о войне
О войне
дневники бывшего министра КГБ СССР Серова
как некоторые получали награды в ВОВ
В Москве
После неприятностей в Крыму вернулся на несколько дней в Москву. Был
уже конец мая месяца. Здесь обстановка переменная.
Разгром немцев под Москвой зимой 1941/1942 года радует всех, но вместе
с этим немцы резко рванули на юге. Занятие Крыма, движение в сторону
Краснодара, занятие Ростова и движение к Сталинграду - все это действовало
удручающе.
Правда, многие мои «друзья-приятели» прекрасно себя чувствуют, сидя
в Москве, жизнь идет у них нормально, из Куйбышева вернулись с победой,
ездят на дачи, приезжают на работу в 11-12 утра.
Многие делают вид, что обеспечивают фронт, а чем - неизвестно. Встречают
меня и делают вид, что завидуют мне, что я нахожусь в «пекле» войны. А сам
я думаю, что многие довольны, что их не посылают. Ну да пусть это будет на
совести у них.
Особенно меня поразило, что многие из этих товарищей уже за год войны
получили по два ордена. Спрашиваю - за что, говорят - за обеспечение выпуска боеприпасов, другие - за артиллерию, а фактически один мне сказал:
«Составляли списки, вписали себя на награду и в списке остались до самого
конца, т. е. пока выдали орден». Здорово. Некоторые даже умудрились получить
монгольские ордена.
Я спросил одного особиста, работающего в Москве, как получилось, он говорит:
«В Перхушково (30 км от Москвы) стоял штаб Западного фронта. Приехал
туда Чой-бол-сан* (правильно: Чойбалсан. - Прим. ред.) и раздавал ордена,
я тоже встал в очередь и получил».
стр. 130 - 131
http://militera.lib.ru/db/serov_ia01/index.html
(скачать в формате pdf)
там же, на несколько страниц выше, описание как развалили фронт в Крыму (Будённый, Мехлис), с катастрофическими потерями
На обратном пути мы увидели полковника Серебрякова (начальника пограничного
отряда), который сообщил, что частей Советской Армии здесь уже нет,
он снял последнюю заставу и сейчас идет в Керчь, занимать оборонительный
рубеж.
Вернувшись в Керчь, я до утра подробно описал обстановку, вранье «главкомов
» и поехал в Темрюк, чтобы оттуда передать по ВЧ записку, так как боялся,
что в Керчи где-нибудь немцы .... могут подслушать.
В Темрюке из юротдела передал и вернулся в катакомбы. Поездка из Темрюка
и переправа через Керченский пролив заняла часа четыре.
В катакомбах встретил начальника разведки фронта полковника Сурина*,
с которым вместе кончали академию. Поздоровавшись, спрашиваю: «Какие
новые данные о противнике?» Он все рассказал и добавил, что еще вчера ему
было известно, что оборона прорвана, нигде не закрепились наши части и продолжают
отступать. Я подтвердил ему это.
Затем зашел к Мехлису, который сидел хмурый, ухватившись руками за
голову. Не успел я рта раскрыть, как он мне глухим голосом сказал: «Звонил
Хозяин и сказал, что Серов донес, что Турецкий вал прорван немцами, что мы
его обманули».
Затем сделал паузу и продолжал: «Он сказал: „Будьте вы трижды прокляты,
вы опозорили себя и подорвали доверие партии“, - и повесил трубку».
Я ему говорю: «Так зачем без проверки писали донесение?» Он ответил:
«Вот в этом все дело». Затем мне подал шифровку Сталину, подтверждающую
о занятии немцем Турецкого вала с подписью в конце «Трижды проклятый
Мехлис».
В дальнейшем события развивались мгновенно.
К утру уже немцы подошли к г. Керчи. На окраине завязался бой танкистов.
Наши отбили попытку танков прорваться в город. <...>
Позвонил из Темрюка главком Буденный. Спрашивает: «Кто здесь главком?
» (Сам сидит за 100 с лишним километров от боя в Темрюке.) Я ему отвечаю: «Насколько мне известно, ты главком». Я подумал, что он шутя спрашивает.
«Так какое ты имеешь право писать донесения Сталину?» Я отвечаю: «Когда
командующие врут и обманывают, то я обязан об этом сказать Ставке».
