В ЦВЕТ
Когда в январе 1982-го застрелился генерал КГБ Цвигун, эта
смерть особого резонанса не получила. Хотя был он чекистом
далеко не рядовым: начав свою службу в НКВД в 39-м, в 1967
году стал первым замом Андропова, при коем корпел полтора
десятка лет, курируя 3-е (военная разведка) и 5-е (борьба с
идеологической диверсией) Управления, т.е. искоренял нашу
диссиду тоже он. Единственное, что озадачило всех - некролог
ему, члену ЦК КПСС, не подписал генсек (Цвигун приходился
Брежневу свояком: породнились, женившись на сёстрах). Ну
да бог с ним, со вчерашним снегом, а речь о том, что, как и его
шеф, Цвигун баловался литературой, но если Юрий Владимирович
пописывал стишки, Семён Кузьмич - суровую прозу, воспевавшую
советских разведчиков. И в то время, как вся страна с затаённым
дыханием впервые смотрела про 17 мгновений весны, Штирлиц
снимался в новом кинобестселлере по книжке "Фронт без флангов"
генерала Цвигуна, скрывавшегося под псевдонимом С. Днепров.
Потом режиссёр Гостев сделает из того кино-чтива трилогию,
у нас в прокате успешно прогаревшую, но это так, кстати...
Летом того года лежал на сухумском пляже, наклеив на облезлый
нос виноградный листик, с главным худредом изд-ва "Искусство"
Румянцевой, и сетовала Инесса Георгиевна, что после самоубийства
Цвигуна все его книжки, на пять лет вперёд расписанные, из планов
издательских тотчас же выкинули. Что до самого Семёна Кузьмича,
то о нём худредша отзывалась тепло: душевный был дядька. Кроме
того, что все книги за него писали другие, вообще ничего не разумел
в книгоиздании - когда показывали ему оформление, требовал себе
не обычные листы, а книжку целиком, пусть и с пустыми страницами,
но будущей её толщины, и чтобы переплёт был точно такой, каким
его увидит читатель, включая и коленкор того же качества.
Сделав очередной муляж, Инесса Георгиевна ехала с ним на Лубянку,
заранее предвкушая свежесть кондишна "горный воздух" в кабинете
Цвигуна и традиционный клюквенный сок свежего отжима, которым
генерал баловал желанных посещантов. Взвесив в руке увесистый
том, Семён Кузьмич поинтересовался тиражом (конечно, как всегда,
сто тысяч), похвалил:
- Наконец-то белая, а то всё черные да чёрные, будто бы у наших
спецслужб другого цвета нет!
Продолжая улыбаться, генерал снял суперобложку и увидел под ней...
антрацитно-чёрный коленкор. Помолчал, перевёл взгляд на книжный
шкаф, где меж вишнёвыми томами БСЭ и синим 55-томником Ленина
чернела полка его собственных книг, и пока обмершая худред клялась,
что они всё исправят, как скажут, - рассмеялся:
- Отличный цвет, в тон всему собранию сочинений. Вот мы и не будем
нарушать традицию!
Свояк - свояку: лично тов. Брежнев вручает Цвигуну
очередную правительственную награду. 1981 г./
смерть особого резонанса не получила. Хотя был он чекистом
далеко не рядовым: начав свою службу в НКВД в 39-м, в 1967
году стал первым замом Андропова, при коем корпел полтора
десятка лет, курируя 3-е (военная разведка) и 5-е (борьба с
идеологической диверсией) Управления, т.е. искоренял нашу
диссиду тоже он. Единственное, что озадачило всех - некролог
ему, члену ЦК КПСС, не подписал генсек (Цвигун приходился
Брежневу свояком: породнились, женившись на сёстрах). Ну
да бог с ним, со вчерашним снегом, а речь о том, что, как и его
шеф, Цвигун баловался литературой, но если Юрий Владимирович
пописывал стишки, Семён Кузьмич - суровую прозу, воспевавшую
советских разведчиков. И в то время, как вся страна с затаённым
дыханием впервые смотрела про 17 мгновений весны, Штирлиц
снимался в новом кинобестселлере по книжке "Фронт без флангов"
генерала Цвигуна, скрывавшегося под псевдонимом С. Днепров.
Потом режиссёр Гостев сделает из того кино-чтива трилогию,
у нас в прокате успешно прогаревшую, но это так, кстати...
Летом того года лежал на сухумском пляже, наклеив на облезлый
нос виноградный листик, с главным худредом изд-ва "Искусство"
Румянцевой, и сетовала Инесса Георгиевна, что после самоубийства
Цвигуна все его книжки, на пять лет вперёд расписанные, из планов
издательских тотчас же выкинули. Что до самого Семёна Кузьмича,
то о нём худредша отзывалась тепло: душевный был дядька. Кроме
того, что все книги за него писали другие, вообще ничего не разумел
в книгоиздании - когда показывали ему оформление, требовал себе
не обычные листы, а книжку целиком, пусть и с пустыми страницами,
но будущей её толщины, и чтобы переплёт был точно такой, каким
его увидит читатель, включая и коленкор того же качества.
Сделав очередной муляж, Инесса Георгиевна ехала с ним на Лубянку,
заранее предвкушая свежесть кондишна "горный воздух" в кабинете
Цвигуна и традиционный клюквенный сок свежего отжима, которым
генерал баловал желанных посещантов. Взвесив в руке увесистый
том, Семён Кузьмич поинтересовался тиражом (конечно, как всегда,
сто тысяч), похвалил:
- Наконец-то белая, а то всё черные да чёрные, будто бы у наших
спецслужб другого цвета нет!
Продолжая улыбаться, генерал снял суперобложку и увидел под ней...
антрацитно-чёрный коленкор. Помолчал, перевёл взгляд на книжный
шкаф, где меж вишнёвыми томами БСЭ и синим 55-томником Ленина
чернела полка его собственных книг, и пока обмершая худред клялась,
что они всё исправят, как скажут, - рассмеялся:
- Отличный цвет, в тон всему собранию сочинений. Вот мы и не будем
нарушать традицию!
Свояк - свояку: лично тов. Брежнев вручает Цвигуну
очередную правительственную награду. 1981 г./