемисских и русских, вспомним, что перед битвой предки наши луки свои вымачивали в воде, дабы крепче натягивалась тетива. А позже, когда разговор коснется поэзии, мы сравним дар стихотворца с волшебным, невидимым для стороннего глаза луком, а строку поэта сравним с тетивой, что натянута более или менее звонко, в зависимости от качества древка»[27].
Раннее творчество Соколова, отталкиваясь от его собственного сравнения, можно назвать периодом вымачивания древка лука, подготовкой к созданию полнозвучных художественных произведений.
6. Все цвета радуги
Очерк Соколова «Все цвета радуги» правомерно считать одним из ранних рассказов писателя. Хотя он и основан на реальных событиях, события эти пропущены через призму художественного восприятия рассказчика и поданы как его виртуальный диалог с героем.
«Все цвета радуги» появились в журнале «Жизнь слепых» в 1968 году. В тексте присутствуют две сюжетные линии: история слепого композитора Михаила Степановича Степанова и воспоминания рассказчика о своем послевоенном детстве, в частности о пианисте, дом которого стоял напротив дома бабушки героя.
Время развивается не линейно, а так, как того захочет рассказчик. Сначала читатель видит марийскую деревню перед войной, потом «окраину большого весеннего города» Москвы после войны, а следом переносится под Ленинград, на Ладожское озеро, где сражается с фашистскими захватчиками младший офицер Миша Степанов, и т. д.
Постоянные сопоставления возраста рассказчика и героя в разные периоды их жизни призваны еще больше запутать читателя: «Тебе семнадцать, а мне уже больше двадцати, но сейчас, перед войной, я еще не родился, просто я пришел из будущих лет поговорить с тобой. Сейчас я старше тебя, но я еще не родился. Я появлюсь, когда война перевалит на второй год». В «Школе для дураков» умерший «учитель географии, крупнейший вращатель картонного шара» Норвегов будет беседовать с учеником таким-то, как еще не родившийся рассказчик из «Всех цветов радуги» беседует с деревенским гармонистом Мишей.
Умение играть на гармонике станет важной чертой, характеризующей героев Соколова. Повествователь в «Школе для дураков» обучается игре на аккордеоне, а в романе «Между собакой и волком» Илья Петрикеич, музицируя, просит вспомоществования у вагонной публики.
Илья Петрикеич лишен одной ноги, а герой «Всех цветов радуги», пианист из дома, что стоит напротив дома бабушки рассказчика, возвращается с войны без левой руки:
Я увидел его, когда он сходил с поезда, и сразу понял, что это тот, кого я так долго ждал. На нем была гимнастерка и широкий солдатский ремень. Вместо одной руки у него был рукав, наполненный воздухом. Человек шел с военным рюкзаком за спиной и оглядывался по сторонам. И мне стало немного не по себе от того, что он приехал без левой руки. Но тогда я подумал, что лучше так, чем никак не возвратиться с войны. И еще я подумал, что он теперь не сможет играть на своем беккеровском рояле, о котором мне рассказывала бабушка.
Еще один важный элемент рассказа - описание дачной местности и платформы, на которую рассказчик каждое утро ходил встречать пианиста. «В конце июня я стал жить за городом, у бабушки. У бабушки был большой прохладный дом с влажным сиреневым садом» - это строки из «Всех цветов радуги». А вот описание дачного поселка из «Школы для дураков»: «Это пятая зона, стоимость билета тридцать пять копеек, поезд идет час двадцать, северная ветка, ветка акации или, скажем, сирени, цветет белыми цветами, пахнет креозотом...» И ученик такой-то ходит на платформу встречать своего учителя Норвегова так же, как рассказчик из «Всех цветов радуги» ходил встречать пианиста.
Одна из характерных черт стиля Соколова - «феноменализм, поэтика чистого присутствия вещи на радужке глаза и на кончике пальцев»[28]. Его страсть к перечислению заметна в следующих строчках «Всех цветов радуги»: «Разноцветные лошади тянут возы бледно-желтого северного сена, хозяйки несут на крутых расписных коромыслах полные ведра воды, из печных труб вертикально струятся в небо розовые от заката дымы».
Сплетая мир своего повествования из красок и образов, Соколов на личном примере подтверждает выдвинутый в рассказе тезис о том, что в творчестве настоящего художника «открываются все цвета радуги и зари».