Буденный: «Ты не имеешь права это делать, ты знаешь, я за это тебя могу расстрелять
».
Ну, тут уж я вижу, что этот идиот серьезно говорит, и я ему ответил: «За
вранье надо расстреливать того, кто это делает». Тогда он мне на это ответил
матом и продолжал угрозы в том же духе. Я его перебил и ответил тем же и повесил
трубку.
Не прошло и пяти минут, как вдруг мне снова звонок. «Вас вызывает Москва
». Я взял трубку. «Говорит Берия. Мне звонил Буденный и жаловался, что
вы его оскорбили?» Я ответил, что он первый начал меня оскорблять, и я ему
ответил тем же. Причем весь вопрос в том, что я разоблачил вранье по Турецкому
валу.
Берия перебил меня и говорит: «Это вы правильно сделали. Ставка так
оценила. Но чтобы у вас больше не было недоразумений, вы извинитесь перед
Буденным». Я возмутился и говорю: «Этого я делать не буду, он первый начал,
пусть и извиняется». Берия настаивал, а я не согласился.
Тогда он под конец сказал: «Смотрите, может быть плохо», - и повесил
трубку. Моему возмущению не было конца. Какой провокатор Буденный, вот
подлец!
Не успел я с мыслями собраться - опять звонок. «Ну что, звонил Лаврентий
Павлович?» - я по голосу узнал Буденного и отвечаю: «Как тебе не стыдно,
взрослому человеку, известному в стране, заниматься такими подлостями?»
Он же отвечал мне опять как дурак: «Ну что, звонил, попало?» Вот ведь какой
подлец!
В конце дня мы с ним встретились, и он себя вел как ни в чем не бывало.
Вот ведь какие есть люди.
Как известно, кончил командование он бесславно. Пропустил немцев не
только через Турецкий вал, но и через Таманский полуостров, через Краснодар,
через Новороссийск и до Геленджика по побережью Черного моря. Кончил
тем, что добежал до Сухуми, отступая, после чего Ставка отстранила его от
«главкома».
В Крыму же трагедия продолжалась. Через день немцы ворвались в город.
Началась стрельба из пулеметов и пушек, когда мы утром сидели с Каранадзе
в здании НКВД.
Выскочив к машинам, мы пытались выбраться из города через центр, но там
уже были немцы. Тогда мы пошли окраиной и там увидели, как немецкие танки
шли в обход города. Таким образом мы оказались отрезанными6.
Тогда мы ринулись вдоль берега Керченского пролива. Там немцев еще
не было, и мы добрались до катакомб, где размещался штаб фронта. Но и там увидели только отдельных командиров штаба, которые ходили мрачные. Когда
я спросил одного «где штаб?», он ответил: «Переселились на большую землю».
Это означало, они бросили войска и переехали на Таманский полуостров.
Вышли мы из катакомб и пошли на возвышенность, где стояла группа командиров.
Там оказались наши пограничники: генерал-майор Зимин*, полковник
(нрзб), и другие.
Несколько дней назад я им строго сказал, чтобы были готовы ко всякой
неожиданности и части держали в кулаке. Без моего приказа за пролив не переходить.
Когда мне доложил Зимин обстановку и показал, где расположены
пограничные полки, я увидел, как на один из полков движутся танки немецкие.
Пограничники открыли огонь из мелкокалиберных пушек, и танки вернулись
назад. С наблюдательного пункта я пошел к маяку Еникале, то есть там, где
проходила переправа наших войск на большую землю.
Я уже с высоты видел столпотворение, куда двигались люди, пушки, обозы
и т. д. Когда подошел ближе, моему ужасу не было конца. Все бойцы без
винтовок - побросали, голодные, из-за (нрзб) дерутся, командиры ведут себя
не лучше бойцов, никто никого не слушает. В общем, полная деморализация
армии. Старших командиров, не говоря уже о генералах, не было.
Я послал к Зимину, чтобы отобрал 15 человек толковых командиров навести
порядок. Пока за ними ходили, в это время прилетели две «рамы» - Фок-
ке-Вульфы - и начали с высоты 150 метров нас бомбить. Я где стоял, тут и упал,
а бомбы рвутся. Это издевательство длилось минут 40.
