интервью 14-летней Жене в лагере "Взлет"
“Про всё на свете пишу”
Наталья Ключарёва о писательстве и страхах, работе журналистом и зарплате, жизненных историях, небанальных “творческих планах” и первом преподавательском опыте.
Наталья, мы только начинаем знакомиться. А с какого произведения вы хотели бы, чтобы с вами начинал знакомство читатель-подросток?
У меня есть повесть для подростков “Иванна-Жанна-Jeanne”, она опубликована в январском номере “Нового мира”. Это история о первой любви, одиночестве, сложных отношениях в семье. На первый взгляд - совсем обычная. Необычной ее делают герои - девочка, которая разговаривает с Жанной Д’Арк; мальчик, который умеет читать чужие мысли…
Что насчёт взрослого читателя?
Взрослого… Я почему-то всё время, когда меня спрашивают, вспоминаю роман “Счастье”. Он на мой взгляд самый понятный, простой. Там очень сильная любовная линия, что редкость для моих текстов; много про любовь. Каким-то мне он кажется на более широкую публику, чем всё остальное.
А после романа “Счастье”?
Ну тоже прозаические вещи какие-нибудь я бы порекомендовала. А стихотворения напоследок оставила (смеётся), когда мы уже хорошо знакомы…
К какому направлению вы бы отнесли свои произведения?
Ни к какому, наверное… Меня пытались одно время отнести к деревенской прозе, потому что у меня была “Деревня дураков” и ещё один рассказ “Год в Раю”, а Рай - это название деревни. Но я пишу не только про деревню - про всё на свете пишу.
Не боитесь ли вы, что читатели со временем забудут ваши произведения?
Это, наверное, всех ждёт, рано или поздно... У меня другой страх, гораздо сильнее - страх казаться ненужной. Страх, что всё, что я делаю - никому не нужно. И вот это меня очень часто накрывает. Серьёзный такой вызов.
Что помогает справляться?
Я, например, говорю себе, что совершенно точно это нужно одному человеку - это нужно мне. Потому что для меня это огромная терапевтическая работа: когда я пишу, я освобождаюсь от кучи всего внутри. Ну и потом просто я не могу не писать: если я не буду писать, мне будет плохо. Так что я утешаю себя тем, что хотя бы мне это точно нужно.
Писателем рождаются или становятся?
Талант - вещь прирождённая. Это вообще энергия, по-моему; достаточное количество энергии, чтобы своё содержание транспортировать другим людям. Каким-то способам написания и так далее можно научиться, и учиться нужно. В Америке, например, огромная система “Creative Writing Schools”, в которой миллионы писателей учатся. У нас тоже понемногу такое начинает появляться, хотя есть романтического презрение, что “это дар Божий, этому учиться как-то вообще не комильфо...” Но понемногу оно преодолевается и это классно… Талант - это основное, но приделать к таланту ремесло и какие-то навыки - здорово и сделает твои тексты лучше.
С какого писателя начался ваш литературный путь?
В детстве, лет в 12, мне попала в руки Марина Цветаева, и это очень сильно прям перевернуло и сформировало мое мировоззрение. Вот этот её радикализм, её страстность, категоричность… меня перепахало очень сильно. А следующим таким писателем стал Достоевский, тоже ранний, лет в 13… Мы начинали с “Неточки Незвановой” в школе, а дальше я уже сама читала. Всё у него прочла и это редкий писатель, которого я перечитываю, потому что, как правило, не очень люблю возвращаться к прочитанному.
Есть мнение, что количество прочитанных книг не влияет на развитость речи и писательский навык. Что думаете об этом?
Всегда считалось наоборот: чем начитаннее человек, тем лучше. Я просто не могу свою жизнь представить без книжек. Всё время читаю. У меня просто хорошо с языком, с текстами. Не знаю, начитанность на это повлияла или это прирождённая какая-то вещь. Вот как раз вчера смотрела интервью с Людмилой Петрушевской - она вообще не читает. Говорит: “Я не читатель, я писатель, что вы ко мне пристали”
Что делать, если хочешь писать, но не знаешь, о чём писать?
