Памяти Джеймса
Кто такой был этот Джеймс? Я бы сказала, один из многих американских прожигателей жизни, большой любитель выпить и ловелас, душа компании, вечный мальчик, ищущий свое место в этом мире, но без особого усердия и как-то легко пускавший свою жизнь под откос. В этом, кстати, отличие местных белых американцев поколения 60-х от целеустремленных эмигрантов.Возьми того же китайца или русского, наконец-то приехавшего в Америку жить.Им в большинстве своем не надо рассказывать, куда и зачем идти, они целеустремленно пашут, учатся, карабкаются по этой социальной лестнице, т.е. пользуются всем, что Америка может дать упорным и упертым.Им некогда искать себя в жизни, им надо успеть купить дом, обучить детей наилучшим образом, им надо карабкаться.И, как правило, дела у таких эмигрантов действительно идут лучше, чем у многих коренных.Помните Дженис Джоплин, ее образ жизни, безудержное и бездумное прожигание ее, такое бесшабашное обаяние свободы? Вот очень многие ее ровесники жили в свое время так же.У них был тыл в виде родителей и колледжа, у них не было тормозов.
Когда я встретила Джеймса, он был уже глубоким стариком, в свои 60. Он жил в Лоуер Гарден Дистрикт в Новом Орлеане, в одной комнате типичного местного одноэтажного дома - шатгандаббл, с неизменной терраской, высокими потолками, щелями и скрипучими полами.Очень атмосферное жилище, с кучей крестов и картин на регилиозную тему, собранной из всех помоек и гаражных распродаж мебелью. Квартиру ему оплачивала коммуна, так же, как и пенсию по инвалидности.Теперь он был убежденным трезвенником и религиозным фанатиком, жил один и иногда подрабатывал пешими экскурсиями по Новому Орлеану.Вернее сказать, никаких экскурсий он давно уже не проводил, все время находилась причина, но мой муж был его давним другом, он сделал для него (и меня) исключение. Мы прокатились на скрипучем неспешном трамвайчике до центра и углубились во Французский квартал.Джеймс соскучился по людям и спешил выложить нам все, что он знал как экскурсовод и местный житель. Поскольку муж тоже вырос в Новом Орлеане, прогулка получилась смесью воспоминаний, легенд и фактов. Мы неспеша прогуливались по кромке Канал Стрит, где раньше стояли самые роскошные магазины с французскими названиями, теперь вместе с глобализацией и унификацией безвозвратно канувшие в Лету.Где теперь тот сияющий витринами Мезон Бланш, когда в пригородах появились и прочно закрепились Диллардсы и прочие шоппинг моллы со стандартным набором всего, одинакового во всех мегаполисах планеты? А сколько легенд знал этот Джеймс про все эти роскошные дома и скромно прячущиеся в их тени рабские кварталы! Сколько пожаров пережил этот город, сколько миллионов рабов прошло через эти улицы и порт, бывший некогда крупнейшим центром работорговли южных штатов. Испанцы, французы, кайюны, негры - все они ожили и заговорили вдруг на жуткой смеси французского с (нижегородским)черт-те знает каким и английским:) И Христос, в полночь бросающий гигантскую тень в виде креста на бывшую испанскую тюрьму, живет не только во дворе главного местного собора, но и на соседней улице с домом Тенесси Уильямса, и все герои "Твамвая Желание", кажется, тоже бродят тут, по этим улицам с остатками ночных загулов и потрескавшимся асфальтом, где тут же сидят знаменитые нищие, по совместительству классные джазовые музыканты.Вся эта веселая вакханалия роскоши дешевых борделей, мастерски отреставрированных особняков, баров с гигантскими коктейлями на любой вкус и кой-чем покрепче, во дворе, опухших от пьянки или наоборот, бодрых веселых туристов со всея Америки, остатки мишуры от предыдущих Марди Грас, тени американских классиков литературы, охотно здесь живших, сказок и песен негритянских нянюшек, вся эта южная безбашенность и бесшабашность с невероятно приветливыми и общительными новоорлеанцами вдруг обрушилась на меня.Забыть невероятное обаяние этого города невозможно! А с Джейсом и его легендами получилось нечто вроде визита к старой знакомой американской тетушке, на чашку карибского кофе, на терраске старого дома, где раньше матроны могли сидеть в одних исподниках, курить сигары, приходить в себя от жары и чада кухни, а также болтать со всеми прохожими подряд! И если кто их пытался устыдить и попросить одеться приличнее, они поворачивали свою могучую корму в сторону стыдящего и с достоинством произносили:"Что естественно, то и красиво!" И сдабривали порцией терпких ругательств.
Потом мы пошли в старый оружейный магазин на Бурбон Стрит и мои пожилые мальчики прилипли к витринам как дети.Интерьер этого магазина не менялся годов так с 50-х, а может и раньше, так что его можно в принципе использовать как машину времени.И вечно разглядывать ружья и пистолеты времен Гражданской войны, мечтать о загадочной Чаттануге, которая нарисована на старых долларах еще довоенной эпохи, прижавшись носом к стеклу.