Когда улетели немцы, я встал и пошел по рядам лежавших раненых и убитых.
Даже сейчас невозможно [передать] всего ужаса, который мы пережили.
По дороге валялись убитые, раненые, отдельные руки, ноги, на траве кишки
убитых, покалеченные орудия и автомашины. Картина страшная.
И все из-за того, что бездарное командование в лице Буденного, Козлова,
Мехлиса, спасая свою шкуру, не организуя отход, как это нужно было сделать,
удрало трусливо «на большую землю». Ведь пограничники могли организованно
отходить, да еще и огрызаться. А если бы армейцы это сделали, так неизвестно,
удалось ли бы немцам выгнать нас из Крыма.
Когда я подошел к берегу, где была переправа, там картина была еще страшнее.
«Катюши», только что полученные на фронт, еще не рассекреченные, были
брошены и остались немцам. Это те, о которых мне неделю назад хвастался
подлец Мехлис.
стр. 151
... Проехал по Тбилиси, город жил, как будто никакой войны нет. Грузины
ходят веселые, разодетые. Молодых людей призывного возраста - сотни.
Я с удивлением спросил водителя-русского, он мне ответил, что тут за деньги
можно откупиться от призыва, а на базаре купить любую справку о болезни.
== == ==
высокоточное оружие, 1942 год
разглядывая ролики войны в Карабахе
...Член ВС Закавказского фронта комиссар ГБ 3-го ранга А. Саджая, начальник штаба фронта
генерал-лейтенант П. Бодин и нарком ВД Северо-Осетинской ССР ст. майор ГБ А. Зоделава
погибли 5 ноября 1942 г. Накануне они выехали в район Дзуарикау для допроса крупного немецкого
разведчика, сбитого на самолете. Вопреки требованиям безопасности, все руководители
двигались в одной машине в сопровождении еще нескольких автомобилей. Эту кавалькаду без
труда разглядели немецкие самолеты-разведчики, вызвавшие звено бомбардировщиков. При
въезде в селение Гизель машины были прицельно уничтожены с воздуха.
стр.156
дневники бывшего министра КГБ СССР Серова
как некоторые получали награды в ВОВ
В Москве
После неприятностей в Крыму вернулся на несколько дней в Москву. Был
уже конец мая месяца. Здесь обстановка переменная.
Разгром немцев под Москвой зимой 1941/1942 года радует всех, но вместе
с этим немцы резко рванули на юге. Занятие Крыма, движение в сторону
Краснодара, занятие Ростова и движение к Сталинграду - все это действовало
удручающе.
Правда, многие мои «друзья-приятели» прекрасно себя чувствуют, сидя
в Москве, жизнь идет у них нормально, из Куйбышева вернулись с победой,
ездят на дачи, приезжают на работу в 11-12 утра.
Многие делают вид, что обеспечивают фронт, а чем - неизвестно. Встречают
меня и делают вид, что завидуют мне, что я нахожусь в «пекле» войны. А сам
я думаю, что многие довольны, что их не посылают. Ну да пусть это будет на
совести у них.
Особенно меня поразило, что многие из этих товарищей уже за год войны
получили по два ордена. Спрашиваю - за что, говорят - за обеспечение выпуска боеприпасов, другие - за артиллерию, а фактически один мне сказал:
«Составляли списки, вписали себя на награду и в списке остались до самого
конца, т. е. пока выдали орден». Здорово. Некоторые даже умудрились получить
монгольские ордена.
Я спросил одного особиста, работающего в Москве, как получилось, он говорит:
«В Перхушково (30 км от Москвы) стоял штаб Западного фронта. Приехал
туда Чой-бол-сан* (правильно: Чойбалсан. - Прим. ред.) и раздавал ордена,
я тоже встал в очередь и получил».
стр. 130 - 131
http://militera.lib.ru/db/serov_ia01/index.html
(скачать в формате pdf)
там же, на несколько страниц выше, описание как развалили фронт в Крыму (Будённый, Мехлис), с катастрофическими потерями
На обратном пути мы увидели полковника Серебрякова (начальника пограничного
отряда), который сообщил, что частей Советской Армии здесь уже нет,
он снял последнюю заставу и сейчас идет в Керчь, занимать оборонительный
рубеж.
