Зачем нужны попаданцы?
В этом очерке я хочу попытаться разобраться в роли и смысле такого литературного приема, как «попаданчество», который вызывает либо нездоровый ажиотаж, либо не более здоровую абсолютную ненависть. Работа не содержит полного перечня произведений данного типа, позволяет, на мой взгляд, проследить наиболее важные моменты.
Для начала прием с внезапным порой сверхъестественным перемещением героя из обыденной реальности в новые необычные условия - очень давно прописался в культуре всех стран. Думаю, таких «попаданцев в магические миры», как Садко, Синдбад и Лермонт, мы все помним с детства. Фактором, провоцирующим «попаданчества», могли выступать и путешествия главных героев, которые заносили их в незнакомые земли, и козни сверхъестественных созданий. Так или иначе - но герои классических сказок попадали и нам на радость приключались, проявляя сметку, храбрость и силу в преодолении необычных трудностей.
Та же тема благополучно перекочевала в литературу новейшего времени, от «Таинственного острова» Верна до «детей попаданцев» из «Питера Пэна», цикла «Нарния» и «Мио, мой Мио» - где момент попаданчества присутствует в полный рост.
Такой «попаданческий» сюжет, где центром действия является герой-протагонист в необычных для себя условиях, использовал и, например, Дефо в «Робинзоне Крузо». В школе нам всем рассказывали про глубокое гуманистическое значение сюжета о герое-одиночке, который, используя современные знания и личные таланты, превозмогает и побеждает… Так что не будем повторяться.
В принципе, любой попаданческий сюжет вольно или невольно использует основные черты Робинзониады:
-герой-одиночка или небольшая группа;
-необычные стрессовые условия;
-изменение мира под себя с использованием знаний и навыков;
-чаще всего победа.
Наравне с развлекательной функцией такие сюжеты имеют очевидное моральное или даже воспитательное значение, учат читателя не опускать рук и уметь использовать навыки и знания, которые неприменимы в повседневной жизни.
Особенностью современного модного попаданческого сюжета является попадание героя в историческое прошлое, в ходе которого он активно взаимодействует с новым для себя окружением и, чаще всего, меняет реальный ход истории в соответствии со своими идейными целями и задачами.
Чаще всего герой пытается использовать знания и артефакты из будущего, в том числе прогрессорствуя, внедряя технологии до срока их реального появления.
Ноги у этого сюжета растут из «Янки при дворе короля Артура» Твена, где автор пытался пародировать классические рыцарские романы, но вместе этого раскрыл потенциал сюжетного хода - «наш человек в прошлом».
В течение XX века опыт Твена понемногу перенимали другие авторы, написавшие далеко не худшие по современным меркам книги жанра. Например, де Кампа «Да не опуститься тьма» (1939) и Андресона «Человек, который пришел слишком рано» (1956). Несколько особняком стоит «Этический инженер» Гаррисона (1964), где герой попадает не в реальное прошлое, а на неразвитую планету, где поднимается с самой нижней ступеньки социальной иерархии используя свой ум, знание школьного курса химии и способности. Подчеркну, произведения не имеют ничего общего с низкопробной литературой и заслуженно входят в золотой фонд западной фантастики. В более поздние периоды тема никуда не делась - см. небольшой обзор.
Видимо, начало современной российской моды на «попаданчество» положил цикл В. Звягинцева «Одиссей покидает Итаку» (первый роман 1992 года). Здесь появление всех классических черт и шаблонов жанра, где герои пытаются изменять и, естественно, изменяют ход Великой Отечественной и Гражданской войн. Правда, направленность идей автора отлична от типичной для современных произведений этого же типа, он гораздо более скептичен к социализму и даже либерален.
Реальный взлет попаданческий жанр переживает 9 лет назад в 2008-м, когда выходят два романа: Буркатовского «Вчера будет война» и Конюшевского «Попытка возврата».
Книга Буркатовского - вполне серьезный роман с размышлениями о логике поведения людей времен Великой Отечественной, сравнении поколений дедов и внуков. Попаданчество там именно прием, направленный на то, чтобы взглядом современного наблюдателя всмотреться вглубь отечественной истории. Замечу, что автор практически не возвращался в будущем к попаданческой теме, хотя активно участвовал в сетевой тусовке близкой направленности. Кстати, эвфемизм «собачий парикмахер», пошел именно из его романа: там герой был веб-дизайнером, сделавшим сайт для груминговой фирмы. Буркатовский продемонстрировал очень хорошее знание эпохи от военно-технических моментов до норм бытового общения и идеологических стереотипов. Книга, пожалуй, одна из лучших в жанре.