Потом Джеймс еще пытался нам звонить, ему было одиноко и хотелось вести долгие беседы на религиозные темы. Но мой ироничный Фома неверующий муж такие беседы плавно пресекал.Потом как-то звонки затихли.
И вот недавно я узнала, что Джеймса больше нет.Он уехал из города в Орегон, к детям и не протянул там и пары месяцев...
Когда я встретила Джеймса, он был уже глубоким стариком, в свои 60. Он жил в Лоуер Гарден Дистрикт в Новом Орлеане, в одной комнате типичного местного одноэтажного дома - шатгандаббл, с неизменной терраской, высокими потолками, щелями и скрипучими полами.Очень атмосферное жилище, с кучей крестов и картин на регилиозную тему, собранной из всех помоек и гаражных распродаж мебелью. Квартиру ему оплачивала коммуна, так же, как и пенсию по инвалидности.Теперь он был убежденным трезвенником и религиозным фанатиком, жил один и иногда подрабатывал пешими экскурсиями по Новому Орлеану.Вернее сказать, никаких экскурсий он давно уже не проводил, все время находилась причина, но мой муж был его давним другом, он сделал для него (и меня) исключение. Мы прокатились на скрипучем неспешном трамвайчике до центра и углубились во Французский квартал.Джеймс соскучился по людям и спешил выложить нам все, что он знал как экскурсовод и местный житель. Поскольку муж тоже вырос в Новом Орлеане, прогулка получилась смесью воспоминаний, легенд и фактов. Мы неспеша прогуливались по кромке Канал Стрит, где раньше стояли самые роскошные магазины с французскими названиями, теперь вместе с глобализацией и унификацией безвозвратно канувшие в Лету.Где теперь тот сияющий витринами Мезон Бланш, когда в пригородах появились и прочно закрепились Диллардсы и прочие шоппинг моллы со стандартным набором всего, одинакового во всех мегаполисах планеты? А сколько легенд знал этот Джеймс про все эти роскошные дома и скромно прячущиеся в их тени рабские кварталы! Сколько пожаров пережил этот город, сколько миллионов рабов прошло через эти улицы и порт, бывший некогда крупнейшим центром работорговли южных штатов. Испанцы, французы, кайюны, негры - все они ожили и заговорили вдруг на жуткой смеси французского с (нижегородским)черт-те знает каким и английским:) И Христос, в полночь бросающий гигантскую тень в виде креста на бывшую испанскую тюрьму, живет не только во дворе главного местного собора, но и на соседней улице с домом Тенесси Уильямса, и все герои "Твамвая Желание", кажется, тоже бродят тут, по этим улицам с остатками ночных загулов и потрескавшимся асфальтом, где тут же сидят знаменитые нищие, по совместительству классные джазовые музыканты.Вся эта веселая вакханалия роскоши дешевых борделей, мастерски отреставрированных особняков, баров с гигантскими коктейлями на любой вкус и кой-чем покрепче, во дворе, опухших от пьянки или наоборот, бодрых веселых туристов со всея Америки, остатки мишуры от предыдущих Марди Грас, тени американских классиков литературы, охотно здесь живших, сказок и песен негритянских нянюшек, вся эта южная безбашенность и бесшабашность с невероятно приветливыми и общительными новоорлеанцами вдруг обрушилась на меня.Забыть невероятное обаяние этого города невозможно! А с Джейсом и его легендами получилось нечто вроде визита к старой знакомой американской тетушке, на чашку карибского кофе, на терраске старого дома, где раньше матроны могли сидеть в одних исподниках, курить сигары, приходить в себя от жары и чада кухни, а также болтать со всеми прохожими подряд! И если кто их пытался устыдить и попросить одеться приличнее, они поворачивали свою могучую корму в сторону стыдящего и с достоинством произносили:"Что естественно, то и красиво!" И сдабривали порцией терпких ругательств.
Потом мы пошли в старый оружейный магазин на Бурбон Стрит и мои пожилые мальчики прилипли к витринам как дети.Интерьер этого магазина не менялся годов так с 50-х, а может и раньше, так что его можно в принципе использовать как машину времени.И вечно разглядывать ружья и пистолеты времен Гражданской войны, мечтать о загадочной Чаттануге, которая нарисована на старых долларах еще довоенной эпохи, прижавшись носом к стеклу.
Потом Джеймс еще пытался нам звонить, ему было одиноко и хотелось вести долгие беседы на религиозные темы. Но мой ироничный Фома неверующий муж такие беседы плавно пресекал.Потом как-то звонки затихли.
И вот недавно я узнала, что Джеймса больше нет.Он уехал из города в Орегон, к детям и не протянул там и пары месяцев...