Перепост : Салоны
nbsp; Гарнитур, с годами ветшая, уходил на помойку, но стол на помойку уходить не хотел. Громоздкий и не сочетаемый с современной мебелью, он очень раздражал мою жену. На все предложения его выкинуть я отвечал, что это невозможно, так как стол имеет историческую ценность - за ним сидела куча известных стране людей: Лев Кассиль, Юз Олешковский, Анатолий Зверев, Генрих Сапгир, Игорь Холин, Алик Гинзбург, Юрий Домбровский и др. Одним словом - его превосходительство стол. Москву стол все-таки покинул, и теперь стоит на даче и там является местом притяжения гостей. Многия ему лета.
Итак - салон Иры Васич. Году эдак в 65-ом к нам на квартиру заявился Алик Гинзбург и принес фильм об импрессионистах. Случился просмотр. Присутствовало человек сорок. Я в тот момент был дома и видел фильм: под классическую музыку на экране возникали картины импрессионистов. И все! Но так как фильм был взят из французского посольства, КГБ счел данную акцию антисоветской и мамашу выгнали из издательства «Малыш». Лев Кассиль несколько раз пытался устроить мамашу на работу, но ничего не получалось. Наконец выяснив по своим каналам, в чем дело, он сообщил мамаше: «Ира, да у вас антисоветский салон оказывается!». Годами позже некто Рекемчук, будучи кающимся стукачом, рассказал мамаше, что помимо его письма в КГБ поступило еще 11 доносов об этом просмотре. Снимаю шляпу! Из сорока присутствующих двенадцать стукачи! Работали на совесть!
На роль держательницы салона моя мамаша меньше всего подходила, но КГБ лишив ее работы, в некотором смысле содействовал созданию если не салона, то некоего места богемной тусовки. Ирина Николаевна, перестав быть редактором и схоронив бабку (дед умер раньше), перешла на богемный образ жизни. Поэтесса Саида, не помню, к сожалению, ее фамилии посвятила нашей квартире такой стишок:
nbsp; В квартире странной,
nbsp; На Басманной
nbsp; Сюда зайдешь и сам не рад
nbsp; Здесь процветает вечно пьяный какой то дикий маскарад.
Любовником ИрНика был Юз Олешковский. В жизни Олешковского это была не сильно значительная история. Но, тем не менее, он часто забегал.
nbsp; В высотке был черный ход. Им никто никогда не пользовался, но он был, и в прихожей, ведущей к черному ходу, я устроил нечто вроде своей комнаты - на столе возвышался пластилиновый город моего исполнения. Юз, увидев мой городок, воскликнул: «Да у тебя талант! Надо бы тебя в театр каким-нибудь охуятором устроить». Так я попал в театр им. Моссовета в качестве мебельщика-реквизитора. В шестнадцать лет устроиться на работу было вообще не просто, а уж в академический театр тем более. В первый день работы, наблюдая репетицию, я спросил: «А это что за мужик?». Мне ответили: «Это режиссер Щедрин он тебя сюда и устроил». С Юзом он был в корешах и сказал, что хочет пристроить оболтуса родственника.
nbsp; Зверев появлялся в квартире на Басманной довольно часто. Раз он пришел потому, что в нашем подъезде у него был заказ на портрет какой то генеральши, а так как он был не один, а с Надей Сдельниковой, то Надю надо было на время куда то приземлить, и наша квартира подходила как нельзя лучше. Написав портрет Зверев (в благодарность за предоставленное политическое убежище) нарисовал карандашный портрет ИрНика. Наша семейная коллекция вообще богата портретами родственников, но этот, безусловно, лучший.
nbsp; ИрНик нигде не работала, а жить на что-то надо было, и одну комнату сдали поэтессе Людмиле Мигдаловой. Мигдалову опекала Аделина Ефимовна Адалис - любовница Брюсова (расскажите-ка Адалис, как вы Брюсову отдались?). Но … это отдельная история и к столу отношения не имеет. Зверев и Люська, сидя за упомянутым столом, пили водку, и как-то Зверев завалил-таки Люську на диван. Люська, защищаясь от гнусных посягательств, схватилась за край скатерти и накрыла ею голову Зверева - со всем содержимым. Дело в том, что стол был сервирован фамильным хрусталем. Это было сделано не из-за праздника какого-то, а просто потому, что больше пить было не из чего. Сервиз этой бурной сцены не пережил.