Вот всегда, когда спрашивают, что делать, когда хочется писать, мне хочется ответить - писать! Другого ответа нет - только писать, писать, писать… Включать внимание - как раз то, о чём мы говорим на занятиях. Я не знаю, как это, когда не знаешь о чём написать. Столько всего вокруг происходит, столько всего классного и замечательного, о чём хочется рассказать! Ну у меня вот так. Никогда не бывает, что не о чем писать. Бывает, что нет времени, почти всегда, а чтобы не о чем…
Есть ли у вас большая, или может небольшая, литературная мечта?
Да, у меня была мечта очень долгое время - начать работу с театрами, написать что-нибудь для театра. И вот в этом году она реализовалась: я написала свою первую пьесу. Это очень большое счастье для меня. Теперь моя мечта, чтобы её поставили, потому что пьесы - это не тексты, это нужно сыграть... А вообще у меня много всяких мыслей. Это не мечты, а какие-то такие задумки… Например, я последние несколько лет усиленно занимаюсь телесными практиками. И мне очень интересно совместить текст и тело. Написать какое-нибудь стихотворение, которое нужно было бы проживать телесно, то есть там какие-то инструкции, как надо двигаться и при этом это стихотворение…
Вы говорили, что сюда, в Левково, попали случайно. Расскажите, нравится ли вам здесь?
Да, сюда я попала совершенно случайно, потому что преподаватель заболел ковидом... Я вообще никогда не собиралась преподавать и безумно этого боюсь, то есть боялась. Но вот всё так сложилось и я попала сюда. Уверена, что это всё для чего-то нужно, что это даст мне новый опыт, какое-то новое направление в жизни... Мне очень нравитесь вы (смеётся). Я прямо кайфую от ваших ответов, вы меня часто удивляете и это здорово. Такое неожиданное свежее мышление, ваши образы, то что вы придумываете в текстах… я наслаждаюсь. А ещё я ходила, смотрела все эти дни на эти пушистые белые сугробы и мне безумно хотелось в них упасть, но я всё время думала: «Так, вокруг дети, что они обо мне подумают, это не педагогично - валяться в сугробах». И сегодня, когда все пошли на встречу с Александром Пиперски, я упилила куда-то в дальний конец территории и там всласть навалялась в сугробах. Это был такой кайф!
Будете продолжать преподавательскую деятельность или остановитесь на этом первом опыте?
Бог его знает. Моё такое главное ощущение здесь - про то, насколько не соответствует зарплата и вложения. Это (преподавательство) столько сил забирает и столько времени на подготовку, на всё остальное, что прям вообще несоразмерно. Очень печально, конечно. Если бы найти такое место, где это соразмерно, тогда да. Само по себе дело оказалось не таким пугающим, во-первых, как я думала всё время, а во-вторых, очень каким-то наполняющим. При том, что ты очень много сил туда вкладываешь, наполняешься тоже очень сильно. Это вообще не сравнимо по уровню энергии с тем, как ты сидишь в одиночестве за письменным столом.
Наталья, я знаю, что у вас огромный опыт в сфере журналистики: вы работали и в печатных СМИ, и на радио, и на телевидении. Предлагаю вам в формате блица ответить на несколько вопросов, связанных с журналистикой.
Вам понравилось работа журналистом?
Да
Три совета начинающему журналисту.
Внимание к деталям; не бояться задавать глупые вопросы; не забывать включать диктофон.
Самый интересный человек, у которого вы брали интервью.
Почему-то мне вспомнился Иван Охлобыстин. Он очень классно говорит, очень интересно. На протяжении всего диалога он фонтанировал какими-то историями. Мы прообщались, наверное, часа два. Это был изначально какой-то сюжет новостной, а когда мы записали интервью, пришлось делать целую передачу, потому что просто невозможно было вырезать ничего - всё было классно!