Вернувшись в Керчь, я до утра подробно описал обстановку, вранье «главкомов
» и поехал в Темрюк, чтобы оттуда передать по ВЧ записку, так как боялся,
что в Керчи где-нибудь немцы .... могут подслушать.
В Темрюке из юротдела передал и вернулся в катакомбы. Поездка из Темрюка
и переправа через Керченский пролив заняла часа четыре.
В катакомбах встретил начальника разведки фронта полковника Сурина*,
с которым вместе кончали академию. Поздоровавшись, спрашиваю: «Какие
новые данные о противнике?» Он все рассказал и добавил, что еще вчера ему
было известно, что оборона прорвана, нигде не закрепились наши части и продолжают
отступать. Я подтвердил ему это.
Затем зашел к Мехлису, который сидел хмурый, ухватившись руками за
голову. Не успел я рта раскрыть, как он мне глухим голосом сказал: «Звонил
Хозяин и сказал, что Серов донес, что Турецкий вал прорван немцами, что мы
его обманули».
Затем сделал паузу и продолжал: «Он сказал: „Будьте вы трижды прокляты,
вы опозорили себя и подорвали доверие партии“, - и повесил трубку».
Я ему говорю: «Так зачем без проверки писали донесение?» Он ответил:
«Вот в этом все дело». Затем мне подал шифровку Сталину, подтверждающую
о занятии немцем Турецкого вала с подписью в конце «Трижды проклятый
Мехлис».
В дальнейшем события развивались мгновенно.
К утру уже немцы подошли к г. Керчи. На окраине завязался бой танкистов.
Наши отбили попытку танков прорваться в город. <...>
Позвонил из Темрюка главком Буденный. Спрашивает: «Кто здесь главком?
» (Сам сидит за 100 с лишним километров от боя в Темрюке.) Я ему отвечаю: «Насколько мне известно, ты главком». Я подумал, что он шутя спрашивает.
«Так какое ты имеешь право писать донесения Сталину?» Я отвечаю: «Когда
командующие врут и обманывают, то я обязан об этом сказать Ставке».
Буденный: «Ты не имеешь права это делать, ты знаешь, я за это тебя могу расстрелять
».
Ну, тут уж я вижу, что этот идиот серьезно говорит, и я ему ответил: «За
вранье надо расстреливать того, кто это делает». Тогда он мне на это ответил
матом и продолжал угрозы в том же духе. Я его перебил и ответил тем же и повесил
трубку.
Не прошло и пяти минут, как вдруг мне снова звонок. «Вас вызывает Москва
». Я взял трубку. «Говорит Берия. Мне звонил Буденный и жаловался, что
вы его оскорбили?» Я ответил, что он первый начал меня оскорблять, и я ему
ответил тем же. Причем весь вопрос в том, что я разоблачил вранье по Турецкому
валу.
Берия перебил меня и говорит: «Это вы правильно сделали. Ставка так
оценила. Но чтобы у вас больше не было недоразумений, вы извинитесь перед
Буденным». Я возмутился и говорю: «Этого я делать не буду, он первый начал,
пусть и извиняется». Берия настаивал, а я не согласился.
Тогда он под конец сказал: «Смотрите, может быть плохо», - и повесил
трубку. Моему возмущению не было конца. Какой провокатор Буденный, вот
подлец!
Не успел я с мыслями собраться - опять звонок. «Ну что, звонил Лаврентий
Павлович?» - я по голосу узнал Буденного и отвечаю: «Как тебе не стыдно,
взрослому человеку, известному в стране, заниматься такими подлостями?»
Он же отвечал мне опять как дурак: «Ну что, звонил, попало?» Вот ведь какой
подлец!
В конце дня мы с ним встретились, и он себя вел как ни в чем не бывало.
Вот ведь какие есть люди.
Как известно, кончил командование он бесславно. Пропустил немцев не
только через Турецкий вал, но и через Таманский полуостров, через Краснодар,
через Новороссийск и до Геленджика по побережью Черного моря. Кончил
тем, что добежал до Сухуми, отступая, после чего Ставка отстранила его от
«главкома».
