Бедный, бедный Павел.
Несмотря на то, что Императору Павлу довелось царствовать в конце осемнадцатого столетия и всё правление его, и вся павловская Россия нам представляются совершенно неразрывными с образами и духом Просвещённого века, сам Государь был, мне представляется, человеком другой, ещё не наступившей, но блеснувшей уже зарёю эпохи. Павел Первый был, без сомненья, человеком своего времени- образованным, просвещённым, наделённым умом, имевшим богатое воображение. Даже те порядки, которые он старательно внедрял в государственный аппарат Империи и её Армию, были плодами опыта уходящего века. Но так же, как Фридрих Шиллер, известный нам именно как представитель романтического направления в литературе, является чадом столетия Вольтера и Руссо, так и Павел Петрович, вдохновлённый наглядными примерами великих деятелей-современников, впитавший с юности в себя мысль и устремления XVIII века, был человеком Романтизма.
Обуреваемый своими чувствами, искренне верящий в священное начало своей власти, Павел не был рядовым абсолютным властителем века Екатерины, которого примером является она сама. Запросы Павла к своему окружению, к своему воинству, ко всем своим подданным, что не удивительно, представляются современнику его безумием. Просвещённому веку придворной игры, фаворитов-интриганов, авантюристов и самозванцев чужды понятия чести и верности, чужд образ правителя-отца, чужды образы верных сподвижников и отважных рыцарей. Они чужды сложной политической игре, развернувшейся на просторах Европы. Точнее, образы эти существуют, но они не более чем образы- карнавальные маски, бутафорские доспехи с помпезных портретов, аллегории, украшающие роскошные гербовые щиты всесильных временщиков.
Павел, вызывающий негодование и усмешку своим "донкихотством", требует не одного лишь образа: Император желает видеть наполнение, ищет ревностного служения и веры в долг, а натыкается на холодный расчёт и жажду власти.
Несчастный! Как наивно он верит призывам спасать освящённые Господней десницей троны, как наивно верит в Крестовый поход, отправляющийся на помощь братьям-монархам, на защиту поругаемых святынь...
Бедный Павел! Быть может, проживи дольше, он был бы понят в XIX веке, открывшимся торжеством Романтизма. Но, трагически закончивший свою жизнь в ослабевающих путах века XVIII, "русский Дон Кихот" и рыцарь печального образа остался для потомков безумцем и деспотом- так прозвучали последние слова издыхающего в крови Революционных войн столетия над бездыханным телом русского Императора.
Бедный, бедный Павел...
Click to view