Конюшевский - написал именно цикл легких приключенческих романов про попаданца в 1941-1945 гг, который в каждой бочке затычка, спецназовец, советчик Сталина, балагур и скандалист. Книга веселая, читаемая, но совершенно не реалистичная. Автор довольно посредственно знает детали исторических моментов, которые пытается описывать, порой слабо представляет развитие военной и гражданской техники. (Романы-продолжения посвящены попыткам залатать старые сюжетные дыры, но во множестве создают новые). Литературно книга неплохая, но, повторюсь, на фоне Буркатовского и других серьезных «попаданческих» книг смотрится бледно.
Успех этих двух авторов вызвал огромной каскад из десятков попаданческих романов теперь уже во все эпохи довольно разного качества. Источником моды во многом стало появление специализированного форума «В вихре времен» (админ Махров, автор одноименной серии романов), где собирались, как прописано на уровне правил ресурса, авторы-альтернативщики «имперских» убеждений. Моральная поддержка коллег и исторические консультации вызвали к жизни множество писателей, которые попытались повторить успех Буркатовского.
(См. литературный обзор ранних произведений жанра).
Подчеркну, на мой взгляд прием попаданчества сам по себе вполне достойный ход, так как дает возможность в книге об историческом прошлом поставить главного героя в одно положение с читателем и дать повод для изложения массы интересных и колоритных деталей. Здесь реально есть шансы написать некоторое, причем немалое, число хороших книг.
Проблема в том, что порой романы о попаданцах вырождаются в - фанфики по истории со всеми недостатками этого жанра. Автор стремится выразить свое видение исторического периода, но не готов серьезно и кропотливо изучать интересующий исторический момент от большой политики - до быта, лексикона и кухни. Главное нарисовать картинку, часто черно-белую и довести ее до читателя.
Зачастую авторы такого рода «фанфик-попаданцев» пишут свои «фанфики» даже не на историю, а на определенную разновидность исторической литературы. Например, могу вспомнить Бондаренко «Двойник Светлейшего» - «Петр I» Толстого, Большаков «Диверсант номер 1» - мемуары Судоплатова и Верещагина «Клятва разведчика» - рассказы о пионерах-героях. Книги могут быть вполне читаемы и забавны (далеко не все), но более эрудированному в истории читателю могут показаться - примитивными и наивными. Собственно, такого рода книги многих в попаданческом жанре выбешивают.
Бывают и менее острые ситуации, когда автор вроде бы знает свою основную тему (чаще военную технику), но прочее, включая быт, политику и экономику, которые пытается менять попаданец или его окружение, - часто провисает. Примером могут служить те же романы Махрова из цикла «Господа из завтра», где герои все в мыле готовят Россию к русско-японской войне, тупо игнорируя революционное движение в России и социально-экономические проблемы фундаментального характера.
Наконец, для таких романов характерна очень большая идеологизация. Пример - монументальный цикл Ходова «Шарашка для попаданцев» (она же «Игра на выживание»), где через край хлещут несколько примитивные убеждения автора о том, каким должен быть мир: от буйного антисемитизма до непонятного предубеждения против всего современного искусства чохом. Автор феноменально плодовит, но идеологизирован - до неудобоваримости.
Назвать таких авторов безграмотными, особенно если литературная часть идет неплохо, - нельзя, но и похвалить не тянет.
В жанре попаданческой прозы могу выделить два жанра, выросшие из упомянутых книг Буркатовского и Конюшевского:
-глобальный, который вслед за Буркатовским пишет именно об эпохе, для таких книг характерно создание множество сюжетных веток, показывающих исторические перемены и жизнь общества вокруг попаданца (с учетом вносимых им изменений);
-локальный, где центром повествования становятся приключения самого попаданца, а о происходящих изменениях мы узнаем вместе с ним.
Подчеркну, последний жанр не обязательно примитивное приключалово. Тот же «Варяг-победитель» Дойникова (2009) написан именно «из глаз» героев-попаданцев, но сам роман является торжеством любви авторов к военно-морскому флоту, многостраничному описанию сражений и их технической стороны.