В Крыму же трагедия продолжалась. Через день немцы ворвались в город.
Началась стрельба из пулеметов и пушек, когда мы утром сидели с Каранадзе
в здании НКВД.
Выскочив к машинам, мы пытались выбраться из города через центр, но там
уже были немцы. Тогда мы пошли окраиной и там увидели, как немецкие танки
шли в обход города. Таким образом мы оказались отрезанными6.
Тогда мы ринулись вдоль берега Керченского пролива. Там немцев еще
не было, и мы добрались до катакомб, где размещался штаб фронта. Но и там увидели только отдельных командиров штаба, которые ходили мрачные. Когда
я спросил одного «где штаб?», он ответил: «Переселились на большую землю».
Это означало, они бросили войска и переехали на Таманский полуостров.
Вышли мы из катакомб и пошли на возвышенность, где стояла группа командиров.
Там оказались наши пограничники: генерал-майор Зимин*, полковник
(нрзб), и другие.
Несколько дней назад я им строго сказал, чтобы были готовы ко всякой
неожиданности и части держали в кулаке. Без моего приказа за пролив не переходить.
Когда мне доложил Зимин обстановку и показал, где расположены
пограничные полки, я увидел, как на один из полков движутся танки немецкие.
Пограничники открыли огонь из мелкокалиберных пушек, и танки вернулись
назад. С наблюдательного пункта я пошел к маяку Еникале, то есть там, где
проходила переправа наших войск на большую землю.
Я уже с высоты видел столпотворение, куда двигались люди, пушки, обозы
и т. д. Когда подошел ближе, моему ужасу не было конца. Все бойцы без
винтовок - побросали, голодные, из-за (нрзб) дерутся, командиры ведут себя
не лучше бойцов, никто никого не слушает. В общем, полная деморализация
армии. Старших командиров, не говоря уже о генералах, не было.
Я послал к Зимину, чтобы отобрал 15 человек толковых командиров навести
порядок. Пока за ними ходили, в это время прилетели две «рамы» - Фок-
ке-Вульфы - и начали с высоты 150 метров нас бомбить. Я где стоял, тут и упал,
а бомбы рвутся. Это издевательство длилось минут 40.
Когда улетели немцы, я встал и пошел по рядам лежавших раненых и убитых.
Даже сейчас невозможно [передать] всего ужаса, который мы пережили.
По дороге валялись убитые, раненые, отдельные руки, ноги, на траве кишки
убитых, покалеченные орудия и автомашины. Картина страшная.
И все из-за того, что бездарное командование в лице Буденного, Козлова,
Мехлиса, спасая свою шкуру, не организуя отход, как это нужно было сделать,
удрало трусливо «на большую землю». Ведь пограничники могли организованно
отходить, да еще и огрызаться. А если бы армейцы это сделали, так неизвестно,
удалось ли бы немцам выгнать нас из Крыма.
Когда я подошел к берегу, где была переправа, там картина была еще страшнее.
«Катюши», только что полученные на фронт, еще не рассекреченные, были
брошены и остались немцам. Это те, о которых мне неделю назад хвастался
подлец Мехлис.
стр. 151
... Проехал по Тбилиси, город жил, как будто никакой войны нет. Грузины
ходят веселые, разодетые. Молодых людей призывного возраста - сотни.
Я с удивлением спросил водителя-русского, он мне ответил, что тут за деньги
можно откупиться от призыва, а на базаре купить любую справку о болезни.
== == ==
высокоточное оружие, 1942 год
разглядывая ролики войны в Карабахе
...Член ВС Закавказского фронта комиссар ГБ 3-го ранга А. Саджая, начальник штаба фронта
генерал-лейтенант П. Бодин и нарком ВД Северо-Осетинской ССР ст. майор ГБ А. Зоделава
погибли 5 ноября 1942 г. Накануне они выехали в район Дзуарикау для допроса крупного немецкого
разведчика, сбитого на самолете. Вопреки требованиям безопасности, все руководители
двигались в одной машине в сопровождении еще нескольких автомобилей. Эту кавалькаду без
труда разглядели немецкие самолеты-разведчики, вызвавшие звено бомбардировщиков. При
въезде в селение Гизель машины были прицельно уничтожены с воздуха.
стр.156