Лучший современный журналист?
Ну, Елена Костюченко мне больше всех нравится.
А на втором месте?
Шура Буртин.
А на третьем?
Екатерина Гордеева.
Журналисты много зарабатывают?
Смотря где. В провинции это копейки, конечно… В Москве тоже зависит от места, где ты работаешь.
Кто зарабатывает больше: журналист или писатель?
Писатель вообще очень мало зарабатывает. Это даже сравнивать не с чем. Гонорары за книжку - это такие копейки... Сколько времени ты тратишь и этот гонорар смешной… Недавно на Facebook один поэт выкладывал скриншот из онлайн банка, где написано “перечисление авторского гонорара - 223 рубля” и комментарий “смотрите и завидуйте” (смеётся).
Идти на журфак или не идти?
Если ты хочешь связать свою жизнь с журналистикой, то идти, почему бы и нет. Хотя я знаю очень много журналистов, которые заканчивали всё, что угодно, кроме журфака.
Есть ли у журналиста в современной России шанс реализоваться?
Сложный вопрос. Мне какое-то время казалось, что нет, потому что везде давление, цензура, приходится говорить неправду. Я собственно поэтому и ушла из журналистики. Я работала в газете “Первое сентября”. Это была такая очень маленькая и очень независимая газета, которая существовала за счет того, что наш директор имел книжный бизнес в Америке содержал нас. При этом газета была настолько маленькой, что на неё никто не обращал внимания: можно было не кривить душой. Когда она закрылась всё-таки, я поняла, что либо идти в “Новую газету”, где журналистов убивают, а я не герой, не боец - я этого не хочу; либо вообще непонятно куда, потому что ну нигде уже правды не осталось. И я тогда вообще ушла из журналистики. Но сейчас смотрю, что появились какие-то альтернативы, неподцензурная журналистика на том же ютубе. То есть, надежда есть… Есть эти лазейки по-прежнему.
Наталья Ключарёва о писательстве и страхах, работе журналистом и зарплате, жизненных историях, небанальных “творческих планах” и первом преподавательском опыте.
Наталья, мы только начинаем знакомиться. А с какого произведения вы хотели бы, чтобы с вами начинал знакомство читатель-подросток?
У меня есть повесть для подростков “Иванна-Жанна-Jeanne”, она опубликована в январском номере “Нового мира”. Это история о первой любви, одиночестве, сложных отношениях в семье. На первый взгляд - совсем обычная. Необычной ее делают герои - девочка, которая разговаривает с Жанной Д’Арк; мальчик, который умеет читать чужие мысли…
Что насчёт взрослого читателя?
Взрослого… Я почему-то всё время, когда меня спрашивают, вспоминаю роман “Счастье”. Он на мой взгляд самый понятный, простой. Там очень сильная любовная линия, что редкость для моих текстов; много про любовь. Каким-то мне он кажется на более широкую публику, чем всё остальное.
А после романа “Счастье”?
Ну тоже прозаические вещи какие-нибудь я бы порекомендовала. А стихотворения напоследок оставила (смеётся), когда мы уже хорошо знакомы…
К какому направлению вы бы отнесли свои произведения?
Ни к какому, наверное… Меня пытались одно время отнести к деревенской прозе, потому что у меня была “Деревня дураков” и ещё один рассказ “Год в Раю”, а Рай - это название деревни. Но я пишу не только про деревню - про всё на свете пишу.
Не боитесь ли вы, что читатели со временем забудут ваши произведения?
Это, наверное, всех ждёт, рано или поздно... У меня другой страх, гораздо сильнее - страх казаться ненужной. Страх, что всё, что я делаю - никому не нужно. И вот это меня очень часто накрывает. Серьёзный такой вызов.
Что помогает справляться?