Одним из лучших произведений первого типа - рискну назвать цикл Злотникова «Орел» (первая книга в 2010), где он дает исправленную версию истории России в 17 веке (попаданец в сына Бориса Годунова, реформы английского образца - профит). Это именно полноценный роман-эпопея о преобразовании России в передовое индустриальное государство, занимающее нишу более поздней Великобритании.
Читателя знакомят с множеством сцен и эпизодов, не имеющих отношения личного к главгерою, а дающему возможность лучше и ближе понять суть производимых им перемен. Размах полотна, конечно, создает базу для кучи ошибок. Но повторюсь книга вполне достойная.
Как и многие произведения этого жанра.
В заключение, я хотел бы выделить несколько «попаданческих» произведений, которые в силу тех или иных качеств привлекли мое внимание, но не были названы выше:
1. Андрей Колганов «Жернова истории» - первоклассный роман о попаданце в Советскую Россию 1920-х. Автор, специализирующийся на этом историческом периоде, демонстрирует очень хорошее знание политики, экономики, быта и идейных течений тех лет. Для читателя, правда, несколько непривычно, что у героя нет внятных целей, а прогрессорствует он с невнятной позиции «поддержания баланса в партийном руководстве». Постоянные закосы героя (или автора?) в сторону троцкизма и теории перерождения государственного аппарата удивляют. С литературной точки зрения первый роман неплох. (Автор продолжил цикл, но я еще не читал).
2. Павел Дмитриев «Еще не поздно». Объемная тетралогия о попаданце в 1960-е годы, где в центре сюжета развитие компьютерной техники и построение информационного общества. Из-за обилия технических деталей роман местами затянут, но грамотность автора в основной теме - ясно чувствуется. Больших пробелом в политике и экономике тоже нет, автор честно пытается во все вникнуть, включая смену валютных систем в мире, и даже дает неплохую картину мышления политиков той поры. В основном, текст читается неплохо. Герои живые, характеры объемные эволюционируют и взаимодействуют адекватно.
3. Михаил Королюк «СССР. Инфильтрация». Цикл текстов о попаданце с практически сверхъестественными способностями в тело подростка в СССР 1970-х. С литературной точки зрения очень добротная проза, читать приятно, впечатляют живые характеры персонажей и полное отсутствие рояльности. Главгерой, пожалуй, наиболее живой, склонный к развитию и рефлексии, чем в большинстве других романов жанра. В центре сюжета история спецслужб (очень неплохие знания), по прочим вопросам автор активно консультируется с форумом, что позволяет сильно сократить развесистость клюквы.
4. Василий Кононюк «Ольга» («Я меч, я пламя…»). Пожалуй, лучшая книга жанра с опорой на личные приключения попаданца. Автор соблюдает баланс между заклепковедением и различным экшном, дает разные веселые эпизоды со стрельбой, играми разведок и т.п., но не впадает в откроенную нелепость. Некоторая эрудиция позволяет автору минимизировать число исторических ошибок с точки зрения военного дела и политической истории. Герой (архетипичная «умная стерва») не шедевральная, но достаточно живая и вызывает сопереживание у читателя. Даже развивается немножко. Цикл читается очень и очень неплохо, причем глупым его не назвать. (Автор прекратил писать в 2016-м, ходят слухи, что погиб в ходе конфликта на Донбассе).
5. Роман Злотников «Исправленная летопись». Очень странный эксперимент хорошего автора со стилизованной книгой о древней, времен Дмитрия Донского, Руси. Герой предотвращает захват Москвы татарами, прогрессорствует и т.п. Несмотря на очень большую сложность периода, текст достаточно грамотный, но очень тягучий. Частично, как мне кажется, автор пытался передать ритм жизни аграрного общества. Чувствуются титанические усилия автора по передаче колорита эпохи образа мышления и т.п. Из минусов - трудночитаем. Кроме того, автора подводит плохое знание Библии, так как в повествовании религиозные вопросы и церковь играют большую роль (среди героев святые Сергий Радонежский и князь Дмитрий). Книга на любителя, но время, потраченное на чтение, потерянным - не назову.
6. Сергей Арсеньев «Студентка, комсомолка, спортсменка…». Попаданец в тело советской девочки 1960-1980-х гг. Роман плохой практически со всех точек зрения - средний литературный уровень, идеологизация и идеализация СССР, рояльность, отсутствие глубоких исторических знаний… Книга столь наивна, что местами - трогательная. (Почти как прокоммунистическая совсем не попаданческая «Плутишкина сказка» Озерова). Автор отказывается принимать реальный мир и историю и передает это с очень большим чувством и некоторым надрывом. Интересно как образец мышления определенного толка. Алисоманы оценят отсылки к фильму «Гостья из будущего» и биографии исполнительницы главной роли.
