Музыка сквозь звон бокалов (Трио Билла Эванса - Live in Koblenz, 1979 г.)
На протяжении всей своей карьеры Билл Эванс предпочитал "живые" записи студийным. При этом он не любил большие концертные площадки вроде Карнеги-Холла и парижского зала Плейел и выступал в основном в джазовых клубах. В последние годы жизни пианист почти не записывался в студии, играя только вживую. И то, как ведут себя его слушатели, вполне может свидетельствовать о степени их интереса к его музыке. На одних записях (особенно последних недель жизни) с самого начала царит полнейшая тишина, на других публика оживленно беседует, звенит бокалами, постукивает вилками. Возникает интересная картина: погруженный в себя, отрешенный от мира сумрачный гений фортепиано на фоне казалось бы совсем посторонних звуков людей. Картина, которая лишний раз показывает, кто есть кто на этой планете. Именно таков бутлеговый двойник Live in Koblenz от 1979 г., купленный мной вчера: Эванс и публика. Где-то, как в Re: Person I Knew, ее очень много, где-то, как в Gary's Theme, - средне много. Стоит заметить, что и свою самую известную запись в Village Vanguard от 1961 г. Эванс тоже делал под хорошо слышимый аккомпанемент разговоров, бокалов и вилок. Что же это такое? Саботаж искусства? Непонимание толпой, что на сцене творит гений?
Наверное, я бы какое-то время назад этим бурно возмутился: и Эвансу мешали играть, и нам, слушателям, мешают слушать. Нет бы сидели и помалкивали, наслаждаясь каждым звуком, парящим над роялем. Но однажды я наткнулся на высказывание барабанщика так называемого "первого трио" Эванса Поля Мотьяна, который так прокомментировал наличие посторонних звуков толпы в упомянутой мной записи концерта в Village Vanguard:
You know what I like best on that record? The sounds of all those people, glasses and chatter - I mean, I know you're supposed to be very offended and all, but I like it. They're just there and all. Perhaps that's it, or part of it. Though we're instructed to search for "timelessness" in art, it is life that is truly timeless, the same staggeringly similar run of needs and demands and addictions, again and again, which blend one year into the next and one day into another and February's gig in Detroit into March's in Toronto. It is art that puts a time in place. Art is the part of culture that depends most entirely on time, on knowing exactly when. The emotions it summons belong to the room they were made in, and the city outside the room when they were made. Not a timeless experience of a general emotion but a permanent experience of a particular moment - that is what we want from jazz records and Italian landscapes alike. The gift the record gives us is a reminder that the big sludgy river of time exists first as moments. It gives us back our afternoons.
Да, черт возьми, в этом действительно что-то есть: "Больше всего в этой записи мне нравятся звуки всех тех людей, что там были, - их бокалов и шепота. ...Искусство есть часть культуры, которая полностью зависит от времени, от точного осознания когда. И эмоции, которое оно порождает, принадлежат той комнате, где это все произошло, и городу вне этой комнаты, городу того момента, когда это все произошло. Не оторванное от времени переживание некой общей эмоции, а постоянное переживание отдельно взятого момента - вот что мы хотим от джаза. То, что мы слышим на этой записи, есть напоминание того, что огромная илистая река времени существует прежде всего в моментах, возвращающих нам наши вечера..."
Не только постоянное переживание отдельно взятого момента - но постоянное переживание отдельно взятого ЖИВОГО момента. Фактически мы слышим жизнь, которая питала игру музыкантов и которая присутствовала со всех сторон, в создании которой участвовали даже неодушевленные бокалы и вилки. Все это вместе с игрой Эванса и есть музыкальная картина того отдельно взятого момента, о котором говорит Мотьян. Мы сопереживаем всему в целом, а не чему-то одному по отдельности.
Пока писал этот пост, Эванс играл Gary's Theme, и на заднем плане кто-то снова звякнул бокалом. А затем тихо засмеялся.
Наверное, я бы какое-то время назад этим бурно возмутился: и Эвансу мешали играть, и нам, слушателям, мешают слушать. Нет бы сидели и помалкивали, наслаждаясь каждым звуком, парящим над роялем. Но однажды я наткнулся на высказывание барабанщика так называемого "первого трио" Эванса Поля Мотьяна, который так прокомментировал наличие посторонних звуков толпы в упомянутой мной записи концерта в Village Vanguard:
You know what I like best on that record? The sounds of all those people, glasses and chatter - I mean, I know you're supposed to be very offended and all, but I like it. They're just there and all. Perhaps that's it, or part of it. Though we're instructed to search for "timelessness" in art, it is life that is truly timeless, the same staggeringly similar run of needs and demands and addictions, again and again, which blend one year into the next and one day into another and February's gig in Detroit into March's in Toronto. It is art that puts a time in place. Art is the part of culture that depends most entirely on time, on knowing exactly when. The emotions it summons belong to the room they were made in, and the city outside the room when they were made. Not a timeless experience of a general emotion but a permanent experience of a particular moment - that is what we want from jazz records and Italian landscapes alike. The gift the record gives us is a reminder that the big sludgy river of time exists first as moments. It gives us back our afternoons.
Да, черт возьми, в этом действительно что-то есть: "Больше всего в этой записи мне нравятся звуки всех тех людей, что там были, - их бокалов и шепота. ...Искусство есть часть культуры, которая полностью зависит от времени, от точного осознания когда. И эмоции, которое оно порождает, принадлежат той комнате, где это все произошло, и городу вне этой комнаты, городу того момента, когда это все произошло. Не оторванное от времени переживание некой общей эмоции, а постоянное переживание отдельно взятого момента - вот что мы хотим от джаза. То, что мы слышим на этой записи, есть напоминание того, что огромная илистая река времени существует прежде всего в моментах, возвращающих нам наши вечера..."
Не только постоянное переживание отдельно взятого момента - но постоянное переживание отдельно взятого ЖИВОГО момента. Фактически мы слышим жизнь, которая питала игру музыкантов и которая присутствовала со всех сторон, в создании которой участвовали даже неодушевленные бокалы и вилки. Все это вместе с игрой Эванса и есть музыкальная картина того отдельно взятого момента, о котором говорит Мотьян. Мы сопереживаем всему в целом, а не чему-то одному по отдельности.
Пока писал этот пост, Эванс играл Gary's Theme, и на заднем плане кто-то снова звякнул бокалом. А затем тихо засмеялся.