7. Лучший рассказ о слепых
Рассказ «Старый штурман» был напечатан в журнале «Наша жизнь» в 1971 году. «И вот этот журнал я увидел в киоске, - говорит Соколов, - смотрю, а там объявляется конкурс на лучший рассказ. Я послал рассказ о слепом капитане дальнего плавания, который беседует со своей кошкой сидя на пенсии в маленьком приморском городке. Он рассказывает ей о своих путешествиях по миру. И вдруг напечатали и дали большую премию. Меня это очень обрадовало»[29].
На самом деле содержание рассказа сложнее. Тут действуют два персонажа: штурман Шкляров и писатель Курбатов. Шкляров ослеп во время боя в Цемесской бухте в 1943 году. Теперь главным его развлечением стало придумывание невероятных историй, которые он рассказывает своей кошке. Например, Шкляров спрашивает у кошки: «Помнишь, как я привез тебя из Сиама? Правда, это было давно. Ну что, нравится тебе сметана? Я налью тебе еще, если согласишься, что ты сиамская». Еще Шкляров пишет стихи о море. Он записывает их карандашом на столе в саду, и после дождя от этих стихов ничего не остается.
Писатель Курбатов задумал написать повесть о рыбаках и вот уже два месяца живет в портовом городке, где и знакомится со старым штурманом. Курбатова удивляет, что он, профессиональный писатель, не может найти нужных слов для своей повести, а Шкляров на ходу сочиняет потрясающие истории: «Удивительный старик, - размышлял Курбатов, - он живет на свете всего на пятнадцать лет больше моего, а историй в его седой голове невероятное количество. Конечно, он многое сочиняет, даже в основном сочиняет. Поразительный фантазер!»
Антитеза Шкляров - Курбатов напоминает пушкинское противопоставление Моцарта и Сальери. Шкляров талантлив, но к творчеству относится несерьезно (позволяет дождю смывать свои стихи). Курбатов, наоборот, подходит к творчеству как к работе («Что за дрянь какая-то! Даже завидно: ты всю жизнь мучаешься, стараешься найти образ получше, сравнение поудачнее. А этот старик не видит уже четверть века, и на каждом шагу рассказывает целые поэмы»).
Для Соколова важен мотив личного переживания как основы творчества. В уста старого штурмана он вкладывает упрек писателю: «Как вы можете писать о море, если видели его только с берега и с борта прогулочного катера!»
Важную смыслообразующую роль в рассказе играет то, что Шкляров слепой. Как отметил Бартон Д. Джонсон, в раннем творчестве Соколова «уже проявилась его склонность к героям как бы неполноценным или ущербным по меркам обычных стандартов»[30]. Марк Липовецкий также отмечает это, говоря о связи героев писателя с традициями русского юродства[31].
При этом Шкляров наделен удивительной способностью чувствовать море. Он даже предлагает Курбатову проверить, кто из них лучше видит: «В свое время мне пришлось повидать столько моря, что хватит до конца жизни. И когда слышу морской прибой, я мысленно вижу гораздо больше, чем вы. Хотите проверить? Пошли!» И они идут на побережье.
Тут штурман рассказывает Курбатову историю о маленькой речке, которая
очертя голову бросается в объятия к морю. Она любит море и ничего не знает о нем. Не знает, как большие, очень большие реки бросаются в объятия к этому же самому морю. Оно встречается с ними в других местах, понимаете? А эта речка думает, что она у него одна. Море же относится к ней почти безразлично, потому что другие реки дарят ему гораздо больше воды, хотя, может быть, и не такой чистой...
На берегу Шкляров и Курбатов будут спорить о том, есть ли в море пароход. Курбатов, полагаясь на свое зрение, будет утверждать, что парохода в море нет. Но старый штурман возразит, что за всю свою жизнь не видел пустого моря. «Курбатов точно знал, что в море нет ни дыма, ни паруса. И вдруг - он не знал, чудится ему это или на самом деле, - заметил силуэт очень далекого судна». Так вводится тема несводимости жизни к тому, что мы о ней знаем.
Однако часто художник бывает одинок. Это дань, которую он платит за свой дар. Рассказ Соколов заканчивает таким диалогом:
- Скажите, штурман, - неожиданно для себя самого спросил Курбатов, - а почему вы живете один?