Для начала прием с внезапным порой сверхъестественным перемещением героя из обыденной реальности в новые необычные условия - очень давно прописался в культуре всех стран. Думаю, таких «попаданцев в магические миры», как Садко, Синдбад и Лермонт, мы все помним с детства. Фактором, провоцирующим «попаданчества», могли выступать и путешествия главных героев, которые заносили их в незнакомые земли, и козни сверхъестественных созданий. Так или иначе - но герои классических сказок попадали и нам на радость приключались, проявляя сметку, храбрость и силу в преодолении необычных трудностей.
Та же тема благополучно перекочевала в литературу новейшего времени, от «Таинственного острова» Верна до «детей попаданцев» из «Питера Пэна», цикла «Нарния» и «Мио, мой Мио» - где момент попаданчества присутствует в полный рост.
Такой «попаданческий» сюжет, где центром действия является герой-протагонист в необычных для себя условиях, использовал и, например, Дефо в «Робинзоне Крузо». В школе нам всем рассказывали про глубокое гуманистическое значение сюжета о герое-одиночке, который, используя современные знания и личные таланты, превозмогает и побеждает… Так что не будем повторяться.
В принципе, любой попаданческий сюжет вольно или невольно использует основные черты Робинзониады:
-герой-одиночка или небольшая группа;
-необычные стрессовые условия;
-изменение мира под себя с использованием знаний и навыков;
-чаще всего победа.
Наравне с развлекательной функцией такие сюжеты имеют очевидное моральное или даже воспитательное значение, учат читателя не опускать рук и уметь использовать навыки и знания, которые неприменимы в повседневной жизни.
Особенностью современного модного попаданческого сюжета является попадание героя в историческое прошлое, в ходе которого он активно взаимодействует с новым для себя окружением и, чаще всего, меняет реальный ход истории в соответствии со своими идейными целями и задачами.
Чаще всего герой пытается использовать знания и артефакты из будущего, в том числе прогрессорствуя, внедряя технологии до срока их реального появления.
Ноги у этого сюжета растут из «Янки при дворе короля Артура» Твена, где автор пытался пародировать классические рыцарские романы, но вместе этого раскрыл потенциал сюжетного хода - «наш человек в прошлом».
В течение XX века опыт Твена понемногу перенимали другие авторы, написавшие далеко не худшие по современным меркам книги жанра. Например, де Кампа «Да не опуститься тьма» (1939) и Андресона «Человек, который пришел слишком рано» (1956). Несколько особняком стоит «Этический инженер» Гаррисона (1964), где герой попадает не в реальное прошлое, а на неразвитую планету, где поднимается с самой нижней ступеньки социальной иерархии используя свой ум, знание школьного курса химии и способности. Подчеркну, произведения не имеют ничего общего с низкопробной литературой и заслуженно входят в золотой фонд западной фантастики. В более поздние периоды тема никуда не делась - см. небольшой обзор.
Видимо, начало современной российской моды на «попаданчество» положил цикл В. Звягинцева «Одиссей покидает Итаку» (первый роман 1992 года). Здесь появление всех классических черт и шаблонов жанра, где герои пытаются изменять и, естественно, изменяют ход Великой Отечественной и Гражданской войн. Правда, направленность идей автора отлична от типичной для современных произведений этого же типа, он гораздо более скептичен к социализму и даже либерален.
Реальный взлет попаданческий жанр переживает 9 лет назад в 2008-м, когда выходят два романа: Буркатовского «Вчера будет война» и Конюшевского «Попытка возврата».
Книга Буркатовского - вполне серьезный роман с размышлениями о логике поведения людей времен Великой Отечественной, сравнении поколений дедов и внуков. Попаданчество там именно прием, направленный на то, чтобы взглядом современного наблюдателя всмотреться вглубь отечественной истории. Замечу, что автор практически не возвращался в будущем к попаданческой теме, хотя активно участвовал в сетевой тусовке близкой направленности. Кстати, эвфемизм «собачий парикмахер», пошел именно из его романа: там герой был веб-дизайнером, сделавшим сайт для груминговой фирмы. Буркатовский продемонстрировал очень хорошее знание эпохи от военно-технических моментов до норм бытового общения и идеологических стереотипов. Книга, пожалуй, одна из лучших в жанре.