Я, например, говорю себе, что совершенно точно это нужно одному человеку - это нужно мне. Потому что для меня это огромная терапевтическая работа: когда я пишу, я освобождаюсь от кучи всего внутри. Ну и потом просто я не могу не писать: если я не буду писать, мне будет плохо. Так что я утешаю себя тем, что хотя бы мне это точно нужно.
Писателем рождаются или становятся?
Талант - вещь прирождённая. Это вообще энергия, по-моему; достаточное количество энергии, чтобы своё содержание транспортировать другим людям. Каким-то способам написания и так далее можно научиться, и учиться нужно. В Америке, например, огромная система “Creative Writing Schools”, в которой миллионы писателей учатся. У нас тоже понемногу такое начинает появляться, хотя есть романтического презрение, что “это дар Божий, этому учиться как-то вообще не комильфо...” Но понемногу оно преодолевается и это классно… Талант - это основное, но приделать к таланту ремесло и какие-то навыки - здорово и сделает твои тексты лучше.
С какого писателя начался ваш литературный путь?
В детстве, лет в 12, мне попала в руки Марина Цветаева, и это очень сильно прям перевернуло и сформировало мое мировоззрение. Вот этот её радикализм, её страстность, категоричность… меня перепахало очень сильно. А следующим таким писателем стал Достоевский, тоже ранний, лет в 13… Мы начинали с “Неточки Незвановой” в школе, а дальше я уже сама читала. Всё у него прочла и это редкий писатель, которого я перечитываю, потому что, как правило, не очень люблю возвращаться к прочитанному.
Есть мнение, что количество прочитанных книг не влияет на развитость речи и писательский навык. Что думаете об этом?
Всегда считалось наоборот: чем начитаннее человек, тем лучше. Я просто не могу свою жизнь представить без книжек. Всё время читаю. У меня просто хорошо с языком, с текстами. Не знаю, начитанность на это повлияла или это прирождённая какая-то вещь. Вот как раз вчера смотрела интервью с Людмилой Петрушевской - она вообще не читает. Говорит: “Я не читатель, я писатель, что вы ко мне пристали”
Что делать, если хочешь писать, но не знаешь, о чём писать?
Вот всегда, когда спрашивают, что делать, когда хочется писать, мне хочется ответить - писать! Другого ответа нет - только писать, писать, писать… Включать внимание - как раз то, о чём мы говорим на занятиях. Я не знаю, как это, когда не знаешь о чём написать. Столько всего вокруг происходит, столько всего классного и замечательного, о чём хочется рассказать! Ну у меня вот так. Никогда не бывает, что не о чем писать. Бывает, что нет времени, почти всегда, а чтобы не о чем…
Есть ли у вас большая, или может небольшая, литературная мечта?
Да, у меня была мечта очень долгое время - начать работу с театрами, написать что-нибудь для театра. И вот в этом году она реализовалась: я написала свою первую пьесу. Это очень большое счастье для меня. Теперь моя мечта, чтобы её поставили, потому что пьесы - это не тексты, это нужно сыграть... А вообще у меня много всяких мыслей. Это не мечты, а какие-то такие задумки… Например, я последние несколько лет усиленно занимаюсь телесными практиками. И мне очень интересно совместить текст и тело. Написать какое-нибудь стихотворение, которое нужно было бы проживать телесно, то есть там какие-то инструкции, как надо двигаться и при этом это стихотворение…
Вы говорили, что сюда, в Левково, попали случайно. Расскажите, нравится ли вам здесь?
Да, сюда я попала совершенно случайно, потому что преподаватель заболел ковидом... Я вообще никогда не собиралась преподавать и безумно этого боюсь, то есть боялась. Но вот всё так сложилось и я попала сюда. Уверена, что это всё для чего-то нужно, что это даст мне новый опыт, какое-то новое направление в жизни... Мне очень нравитесь вы (смеётся). Я прямо кайфую от ваших ответов, вы меня часто удивляете и это здорово. Такое неожиданное свежее мышление, ваши образы, то что вы придумываете в текстах… я наслаждаюсь. А ещё я ходила, смотрела все эти дни на эти пушистые белые сугробы и мне безумно хотелось в них упасть, но я всё время думала: «Так, вокруг дети, что они обо мне подумают, это не педагогично - валяться в сугробах». И сегодня, когда все пошли на встречу с Александром Пиперски, я упилила куда-то в дальний конец территории и там всласть навалялась в сугробах. Это был такой кайф!