- Разве? - растерянно сказал старый человек, - но ведь у меня есть прекрасная сиамская кошка, которую я привез...
- Я не о том, - сказал писатель.
Штурман снял с головы фуражку. Его пальцы сгибали и разгибали черный пластмассовый козырек.
- А, вот вы о чем... Знаете, она была хорошая, добрая женщина. Я ни в чем не обвиняю ее. Сейчас это не имеет никакого значения. И вообще, как говорил наш боцман, это уже не о море...
Так, несмотря на то, что Соколов называет этот рассказ наивным[32], а Бартон Д. Джонсон, со ссылкой на того же Соколова, говорит о том, что «Старый штурман» подвергся сильному редакторскому вмешательству[33], данный текст представляет несомненный интерес для понимания творческих поисков писателя и его эстетической позиции.
8. Произведения для детей
Особняком стоят сказочные миниатюры «Журавль» и «Как у верблюда горб вырос», а также стихотворение «Про рысь», опубликованные в 1974 году в газете «Ленинская правда» (Георгиевск). Сказка «Как у верблюда горб вырос» также была опубликована в газете «Семья» в период недолгого возвращения Соколова на родину в 1989 году.
Вот что вспоминает Олег Демченко, работавший вместе с Соколовым в газете «Ленинская правда», по поводу первой публикации сказки «Как у верблюда горб вырос»:
С присущим ему юмором Саша выкинул и такую шутку. Трудовая тема в те годы была ходовой. Я с 15 лет года три отработал на стройке, писал иногда на эту тему стихи, любил физический труд. А Саша об этом думал в другую сторону:
- Ну, что ты об этом пишешь? Физический труд ничего хорошего не приносит. Ведь еще Блок писал: «Работай, работай - / Ты будешь с уродским горбом, / За долгой и честной работой, / За долгим и честным трудом».
- Но это стихотворение заканчивается антитезой: «Как сладко, как сладко / Работать, пока рассветет, / И знать, что лихая солдатка / Ушла за село в хоровод!» - возразил я.
Саша в свою очередь вспомнил блоковскую «Фабрику». В конце концов ему, видно, надоело спорить на эту тему, и он написал, да еще и опубликовал на литературной странице «Ленинской правды» сказку о верблюде, содержание которой в двух словах примерно сводилось к следующему. Верблюд решил поработать. Таскал весь день бревна на спине. К вечеру у него заболел хребет. Он оглянулся и видит - вырос горб! Плюнул верблюд: «Тьфу! Да ну ее, эту работу!» - и ушел.
Маленькая сказка вызвала большой переполох - дело вроде бы дошло до горкома: «Кто пропустил в печать? Как вы могли позволить?» и т. д.[34]
Миниатюра «Журавль» строится на буквализации[35] метафоры: происхождение колодезного журавля объясняется тем, что настоящая птица когда-то вызвалась помогать людям черпать воду из колодца. А стихотворение «Про рысь» в шуточной форме описывает встречу охотника со зверем:
Я гулял однажды в чаще
И подумал, глядя ввысь:
Сердце бьется очень часто
У охотника на рысь.
Потому что кошка - крошка
По сравненью с ней, поверь.
Потому что рысь - не кошка,
А большой серьезный зверь.
Сердце бьется очень часто
У охотника на рысь,
Потому что, встретив в чаще,
Ты не скажешь рыси: «Брысь!»
Согласно разысканиям георгиевских краеведов, это единственные материалы Соколова, подписанные его настоящим именем. Остальные тексты он публиковал под псевдонимами[36]. Кроме того, его работа в «Ленинской правде» большей частью сводилась к отбору и правке читательских писем, а не к написанию собственных статей, о чем Соколов поведал в шуточном стихотворении, адресованном знакомому обходчику газовых магистралей Виктору Бессонову, который это стихотворение сохранил:
Какие нудные,
Но нужные,
Приятель,
Должности у нас.
Я правлю письма словоблудные,
А ты вот охраняешь газ.
И ты глядишь, и ты не дышишь,
Когда покорный твой слуга
Насчет канализаций пишет,
Как будто честь не дорога...[37]
Так успел проявить себя Саша Соколов до эмиграции в официальной периодике, показав себя не только талантливым писателем, но и умелым журналистом.
