Когда образование мешает
«Фантазия на темы Рябинина» Аренского для фортепиано с оркестром - произведение довольно известное в узких кругах и, главное, с неизменной теплотой воспринимаемое слушателями. Но поскольку привычка слушать музыку, анализируя, я бы даже сказала, сканируя её целиком, у меня въелась в подкорку, то эта Фантазия вызывает у меня двойственные чувства.
Эта пьеса - хрестоматийная, но в странном смысле слова. Не потому что вошла в золотой фонд и известна каждому, а потому что сочинена настолько по всем правилам и канонам, что уже просто становится стыдно за автора. Более всего Фантазия походит на пример из учебников гармонии, оркестровки и музыкальной формы. Ну вот всё здесь «как дОлжно», причем мало того, что сделано всё по общемузыкальным правилам, так оно ещё и соответствует заветам Глинки и новой русской композиторской школы (сиречь балакиревского кружка).
По форме - малое рондо, такое, как мы писали в классе Ю.Н. Холопова (правда от нас требовался более сложный гармонический язык)… Вступление - типичный «вопрос-ответ» оркестра и фортепиано с фигурированным уменьшенным септаккордом в конце. Две темы - типичное сопоставление распевного и ритмичного... Тематическое развитие представлено двумя типами: мотивно-секвенционное для первой темы и глинкинские вариации - для второй... В кульминации - совершенно ожидаемый контрапункт обеих тем (видимо, «ради этого всё и писалось» (С), автор решил как Глинка показать близость двух народных тем), причем поданный грубо и в лоб… Оркестровка самая типичная с контрапунктами флейт и гобоев, аккордами меди в нужных местах, тарелками в кульминации. Примерно такие же тарелки хотела ввести в партитуру моя однокурсница даже не по консерватории, а по училищу, когда выполняла оркестровку «Элегии» Рахманинова; учитель её отговорил, сказав, что это пафос и безвкусица... Типичные фортепианные пассажи, уровень изобретательности которых чуть ниже, чем в 299 опусе этюдов Черни…
Вот и выходит, что сделано всё по правилам, и правильно, но по сути - по-ученически.
Но самое главное, что произведение написано в 1899 году, когда уже, к примеру, 40 лет, как был написан вагнеровский «Тристан»! Да и автор далеко не студент, к этому году он успел побывать профессором Московской консерватории и директором Придворной певческой капеллы. Ну просто должно быть стыдно писать такое в 1899, когда на пороге рахманиновский Второй концерт, как минимум (хотя к нему тоже есть вопросы).
Несмотря на всё это, Фантазия не теряет популярности, более того, она способна по-настоящему нравиться. Но заслуга здесь не Аренского. Как сказал один приятель в ответ на мои восхищенные слова в адрес сметановской «Влтавы»: «да, красиво… а если бы ещё композитор САМ эту мелодию написал…»
Но одно есть в Фантазии, та частичка живого творчества, что делает её не совсем уж типичной и ученической, и возможно, обеспечивает жизнь в веках. Это то, как сделано окончание. Вот про него сказать что-то очень трудно, хочется слушать и молчать. Это всего лишь несколько секунд из восьми минут общей продолжительности, но может это ради них всё писалось…
Эта пьеса - хрестоматийная, но в странном смысле слова. Не потому что вошла в золотой фонд и известна каждому, а потому что сочинена настолько по всем правилам и канонам, что уже просто становится стыдно за автора. Более всего Фантазия походит на пример из учебников гармонии, оркестровки и музыкальной формы. Ну вот всё здесь «как дОлжно», причем мало того, что сделано всё по общемузыкальным правилам, так оно ещё и соответствует заветам Глинки и новой русской композиторской школы (сиречь балакиревского кружка).
По форме - малое рондо, такое, как мы писали в классе Ю.Н. Холопова (правда от нас требовался более сложный гармонический язык)… Вступление - типичный «вопрос-ответ» оркестра и фортепиано с фигурированным уменьшенным септаккордом в конце. Две темы - типичное сопоставление распевного и ритмичного... Тематическое развитие представлено двумя типами: мотивно-секвенционное для первой темы и глинкинские вариации - для второй... В кульминации - совершенно ожидаемый контрапункт обеих тем (видимо, «ради этого всё и писалось» (С), автор решил как Глинка показать близость двух народных тем), причем поданный грубо и в лоб… Оркестровка самая типичная с контрапунктами флейт и гобоев, аккордами меди в нужных местах, тарелками в кульминации. Примерно такие же тарелки хотела ввести в партитуру моя однокурсница даже не по консерватории, а по училищу, когда выполняла оркестровку «Элегии» Рахманинова; учитель её отговорил, сказав, что это пафос и безвкусица... Типичные фортепианные пассажи, уровень изобретательности которых чуть ниже, чем в 299 опусе этюдов Черни…
Вот и выходит, что сделано всё по правилам, и правильно, но по сути - по-ученически.
Но самое главное, что произведение написано в 1899 году, когда уже, к примеру, 40 лет, как был написан вагнеровский «Тристан»! Да и автор далеко не студент, к этому году он успел побывать профессором Московской консерватории и директором Придворной певческой капеллы. Ну просто должно быть стыдно писать такое в 1899, когда на пороге рахманиновский Второй концерт, как минимум (хотя к нему тоже есть вопросы).
Несмотря на всё это, Фантазия не теряет популярности, более того, она способна по-настоящему нравиться. Но заслуга здесь не Аренского. Как сказал один приятель в ответ на мои восхищенные слова в адрес сметановской «Влтавы»: «да, красиво… а если бы ещё композитор САМ эту мелодию написал…»
Но одно есть в Фантазии, та частичка живого творчества, что делает её не совсем уж типичной и ученической, и возможно, обеспечивает жизнь в веках. Это то, как сделано окончание. Вот про него сказать что-то очень трудно, хочется слушать и молчать. Это всего лишь несколько секунд из восьми минут общей продолжительности, но может это ради них всё писалось…