nbsp; С Надей Сдельниковой была еще одна веселая история. Мы с мамашей сильно злоупотребляли гостеприимством писателя Шеметова , жившего в Тарусе - я жил у него все лето, мы наезжали к нему то на майские праздники, то на новый год. И как то летом, когда мы отдыхали в Тарусе, Шеметов, собравшись в Москву, взял у ИрНика ключи от квартиры. В Москве Шеметова понесло по злачным местам, где он встретил Боруха Штейнберга и Надю Сдельникову. Набуздыкавшись, ребята решили приземлиться у нас, а так как Надя идти уже не могла Шеметов и Борух ее внесли на руках. А это ж высотка. Консьержка подняла хай: «Потащили несовершеннолетнюю в бессознательном состоянии!». Надя была уже дамой лет эдак сильно за тридцать, но близорукая старушка приняла субтильную Надю за девочку. Спасать девочку кинулась соседка, проживающая над нами, герой Советского Союза летчица Казанина (из ночных ведьм). Она долго ломилась в дверь, наконец, Борух ей открыл. На вопрос: кто она такая? Казанина представилась по полной программе и получила в ответ: «Да пошла ты на х;%, полковая блядь», - и Борух захлопнул дверь.
nbsp; Когда, наконец, явилась милиция, Борух с Шеметовым решили сделать вид, что ничего не было. Они оделись и сели за стол, убрав с него водку. Забыли они сделать только одно - одеть Надю Сдельникову. Боруху дали пятнадцать суток. Хотели вообще посадить, но смягчили благодаря хлопотам его матери.
nbsp; Как то Шеметов привел Домбровского к нам. Накрыт был тот самый стол. Народу собралось прилично. Домбровский очень интересно рассказывал о Христе. Шеметов, привыкший находиться в центре внимания, тихо набуздыкивался и, я думаю, ревновал. Дойдя до определенной кондиции, Шеметов начал прерывать рассказчика криками «Юра! На хера ты им все это рассказываешь! Они тебя все равно не понимают!». Его урезонивали: «Алексей Иванович, дайте послушать». Тогда Шеметов с криком: «Нас тут с Юрой никто не понимает!», схватил стул и не успокоился, пока не разнес его в щепки. Его успокоили, а Домбровского все таки дослушали.
Итак - салон Иры Васич. Году эдак в 65-ом к нам на квартиру заявился Алик Гинзбург и принес фильм об импрессионистах. Случился просмотр. Присутствовало человек сорок. Я в тот момент был дома и видел фильм: под классическую музыку на экране возникали картины импрессионистов. И все! Но так как фильм был взят из французского посольства, КГБ счел данную акцию антисоветской и мамашу выгнали из издательства «Малыш». Лев Кассиль несколько раз пытался устроить мамашу на работу, но ничего не получалось. Наконец выяснив по своим каналам, в чем дело, он сообщил мамаше: «Ира, да у вас антисоветский салон оказывается!». Годами позже некто Рекемчук, будучи кающимся стукачом, рассказал мамаше, что помимо его письма в КГБ поступило еще 11 доносов об этом просмотре. Снимаю шляпу! Из сорока присутствующих двенадцать стукачи! Работали на совесть!
На роль держательницы салона моя мамаша меньше всего подходила, но КГБ лишив ее работы, в некотором смысле содействовал созданию если не салона, то некоего места богемной тусовки. Ирина Николаевна, перестав быть редактором и схоронив бабку (дед умер раньше), перешла на богемный образ жизни. Поэтесса Саида, не помню, к сожалению, ее фамилии посвятила нашей квартире такой стишок:
nbsp; В квартире странной,
nbsp; На Басманной
nbsp; Сюда зайдешь и сам не рад
nbsp; Здесь процветает вечно пьяный какой то дикий маскарад.