Будете продолжать преподавательскую деятельность или остановитесь на этом первом опыте?
Бог его знает. Моё такое главное ощущение здесь - про то, насколько не соответствует зарплата и вложения. Это (преподавательство) столько сил забирает и столько времени на подготовку, на всё остальное, что прям вообще несоразмерно. Очень печально, конечно. Если бы найти такое место, где это соразмерно, тогда да. Само по себе дело оказалось не таким пугающим, во-первых, как я думала всё время, а во-вторых, очень каким-то наполняющим. При том, что ты очень много сил туда вкладываешь, наполняешься тоже очень сильно. Это вообще не сравнимо по уровню энергии с тем, как ты сидишь в одиночестве за письменным столом.
Наталья, я знаю, что у вас огромный опыт в сфере журналистики: вы работали и в печатных СМИ, и на радио, и на телевидении. Предлагаю вам в формате блица ответить на несколько вопросов, связанных с журналистикой.
Вам понравилось работа журналистом?
Да
Три совета начинающему журналисту.
Внимание к деталям; не бояться задавать глупые вопросы; не забывать включать диктофон.
Самый интересный человек, у которого вы брали интервью.
Почему-то мне вспомнился Иван Охлобыстин. Он очень классно говорит, очень интересно. На протяжении всего диалога он фонтанировал какими-то историями. Мы прообщались, наверное, часа два. Это был изначально какой-то сюжет новостной, а когда мы записали интервью, пришлось делать целую передачу, потому что просто невозможно было вырезать ничего - всё было классно!
Лучший современный журналист?
Ну, Елена Костюченко мне больше всех нравится.
А на втором месте?
Шура Буртин.
А на третьем?
Екатерина Гордеева.
Журналисты много зарабатывают?
Смотря где. В провинции это копейки, конечно… В Москве тоже зависит от места, где ты работаешь.
Кто зарабатывает больше: журналист или писатель?
Писатель вообще очень мало зарабатывает. Это даже сравнивать не с чем. Гонорары за книжку - это такие копейки... Сколько времени ты тратишь и этот гонорар смешной… Недавно на Facebook один поэт выкладывал скриншот из онлайн банка, где написано “перечисление авторского гонорара - 223 рубля” и комментарий “смотрите и завидуйте” (смеётся).
Идти на журфак или не идти?
Если ты хочешь связать свою жизнь с журналистикой, то идти, почему бы и нет. Хотя я знаю очень много журналистов, которые заканчивали всё, что угодно, кроме журфака.
Есть ли у журналиста в современной России шанс реализоваться?
Сложный вопрос. Мне какое-то время казалось, что нет, потому что везде давление, цензура, приходится говорить неправду. Я собственно поэтому и ушла из журналистики. Я работала в газете “Первое сентября”. Это была такая очень маленькая и очень независимая газета, которая существовала за счет того, что наш директор имел книжный бизнес в Америке содержал нас. При этом газета была настолько маленькой, что на неё никто не обращал внимания: можно было не кривить душой. Когда она закрылась всё-таки, я поняла, что либо идти в “Новую газету”, где журналистов убивают, а я не герой, не боец - я этого не хочу; либо вообще непонятно куда, потому что ну нигде уже правды не осталось. И я тогда вообще ушла из журналистики. Но сейчас смотрю, что появились какие-то альтернативы, неподцензурная журналистика на том же ютубе. То есть, надежда есть… Есть эти лазейки по-прежнему.