Конюшевский - написал именно цикл легких приключенческих романов про попаданца в 1941-1945 гг, который в каждой бочке затычка, спецназовец, советчик Сталина, балагур и скандалист. Книга веселая, читаемая, но совершенно не реалистичная. Автор довольно посредственно знает детали исторических моментов, которые пытается описывать, порой слабо представляет развитие военной и гражданской техники. (Романы-продолжения посвящены попыткам залатать старые сюжетные дыры, но во множестве создают новые). Литературно книга неплохая, но, повторюсь, на фоне Буркатовского и других серьезных «попаданческих» книг смотрится бледно.
Успех этих двух авторов вызвал огромной каскад из десятков попаданческих романов теперь уже во все эпохи довольно разного качества. Источником моды во многом стало появление специализированного форума «В вихре времен» (админ Махров, автор одноименной серии романов), где собирались, как прописано на уровне правил ресурса, авторы-альтернативщики «имперских» убеждений. Моральная поддержка коллег и исторические консультации вызвали к жизни множество писателей, которые попытались повторить успех Буркатовского.
(См. литературный обзор ранних произведений жанра).
Подчеркну, на мой взгляд прием попаданчества сам по себе вполне достойный ход, так как дает возможность в книге об историческом прошлом поставить главного героя в одно положение с читателем и дать повод для изложения массы интересных и колоритных деталей. Здесь реально есть шансы написать некоторое, причем немалое, число хороших книг.
Проблема в том, что порой романы о попаданцах вырождаются в - фанфики по истории со всеми недостатками этого жанра. Автор стремится выразить свое видение исторического периода, но не готов серьезно и кропотливо изучать интересующий исторический момент от большой политики - до быта, лексикона и кухни. Главное нарисовать картинку, часто черно-белую и довести ее до читателя.
Зачастую авторы такого рода «фанфик-попаданцев» пишут свои «фанфики» даже не на историю, а на определенную разновидность исторической литературы. Например, могу вспомнить Бондаренко «Двойник Светлейшего» - «Петр I» Толстого, Большаков «Диверсант номер 1» - мемуары Судоплатова и Верещагина «Клятва разведчика» - рассказы о пионерах-героях. Книги могут быть вполне читаемы и забавны (далеко не все), но более эрудированному в истории читателю могут показаться - примитивными и наивными. Собственно, такого рода книги многих в попаданческом жанре выбешивают.
Бывают и менее острые ситуации, когда автор вроде бы знает свою основную тему (чаще военную технику), но прочее, включая быт, политику и экономику, которые пытается менять попаданец или его окружение, - часто провисает. Примером могут служить те же романы Махрова из цикла «Господа из завтра», где герои все в мыле готовят Россию к русско-японской войне, тупо игнорируя революционное движение в России и социально-экономические проблемы фундаментального характера.
Наконец, для таких романов характерна очень большая идеологизация. Пример - монументальный цикл Ходова «Шарашка для попаданцев» (она же «Игра на выживание»), где через край хлещут несколько примитивные убеждения автора о том, каким должен быть мир: от буйного антисемитизма до непонятного предубеждения против всего современного искусства чохом. Автор феноменально плодовит, но идеологизирован - до неудобоваримости.
Назвать таких авторов безграмотными, особенно если литературная часть идет неплохо, - нельзя, но и похвалить не тянет.
В жанре попаданческой прозы могу выделить два жанра, выросшие из упомянутых книг Буркатовского и Конюшевского:
-глобальный, который вслед за Буркатовским пишет именно об эпохе, для таких книг характерно создание множество сюжетных веток, показывающих исторические перемены и жизнь общества вокруг попаданца (с учетом вносимых им изменений);
-локальный, где центром повествования становятся приключения самого попаданца, а о происходящих изменениях мы узнаем вместе с ним.
Подчеркну, последний жанр не обязательно примитивное приключалово. Тот же «Варяг-победитель» Дойникова (2009) написан именно «из глаз» героев-попаданцев, но сам роман является торжеством любви авторов к военно-морскому флоту, многостраничному описанию сражений и их технической стороны.
Одним из лучших произведений первого типа - рискну назвать цикл Злотникова «Орел» (первая книга в 2010), где он дает исправленную версию истории России в 17 веке (попаданец в сына Бориса Годунова, реформы английского образца - профит). Это именно полноценный роман-эпопея о преобразовании России в передовое индустриальное государство, занимающее нишу более поздней Великобритании.