Любовником ИрНика был Юз Олешковский. В жизни Олешковского это была не сильно значительная история. Но, тем не менее, он часто забегал.
nbsp; В высотке был черный ход. Им никто никогда не пользовался, но он был, и в прихожей, ведущей к черному ходу, я устроил нечто вроде своей комнаты - на столе возвышался пластилиновый город моего исполнения. Юз, увидев мой городок, воскликнул: «Да у тебя талант! Надо бы тебя в театр каким-нибудь охуятором устроить». Так я попал в театр им. Моссовета в качестве мебельщика-реквизитора. В шестнадцать лет устроиться на работу было вообще не просто, а уж в академический театр тем более. В первый день работы, наблюдая репетицию, я спросил: «А это что за мужик?». Мне ответили: «Это режиссер Щедрин он тебя сюда и устроил». С Юзом он был в корешах и сказал, что хочет пристроить оболтуса родственника.
nbsp; Зверев появлялся в квартире на Басманной довольно часто. Раз он пришел потому, что в нашем подъезде у него был заказ на портрет какой то генеральши, а так как он был не один, а с Надей Сдельниковой, то Надю надо было на время куда то приземлить, и наша квартира подходила как нельзя лучше. Написав портрет Зверев (в благодарность за предоставленное политическое убежище) нарисовал карандашный портрет ИрНика. Наша семейная коллекция вообще богата портретами родственников, но этот, безусловно, лучший.
nbsp; ИрНик нигде не работала, а жить на что-то надо было, и одну комнату сдали поэтессе Людмиле Мигдаловой. Мигдалову опекала Аделина Ефимовна Адалис - любовница Брюсова (расскажите-ка Адалис, как вы Брюсову отдались?). Но … это отдельная история и к столу отношения не имеет. Зверев и Люська, сидя за упомянутым столом, пили водку, и как-то Зверев завалил-таки Люську на диван. Люська, защищаясь от гнусных посягательств, схватилась за край скатерти и накрыла ею голову Зверева - со всем содержимым. Дело в том, что стол был сервирован фамильным хрусталем. Это было сделано не из-за праздника какого-то, а просто потому, что больше пить было не из чего. Сервиз этой бурной сцены не пережил.
nbsp; С Надей Сдельниковой была еще одна веселая история. Мы с мамашей сильно злоупотребляли гостеприимством писателя Шеметова , жившего в Тарусе - я жил у него все лето, мы наезжали к нему то на майские праздники, то на новый год. И как то летом, когда мы отдыхали в Тарусе, Шеметов, собравшись в Москву, взял у ИрНика ключи от квартиры. В Москве Шеметова понесло по злачным местам, где он встретил Боруха Штейнберга и Надю Сдельникову. Набуздыкавшись, ребята решили приземлиться у нас, а так как Надя идти уже не могла Шеметов и Борух ее внесли на руках. А это ж высотка. Консьержка подняла хай: «Потащили несовершеннолетнюю в бессознательном состоянии!». Надя была уже дамой лет эдак сильно за тридцать, но близорукая старушка приняла субтильную Надю за девочку. Спасать девочку кинулась соседка, проживающая над нами, герой Советского Союза летчица Казанина (из ночных ведьм). Она долго ломилась в дверь, наконец, Борух ей открыл. На вопрос: кто она такая? Казанина представилась по полной программе и получила в ответ: «Да пошла ты на х;%, полковая блядь», - и Борух захлопнул дверь.
nbsp; Когда, наконец, явилась милиция, Борух с Шеметовым решили сделать вид, что ничего не было. Они оделись и сели за стол, убрав с него водку. Забыли они сделать только одно - одеть Надю Сдельникову. Боруху дали пятнадцать суток. Хотели вообще посадить, но смягчили благодаря хлопотам его матери.
nbsp; Как то Шеметов привел Домбровского к нам. Накрыт был тот самый стол. Народу собралось прилично. Домбровский очень интересно рассказывал о Христе. Шеметов, привыкший находиться в центре внимания, тихо набуздыкивался и, я думаю, ревновал. Дойдя до определенной кондиции, Шеметов начал прерывать рассказчика криками «Юра! На хера ты им все это рассказываешь! Они тебя все равно не понимают!». Его урезонивали: «Алексей Иванович, дайте послушать». Тогда Шеметов с криком: «Нас тут с Юрой никто не понимает!», схватил стул и не успокоился, пока не разнес его в щепки. Его успокоили, а Домбровского все таки дослушали.