г. Тверь
С Н О С К И
[1] Время для частных бесед (интервью Виктору Ерофееву) // Октябрь. 1989. № 8.
[2] Соколов Саша: «По мне многие скучают...» (интервью Игорю Кручику) // Шо. 2007. № 11.
[3] Джонсон Бартон Д. Саша Соколов: Литературная биография // Глагол. 1992. № 6. С. 272.
[4] Соколов Саша: «По мне многие скучают...».
[5] Интервью для программы «Поверх культурных барьеров» (ведущий - Наум Вайман) / Радио «Свобода». Эфир от 18 сентября 2003 // http://www.svoboda.org/programs/otb/2003/otb.091803.asp
[6] Соколов Саша: «По мне многие скучают...».
[7] Джонсон Бартон Д. Указ. соч. С. 273.
[8] Демченко О. Районный ветер волос треплет // Литературная Россия. 2011. 11 марта.
[9] Баллада о третьем семестре. Красноярск: Красноярское книжное издательство, 1971. С. 44.
[10] Соколов А. Там, где море пахнет лесом // Новороссийский рабочий. 1967. 27 июня.
[11] Соколов А. С детства море рисовал // Новороссийский рабочий. 1967. 23 июля.
[12] Неточно цитируется фрагмент поэмы Леонида Губанова «Полина». Первая официальная публикация отрывка из этой поэмы состоялась в журнале «Юность» (1964, № 6) в виде стихотворения «Художник» с редакторской правкой Евгения Евтушенко.
[13] Соколов А. С детства море рисовал.
[14] Там же.
[15] Бартон Д. Джонсон в частности пишет: «Летом 1967 года в газете “Новороссийский рабочий” был опубликован первый рассказ Саши Соколова - “За молоком”, который, по мнению самого же автора, был написан под большим влиянием Хемингуэя и Юрия Казакова». См.: Джонсон Бартон Д. Указ. соч. С. 272.
[16] Из интервью для «Альманаха Панорама». Цит. по: Джонсон Бартон Д. Указ. соч. С. 272.
[17] В «Русской мысли» - писатель Саша Соколов (интервью К. Сапгиру) // Русская мысль. 1981. 12 ноября.
[18] Соколов А. Время его судьбы // Колхозная правда. 1968. 20 января.
[19] Соколов А. Симфония больших перемен // Колхозная правда. 1968. 3 февраля.
[20] Соколов А....И остается легенда // Колхозная правда. 1968. 10 февраля.
[21] Соколов А. Суть дела // Колхозная правда. 1968. 24 февраля.
[22] Соколов А. Дом у оврага // Колхозная правда. 1968. 9 марта.
[23] Соколов А. Чай в пасмурную погоду // Колхозная правда. 1968. 27 июля.
[24] Соколов Саша: «По мне многие скучают...».
[25] Соколов А. Плагиатор-рецидивист // Литературная Россия. 1970. 6 марта.
[26] Соколов А. «...Стою, как в цветах и в волнах» // Литературная Россия. 1970. 9 января.
[27] Соколов А. Познать природу тетивы // Литературная Россия. 1971. 10 сентября.
[28] Эпштейн М. Н. Постмодерн в России: Литература и теория. М.: Издание Р. Элинина, 2000. С. 159.
[29] Интервью для программы «Поверх культурных барьеров».
[30] Джонсон Бартон Д. Указ. соч. С. 273.
[31] Липовецкий М. Мифология метаморфоз: Поэтика «Школы для дураков» Саши Соколова // Октябрь. 1995. № 7.
[32] Соколов Саша: «По мне многие скучают...».
[33] Джонсон Бартон Д. Указ. соч. С. 272.
[34] Демченко О. Указ. соч.
[35] О приеме буквализации метафоры, когда «выражениям, обычно употребляемым в переносном смысле, возвращено их буквальное значение», см.: Лук А. Н. Юмор, остроумие, творчество. М.: Искусство, 1977. С. 90-91.
[36] См. об этом: Подопригора Г. Н. Саша Соколов начинался в районке // Подопригора Г. Н. Славен Подкумок талантами. Георгиевск, 1997. С. 31-35.
[37] Цит. по: Подопригора Г. Н. Указ. соч. С. 32.