Читателя знакомят с множеством сцен и эпизодов, не имеющих отношения личного к главгерою, а дающему возможность лучше и ближе понять суть производимых им перемен. Размах полотна, конечно, создает базу для кучи ошибок. Но повторюсь книга вполне достойная.
Как и многие произведения этого жанра.
В заключение, я хотел бы выделить несколько «попаданческих» произведений, которые в силу тех или иных качеств привлекли мое внимание, но не были названы выше:
1. Андрей Колганов «Жернова истории» - первоклассный роман о попаданце в Советскую Россию 1920-х. Автор, специализирующийся на этом историческом периоде, демонстрирует очень хорошее знание политики, экономики, быта и идейных течений тех лет. Для читателя, правда, несколько непривычно, что у героя нет внятных целей, а прогрессорствует он с невнятной позиции «поддержания баланса в партийном руководстве». Постоянные закосы героя (или автора?) в сторону троцкизма и теории перерождения государственного аппарата удивляют. С литературной точки зрения первый роман неплох. (Автор продолжил цикл, но я еще не читал).
2. Павел Дмитриев «Еще не поздно». Объемная тетралогия о попаданце в 1960-е годы, где в центре сюжета развитие компьютерной техники и построение информационного общества. Из-за обилия технических деталей роман местами затянут, но грамотность автора в основной теме - ясно чувствуется. Больших пробелом в политике и экономике тоже нет, автор честно пытается во все вникнуть, включая смену валютных систем в мире, и даже дает неплохую картину мышления политиков той поры. В основном, текст читается неплохо. Герои живые, характеры объемные эволюционируют и взаимодействуют адекватно.
3. Михаил Королюк «СССР. Инфильтрация». Цикл текстов о попаданце с практически сверхъестественными способностями в тело подростка в СССР 1970-х. С литературной точки зрения очень добротная проза, читать приятно, впечатляют живые характеры персонажей и полное отсутствие рояльности. Главгерой, пожалуй, наиболее живой, склонный к развитию и рефлексии, чем в большинстве других романов жанра. В центре сюжета история спецслужб (очень неплохие знания), по прочим вопросам автор активно консультируется с форумом, что позволяет сильно сократить развесистость клюквы.
4. Василий Кононюк «Ольга» («Я меч, я пламя…»). Пожалуй, лучшая книга жанра с опорой на личные приключения попаданца. Автор соблюдает баланс между заклепковедением и различным экшном, дает разные веселые эпизоды со стрельбой, играми разведок и т.п., но не впадает в откроенную нелепость. Некоторая эрудиция позволяет автору минимизировать число исторических ошибок с точки зрения военного дела и политической истории. Герой (архетипичная «умная стерва») не шедевральная, но достаточно живая и вызывает сопереживание у читателя. Даже развивается немножко. Цикл читается очень и очень неплохо, причем глупым его не назвать. (Автор прекратил писать в 2016-м, ходят слухи, что погиб в ходе конфликта на Донбассе).
5. Роман Злотников «Исправленная летопись». Очень странный эксперимент хорошего автора со стилизованной книгой о древней, времен Дмитрия Донского, Руси. Герой предотвращает захват Москвы татарами, прогрессорствует и т.п. Несмотря на очень большую сложность периода, текст достаточно грамотный, но очень тягучий. Частично, как мне кажется, автор пытался передать ритм жизни аграрного общества. Чувствуются титанические усилия автора по передаче колорита эпохи образа мышления и т.п. Из минусов - трудночитаем. Кроме того, автора подводит плохое знание Библии, так как в повествовании религиозные вопросы и церковь играют большую роль (среди героев святые Сергий Радонежский и князь Дмитрий). Книга на любителя, но время, потраченное на чтение, потерянным - не назову.
6. Сергей Арсеньев «Студентка, комсомолка, спортсменка…». Попаданец в тело советской девочки 1960-1980-х гг. Роман плохой практически со всех точек зрения - средний литературный уровень, идеологизация и идеализация СССР, рояльность, отсутствие глубоких исторических знаний… Книга столь наивна, что местами - трогательная. (Почти как прокоммунистическая совсем не попаданческая «Плутишкина сказка» Озерова). Автор отказывается принимать реальный мир и историю и передает это с очень большим чувством и некоторым надрывом. Интересно как образец мышления определенного толка. Алисоманы оценят отсылки к фильму «Гостья из будущего» и биографии исполнительницы главной роли.